Степан Кулик - Ледяная синева [litres]

Эх, не знают они, что такое настоящий чистый воздух после летней грозы… Вот где запах и чистота. Дышать, не надышаться… Или в бору, поутру, когда серебристая скатерть усеянных росой трав бесцеремонно раскрывает все потайные грибницы. Ни одному грибу не спрятаться.

Но, как говорится, за неимением гербовой… Можно ворчать по-стариковски, но нельзя не признать, что в школьном саду дышится намного вольнее, чем в актовом зале. Наверно, потому что деревья здесь росли самые настоящие, специально высаженные как наглядные пособия, для занятий ботанического кружка.

Тихон прошел вглубь парка и присел на скамью. Голова гудела, словно он сутки не вылезал из мукомольни. Не хотелось ни о чем думать, просто посидеть, наслаждаясь относительной тишиной и покоем.

– Что же вы, господин офицер, так быстро ретировались? – раздался насмешливый голос, а вслед за ним послышались шаги быстро идущих нескольких человек.

– Невежливо как-то? Или вы иначе считаете? – продолжил тот же голос.

– Руслан, что вы, право слово, требуете от провинциала? Будьте снисходительнее. Кто знает, в каком гараже воспитывалось их шутовское благородие?

Этот голос Тихону был знаком. Не успокоился блондинчик. Решил, не мытьем так битьем устранить конкурента. Ну, это вы напрасно.

Фон Виден поднялся и шагнул из тени на середину аллеи, обеспечивая себе свободу маневра и лучшее освещение.

– Парни, я здесь в гостях. В столицу прибыл только сегодня. Вряд ли у кого-либо из вас есть ко мне обоснованные претензии. Кроме Стасика, разумеется. Но и он не захочет озвучить ее.

– Заткнись, деревенщина! – тут же взвизгнул хлыщ. – Приперся из какого-то Мухосранска и считаешь, будто вправе отбивать чужих девушек?!

– Забавно… – Тихон развел руками, незаметно для других разминая связки и во избежание повреждения отключая персональный браслет связи. – Я всегда считал, что девушка тем и отличается от замужней женщины, что она ничья. И свободна в выборе. Или в столице другие законы? Кстати, коммуникаторы отключить не забыли? А то вдруг мамочка позвонит?

– Нет, какая наглость! – продолжал нагнетать обстановку блондин. – Вы слышите, друзья, оно еще будет учить нас, по каким правилам жить.

– Да будя трепаться, – отозвался третий участник. Судя по голосу, хорошенько поддатый. – Проучим выскочку!

– Бей! – крикнул еще кто-то, и вся компания бросилась на фон Видена.

– Хлопотно это… – пробормотал Тихон, длинным прыжком уходя в сторону. Завершил приземление пируэтом, нанеся подъемом стопы удар в спину ближайшему к себе парню.

Бил не сильно – скорее, толкнул, не ощущал еще ни злости, ни бойцовского азарта. Но тот, судя по всему, и без того не слишком уверенно держался на ногах, так что продолжил бег еще на несколько шагов, после чего взмахнул руками и зарыл носом в землю. К счастью, успел выбежать на газон. А то на терракотовом покрытии аллеи раскровянил бы себе лицо куда качественнее.

Но ему и этого хватило. Взвыл, будто кожу живьем сдирали.

– Ах, ты, гад! Наших бить?!

Логику поступков и обоснования в подобной ситуации искать бессмысленно. Напав вшестером на одного, хулиганы искренне возмущаются, что жертва не позволяет безропотно себя избить, а оказывает сопротивление.

Тихон не стал объяснять парням ложность выводов, проистекающих из ошибочных вводных, а просто перепрыгнул через спинку скамейки, выставляя между собой и противниками преграду. В общем-то ничтожную, имей фон Виден дело с настоящими бойцами, но великовозрастной шпане и этого хватило. Зависнув на секунду, они спонтанно разделились и бросились в разные стороны, обтекая препятствие с двух концов.

Тихон выждал немного и совершил обратный прыжок. А упор на спинку скамейки позволил ему опять использовать ноги. На этот раз бил точнее и сильнее. Во-первых, немного разогрелся и адреналин в крови заиграл. Во-вторых, стало понятно, что добром балбесы не уймутся. По меньшей мере, пока не поймут, что добыча им не по зубам.

Приземлился и метнулся в ту сторону, где упал второй. От удара он полетел вперед, прямо в руки товарищей, оббегающих скамейку с противоположного края, и устроил там некоторую неразбериху. А тот, кто бежал вместе с ним, остался один.

Заметив маневр Тихона, он довольно проворно развернулся и изобразил нечто похожее на стойку какой-то древней школы. Хотя, скорее всего, подцепленную из очередного боевика. Наивные зрители до сих пор считают, что каскадеры сражаются по-настоящему, а на экранах можно разглядеть секреты их мастерства. Совершенно забывая, что задача постановщика трюков сделать поединок зрелищным, а не смертоносным. Те удары, которые решают исход боя, увидеть нельзя. Настолько они скупы и быстры.

И пока адепт киношных трюков размахивал руками и производил другие, не менее бессмысленные движения, Тихон сократил дистанцию и без затей провел прямой в челюсть, аккурат в разрез между изображающими крылья мельницы конечностями. Рухнул как подрубленный… Опять на аккурат подоспевшую троицу.

– Парни, может, хватит? Если у Стасика ко мне претензии, чего ж он, такой героический, за вашими спинами прячется, как трус?

– Ты кого трусом обозвал?! – тут же взвизгнул блондин.

– Тебя. Если не боишься – давай. Покажи себя. Или ты только языком молоть способен, да девчонкам наркоту в шампанское подсыпать?

О наркоте Тихон, конечно, зря брякнул. Но слишком уж этот хмырь его достал. Бледная спирохета, а не мужик. Хоть бы не расслышали. Начнутся расспросы, разбирательства. А правду-то говорить нельзя. Репутация Ани пострадать может. Суть скандала со временем забудется, а вонючий флер останется. К тому же добрые люди, по обыкновению, все переврут, и получится, как в старинной поговорке: «Она украла или у нее украли, точно неизвестно. Но что-то такое было, так что лучше держаться от Мирской подальше». Вряд ли Анюта поблагодарит за такое заступничество. Да и родители ее в восторге не будут. А у фон Видена в поисках отца только на полковника Мирского вся надежда.

Тихон уже готов был попробовать как-то отыграть назад, заболтать парней, но обошлось и без него.

– Что здесь происходит?!

Голос, задавший вопрос, принадлежал взрослому мужчине, в форме блюстителя порядка. И, судя по интонации и выражению лица, полицейский шутить не собирался.

– Ничего особенного, господин пристав! – первым очухался кто-то из друзей Стасика. – Шутим. Веселимся. Выпускной у нас. Праздник…

– Праздник, говоришь? Ваше счастье, господа, что сегодня выпускникам полагается снисхождение. Но надо ж и меру знать. Совсем с ума сбрендили, на офицера напасть? В военное-то время? Это ж каторга как минимум!

– Какая еще каторга?! – опять Стасик расхрабрился. – Он не настоящий офицер, ряженый. Это карнавальный костюм, господин пристав.