Денис Шабалов - Человек из Преисподней. Джунгли

Серега торопился – контро́ллеры, упустив людишек, могли и на штурм пойти. И со стопроцентной вероятностью задавить обойму. Заминировав вдоль и поперек лестницу и выставив охранение, спешно занялись разгрузкой ишаков и пропихиванием багажа через лаз вентиляции. Ни минуты отдыха не дал – промедление могло встать слишком дорого и потому бойцы работали как одержимые. Почти две тонны груза за три часа по узкому лазу – это надо очень постараться. Необходимость понимал каждый – и работая, все как один, прислушивались к звукам с лестницы… Но снаружи стояла тишина.

Потом, набившись в коллектор, слегка расслабились – ход узкий, здесь уже трудновато людям навредить. Да и вряд ли есть такие средства: направленную мину или РПГ погасят изгибы вентиляции, а чего-то вроде термобарического боеприпаса с аэрозолью, того же РПО [26] РПО. Реактивный пехотный огнемет. Например – РПО «Шмель». Один из видов боеприпаса, термобарический РПО-А, работает на основе высокой температуры и избыточного давления. В результате подрыва вокруг места попадания распыляется облако жидкого взрывчатого вещества, которое быстро заполняет значительный объем и затем подрывается детонатором. Объемный взрыв за счет затекания облака ВВ в складки местности и проемы (амбразуры, люки и т. д.) укреплений и других целей не требует полного пробития преград или непосредственного попадания в проем. Мощная ударная волна в сочетании с высокой температурой наносят тяжелые повреждения живой силе, частично огибая углы зданий, складки местности и т. п.; резкий перепад давления приводит к контузиям, разрывам барабанных перепонок и роговицы глаза, баротравме легких. , в паутине отродясь не видывали.

Впрочем, враг на битву так и не явился.

Старик прошел именно тут. Приточный вентилятор верхнего лаза был выбит, отброшен в сторону, из квадратной дыры торчала уже слегка запылившаяся веревка. Тундра, осмотрев ее со всех сторон, выдал вердикт: примерно полтора месяца.

– Ножом откручивал, – осматривая винты, раскиданные на полу, сказал он. – И скорей всего тесаком, который теперь у тебя, командир. Видишь царапины? Не сразу, похоже, далось. Ну и провод силовой тоже резанул… Шандарахнуло, наверно – но тут двести двадцать всего, вентилятор небольшой. Справился, в общем.

– Правильно идем, – пробормотал Гришка, заглядывая через плечо.

Ринат молча кивнул.

Впрочем, Серега уже знал, что они на верном пути. Еще на лестнице следы видел. Теперь предстояло подняться на пять горизонтов вверх, до триста тридцать пятого – двести метров узкого вертикального лаза.

Подъем оказался хоть и не очень сложным, но долгим и муторным. Стенки короба бетонные, и обойме не составило труда провесить трассу. Но две сотни – высота серьезная. Понимая, что от пропасти под ногами тебя отделяет только анкер, ввинченный в рассверленное отверстие, иногда и в животике холодело – высотную подготовку в обойме имел каждый, но работали с высотой не часто. Тем более с такой! И хотя страховка имелась в обязательном порядке – все ж сорваться вниз и пролететь метров пять, повиснув потом на разрывном амортизаторе [27] Амортизатор рывка. Лента, сшитая особым образом. При рывке тонкие нитки этой ленты рвутся, лента расправляется и гасит рывок без сверхдопустимой нагрузки рывка на тело человека. – удовольствие ниже среднего.

Впрочем, анкера были достаточно прочными и держали вес не только простого бойца, но и махину Дровосека. Хоть тому и пришлось максимально уменьшить боевую массу, сняв все до последней гранаты. Сначала поднялись Один и Карабас – они ползли на фифах [28] Скальная фифа. Фактически это крюк с острой кромкой, который может цепляться за расщелины (отверстия) или неровности скалы и позволяет передвигаться по ней. Довольно непростое это дело… , рассверливая бетон и ввинчивая анкера – и времени подъем занял немало. После пошла разведка, занять плацдарм. Оказавшись наверху, передали – тихо, спокойно, тесный коллектор, копия нижнего. Дальше поднялся Серега с ядром. Затем пару часов лез Железный – в коробе воздуховода его громадной туше было тесно. Двигался он медленно, неуклюже, один раз даже сорвался – но страховка не подвела. Удержала. После этого долго и нудно вытаскивали ослов и грузы, остальных бойцов, осторожно поднимали тела погибших…

– На пенсию выйду – в разнорабочие уйду, – ворчал Пашка, снова ставший основным подъемным механизмом. – А чего… считай, одной гражданской профессией уже овладел. Грузчик, бля.

– Наоборот гордиться должен, – подбодрил его Знайка. – Куда мы без тебя? Теперь, за отсутствием тягача, ты у нас основа обороноспособности и грузоподъемности.

– Ну, может и так… – проворчал польщенный Дровосек.

Пока Пашка занимался логистикой, Серега, забрав отделение три-три и Злодея, произвел легкую разведку. Вентиляция, несколько раз изогнувшись под прямым углом, вывела на техэтаж – точь-в-точь такой, как они прошли на сороковом. Да и узел оказался один в один. Правда – жилой: комнаты, уставленные кроватями, кухня, санузлы, общие залы на каждом этаже. И конечно, все в полном запустении – пыль толстым слоем, мрак и тишина.

От Джунглей узел отделяла внушительная гермодверь. Картина за ней была привычной – длинный коридор во тьму, которую не пробивал до конца фонарь. Впятером они долго стояли на пороге, вглядываясь и вслушиваясь во мрак – но Джунгли молчали. Наконец Хенкель, пробормотав что-то нелестное про чертову преисподнюю, потянул на себя дверь и провернул штурвал, закрыв на мощные запоры. Оглянулся на командира – и Серега, помедлив, кивнул.

– Согласен. Оставим на завтра.

– Отделение? – спросил Злодей, имея в виду боевое охранение.

– Да. Прямо сейчас. Первый этаж пусть забирают, лагерь делаем на техническом. По три часа на смену. И Дровосека с Гоблином на пересменку. Могут спать – но тут, перед дверью. Все, возвращаемся. Там еще дел выше горла…

Впрочем, замы и сами неплохо справлялись с текучкой, стоило только задач нарезать. Но была у Сотникова одна забота – всем заботам забота! – которую никому не перепоручить. И как ее решать, Серега не знал.

Весь день, пока обойма поднималась, он не трогал пацаненка. Да и присматривался. Оказавшись среди своих, Кирюшка отошел довольно быстро. Поначалу, конечно, слез натекло море, до истерики дошло – рыдая взахлеб, пацаненок все никак не мог успокоиться, размазывая по щекам слезы, заикаясь и пытаясь вымолвить хоть слово. Потом, порученный заботам Дровосека, затих – и спустя час, уже пообедав, словно голодный птенец заглотив изрядный паек, сидел в сторонке, с интересом наблюдая за работой. Молчал. Он вообще оказался молчаливым и незаметным, разве что поначалу от переизбытка эмоций разоткровенничался. Было ему шесть-семь, не больше – и то, что этот маленький человек смог выжить в паутине, казалось делом поистине невероятным.