Константин Калбазов - Воевода [litres]

– О чем там говорили ханы? – когда они наконец ночью оказались в его палатке, поинтересовался Михаил у Алии.

Она опять обслуживала пирующих. И кому, как не новобрачной, оказывать внимание особым гостям. Разумеется, всего разговора она не слышала, но порой ведь достаточно и обрывочных фраз, чтобы составить общее мнение. Девушка же она не глупая, в чем Романов уже успел убедиться.

– Тугоркан недоволен тем, что Белашкан одобрил решение моего отца насчет нашей свадьбы. Говорит, что русы нам никогда не будут друзьями. Что, если Белашкан ищет с ними дружбы, значит, он слаб и ему стоит подумать о преемнике. Наш хан ответил, что готов выполнять волю великого хана в военном походе. Но в мирное время он и его куренные сами будут решать, с кем дружить их орде, а с кем враждовать.

– Белашкан больше не твой хан, – счел нужным обратить на это внимание Михаил.

– Прости, муж мой. Я еще не привыкла.

– Ничего. Тебе еще ко многому придется привыкнуть. Не нужно смотреть на меня с таким недоверием. Тебе понравится, поверь, – привлекая ее к себе и нависая над ней, заверил он.

– Ладно. Поверю, – слегка откинув голову и подставляя для поцелуя губы, выдохнула она.

В этот момент от входа послышалось легкое покашливание. Вообще-то, у кочевников принято просто входить в юрты. Как говорится, без стука. Но тут имеет место особый случай. Молодожены. Вот кто-то и проявляет тактичность.

Алия тут же вскочила, оправив на себе одежду и заливаясь краской смущения. Михаил тихо чертыхнулся и поднялся с постели, чтобы встретить позднего гостя. Третий пиршественный день затянулся за полночь. И время для посещений уже неурочное.

– Кто там? Входи, – произнес Михаил и тут же удивился.

Ну и чего понадобилось Замаму? Еще одну наложницу приволок? Не смешно. Тут от одной-то еле-еле отбрехался. Или у него были виды на Алию, но не обломилось? Между прочим, вариант, вполне имеющий право на жизнь. Замам знатный воин, пусть и не из местной аристократии, но стоит практически вровень с ними, и стадо его под стать не последнему кошевому.

– Да что же ты будешь делать. Я-то думал, что застану вас за делом, а вы бездельничаете. Так вы Теракопу дедом не сделаете. А он уже давно этого ждет. Вот увидите, как он будет радоваться вашему первенцу, – задорно произнес вошедший.

– Я рад, что бодрость духа не оставляет тебя даже в такой поздний час. Но не для этого же ты пришел ко мне. Потому что в этом деле, как ты понимаешь, советы излишни.

– Вот где ты прав, Михаил, там прав. В этом деле лучше обойтись без советчиков, – подмигивая девушке, весело произнес он.

– Может быть, уважаемый Замам желает кумыс? – предложила Алия.

– Только слабый. Меня ждут сразу две наложницы, и мне лучше оставаться в седле, – усаживаясь на корточки, ответил он.

Алия подала ему пиалу, и он с удовольствием осушил ее, одобрительным кивком отдавая должное качеству продукта. Михаил, сидя на шкуре напротив него, терпеливо ожидал, когда же гость наконец заговорит по делу.

– Хорошие светильники. Это правда, что ты их делаешь сам?

– Могу и сам. Но делают их мои ученики.

– Дорогой товар, – со знанием дела произнес Замам.

– И очень хороший, – подтверждая свои слова кивком, заверил Романов.

Потом поднялся и направился к одному из тюков. Оно, конечно, он одарил этого воина так, что тому остается только поминать Михаила в молитвах небу. Остаться инвалидом в этом обществе… Это Михаил не бросает их, находя такое занятие, при котором они не нахлебники, а остаются кормильцами. В реалиях же этого времени дела обстоят куда как жестко.

Но он не стал жадничать. Жадность, она вообще порождает бедность. Так что делитесь с ближними, и вам воздастся. Поэтому он вернулся к гостю с лампой в варианте летучей мыши.

– Прими в подарок, – протянув ее Замаму, предложил он.

– Я здесь не за этим, – покачав головой, возразил тот, – если я приму светильник, получится, что ты меня купил. А я с важной вестью.

– У тебя важная весть ко мне, я хочу проявить знак уважения тому, кто обещал мне свою дружбу. Одно другому не мешает. И какие счеты между друзьями.

– Я и так перед тобой в долгу.

– Либо в долгу, либо мы друзья, решать тебе.

– Хорошо. Друзья, – принимая лампу, с открытой улыбкой произнес Замам.

– Итак? О чем ты хотел мне рассказать?

– Тугоркану сильно не понравилось, что Белашкан одобрил вашу с Алией свадьбу. Он так сильно недоволен, что приказал двум десяткам своих воинов отправиться по вашему следу, и как только будет возможность, убить вас.

– Вот так, значит. А откуда ты это знаешь?

– Не важно. Главное, что и ты теперь знаешь.

– Ладно. Случайно тебе не известно, они пойдут по нашему следу или будут где-то поджидать.

– Я слышал, что они пойдут по следу. Но как поступят воины Тугоркана, не знаю.

– Спасибо, Замам. Если до этой минуты ты думал, что что-то должен мне, то это уже не так. Меж нами нет долгов. Если только дружба.

– Хорошо. Только теперь постарайся не погибнуть. Не хочется терять друга, как только он появился, – улыбаясь, с наигранной укоризной произнес половец.

– Не дождешься, – возвращая ему улыбку, заверил русич.

Явную охрану у палаток Михаил не ставил. Посчитал, что это может обидеть гостеприимных кочевников. И тут никакой иронии. К гостям у них отношение более чем серьезное. Даже враг, оказавшись в стойбище своей волей и под мирным предлогом, будет в полной безопасности. Ни один половец не осквернит свой очаг причинением ему вреда. Правда, действует это правило только до той поры, пока он не покинет пределы становища.

Но в Романове слишком глубоко сидел цинизм представителя двадцать первого века. Впрочем, европейцы, и русичи в том числе, не больно-то заморачивались на эту тему. Брат поднимал руку на брата, зазывали в гости, после чего казнили лютой смертью. Поэтому и он предпочитал не полагаться на гостеприимство. У палаток постоянно горел костерок, у которого непременно сидела парочка пограничников, попивающих кумыс и травящих байки. И так уж случалось, что устраивались они там на всю ночь. Бывает, чего уж там. Сейчас тут сидели четверо. Не спится парням.

– Петр, позови Гордея, – проводив гостя, распорядился Михаил.

Тот кивнул и поднялся, чтобы скрыться в палатке десятка. Романов же вернулся обратно.

– Надо сказать отцу, – без тени страха встретила его Алия.

– Мы не будем ему говорить.

– Но почему? У него тысяча воинов. Да только в нашем аиле три сотни всадников, и сотня приехала с ним на праздник.

– Потому что нехорошо, если я при каждой опасности буду прятаться за спиной Теракопы. Это не та опасность, при которой мне нужно его заступничество.

Ну и еще один момент, о котором он не хотел говорить жене. Случаются у половцев усобицы. Не могут не быть. Просто они сор из избы не выносят и против внешних угроз всякий раз выступают единым фронтом. А так-то тут тот еще котел противоречий.