Владимир Прасолов - Чеченский этап [litres]

– Ну вот, я же говорил, дичи здесь много, не пропадем, – сказал он, бросив к ногам Клеща зайца.

– Скорее бы уже дойти. – Клещ поднял добычу.

– Разделай, а я еще по тому ручью пройду посмотрю.

Когда он вернулся к ручью, Кольша и Арчи уже были далеко, они поднимались за увал, где их ждал насторожившийся из-за выстрела Фрол.

– Кто стрелял? – спросил он, увидев Кольшу.

– Зэк беглый. Они вернулись на берег, где мы костер оставили. Они поняли, что солдат нет, но пока не поймут, кто там был. Утром могут заметить наши следы, и тогда станет ясно, что нас двое и собака. Надо быть осторожными, один из них хорошо стреляет. Зайца в движении, метров с сорока из ружья положил.

– Это который из них?

– Высокий, со шрамом. Он у них старший.

– Я тоже так подумал.

– Что теперь делать будем?

– Будем просто следить за ними, и все пока. Петька доберется до поселка дня через три, ну и пока милиция среагирует, да отряд выйдет, это еще дня три-четыре, пока доберутся на Вельмо, еще неделя. Сколь они за это время пройдут?

– Не пойму я, Фрол, куда вообще они идут. Почему на север, а не на юг, к дорогам. На севера хорошо по воде, по течению, но, понятное дело, по воде им и не на чем, и, главное, опасно. Махом их вычислят; если только ночами идти, да куда им… А уже даже отсюда пехом месяц выходить, а скоро ведь осень. Куда они в зиму на севера заходят, без припаса, без одежи? Не пойму.

– Да, Кольша, ты прав, на свою погибель идут, получается.

– А вот этого быть не может, зачем они тогда сбежали? Мне один мой товарищ рассказывал, в лагерях колонна на работу идет, шаг вправо, шаг влево считается побегом. Сразу часовые стреляют. Без предупреждения. Так что там проще на тот свет отправиться. Не на погибель свою они идут, они жить хотят. Значит, они знают, куда идти! И это где-то здесь. Услышал я, один из них сказал: «Скорей бы уже дойти».

– Ты думаешь, они идут куда-то туда, где их ждут? Где ждут беглых зэков, убийц? – сделал удивленное лицо Фрол.

– Думаю, так и есть, – кивнул Кольша.

– Тогда надо дать им туда дойти, и понять, где таких укрывают. Что это за место такое? Кто хозяева? – размышлял вслух Фрол.

– Вот-вот, и я про то самое думаю, они идут неспроста.

Кольша встал и, поправив костер, чтобы не дымил, продолжил:

– А мы милицию на их поимку позвали. Те их схватят, и все этим кончится. А где-то здесь беглых убийц привечают. Надо нам с этим, Фролка, разобраться. Это у нас, получается, под боком гнездо осиное, а мы про то не ведаем.

– Надо милицию перехватить, рассказать им.

– Ее еще дождаться надо, да этих не потерять.

– Ладно, теперь уж не поправишь, сами справимся. Что будет, то будет, давай перекусим.

Они поели и целый день наблюдали издали, как отдыхали и сушили белье беглые. Судя по их поведению, они не особенно торопились. Это еще раз укрепило Кольшу в том, что они уверенно идут куда-то, где их ждут.

Федор Егорыч и Семен, пополнив у староверов продуктовый запас, обойдя лагерные территории, прошли-таки на свои места, где каждое лето искали удачу. Один из притоков реки Вельмо, извиваясь почти восьмерками, кружа и ныряя в непроходимые плотины и завалы, привел их к заветному ручейку. Они шли осторожно, понимая, что успех их мероприятия целиком и полностью зависит от сохранения в тайне и их самих, и этого места от сторонних глаз. С радостью отметив, что и небольшое зимовье, и бутара с инструментом в целости и сохранности, они, пару часов отдохнув, попив чаю, приступили к работе. Семен прошелся по узенькому руслу, колышками отметив «жилку». Как он это делал, было только ему ведомо. Но угадывал он всегда точно. Федор Егорыч иногда, для проверки, брал пробы рядом, в полуметре, и они были или совсем пустыми, или очень бедными. А там, где ставил колышки его друг, и песок золотой был богато, и даже самородки иной раз попадали. Пытал он после работы, вечерами, друга своего:

– Ну как ты, Семен, это чувствуешь? Что вот здесь есть, а тут нету золота.

– Не знаю, я просто вижу, что вот здесь есть, а там нету. Это ж так просто, – улыбался в ответ Семен. – А ты рази не видишь?

– Нет, я не вижу! Вот гляжу, а не вижу никакой разницы. Ты бы хоть разъяснял, что ли, учил, – сердился Федор Егорыч.

– Этому как научишь, когда сам не понимаешь, почему вот это место притягивает, а от того этого притяжения нету, – пытался объяснить другу Семен. – Вот смотри, вот здесь жилка идет, а тут она поворачивает и сюда под скалу заходит, а здесь снова продолжается, видишь?

– Нет, не вижу, почему она здесь уходит? Какие такие признаки того, что она именно здесь и туда поворачивает? Какие?

– Ну вот не знаю, как тебе это объяснить?

– Я зато знаю! Держишь свои навыки в тайне от друга. Не стыдно? – шутил Федор Егорыч, понимая, что действительно Семен и сам не знает, как это у него получается. Дал ему Бог такой дар для чего-то, и все. Если бы не угодил Семен за решетку, не попал на прииски срок отбывать, то и не знал бы он об этих своих способностях в деле старательском. Где бы они проявились?

– Выходит, не зря тебя в лагерь-то угораздило, для тебя это как университет по старательским премудростям, а, Семен? – шутил Федор Егорыч.

– Знаешь, Федор, лагеря для многих университетом стали, но для большего числа могилой. Я бы и без этого спокойно прожил, да не получилось. А теперь уже без этого не могу. Только первая капель, первые сосульки, у меня уже все думки про будущее лето. Где мы с тобой мыть будем. И знаешь, главное – не этот песок золотой, не эти вот самородные горошины, а то главное – что я знаю, где и как их найти. Отыскать и собрать эти крупицы вечного, нетленного металла, явить их свету белому, в ладони покатать. Вот сейчас держу в руках наш кошель и думаю не о том, сколь денег нам на скупке за него дадут, а о том, что из этого золота человек сделает. Какую красоту подарит миру или просто пара обручальных колец из этого золота сделает кого-то счастливыми людьми.

– Сколь лет тебя знаю, а ты меня все удивляешь. Чудак ты человек. Вот, если честно сказать, для меня золото – это деньги, и только деньги, не важно, куда я их потрачу. Вот как-то так, просто, а у тебя – красота… – Федор похлопал по плечу Семена и улыбнулся, а сам, где-то внутри себя, вдруг понял. Наверное, потому, он и фартовый, что для него оно больше чем деньги…

Они сидели в зимовье, по причине ненастья. Дождь лил как из ведра несколько дней, было начало августа, дождевая вода превратила их ручеек в бурлящий поток и перекрыла добычу. Коротать вынужденное безделье за картами уже надоело. Занялись ремонтом обуви, одежды. К вечеру дождь прекратился.

– Ну слава те, вроде растащило тучи, – пробурчал Федор Егорыч. Он разжигал печку, решили сегодня помыться. Семен принес два ведра воды из еще кипящего от избыточного потока ручья.