Дмитрий Градинар - Жестокая гвардия неба [litres]

День вступал в свои права, солнце поднялось выше, вскоре его лучи пробились сквозь незашторенные окна мансарды яркими снопами. И сразу стали заметны два отверстия в стене, одно маленькое, второе чуть больше.

– Вот и ответ, – сказал полковник. – Две точно вошли через стену.

– А остальные? – Винч совсем сник. – Вылетели из розеток?

– Идем спать, – сказал полковник. – Винченцо прав. Нельзя быть беспечными.

И они отправились в подвальное помещение, где, расчистив место среди всякого хлама, что обычно хранится в подвалах, улеглись на дощатый заплесневелый пол.

Винч обнаружил две электрические розетки и тут же заклеил их пластырем. Потом кто-то выключил свет.

– Как вампиры… – проворчал Дож, проваливаясь в сон.

– Внимание пассажирам! Вылет самолетов из аэропорта Замбоанга отменен ввиду объявления района Минданао зоной проведения антитеррористической операции!

Громкоговорители на нескольких языках трижды разнесли известие по залу. Пассажиры, встречающие и провожающие, вначале застыли, но потом все пришло в движение. Кто-то принялся звонить, но связь оказалась неустойчивой. Многие спешили к окошкам администраторов, кто-то пребывал в оцепенении. И только один человек знал истину.

Здесь, в абсолютно чужой стране, он не мог доверять никому. Но в аэропорту существуют не только взлетные полосы и самолеты. Здесь еще служба безопасности, иностранцы, камеры наблюдения. Даже если кто-то решит похитить его здесь, это не останется незамеченным.

Так думал Тибор вначале, под лихорадочную дрожь в теле, под спутанность мыслей после ночного происшествия. Попав в аэропорт Замбоанги, он понял, насколько тщетны оказались его надежды. Мандата сотрудника экспедиции ООН оказалось недостаточно. Вылеты отменили, теперь оставалось только размышлять и дожидаться неопределенного исхода.

«Целая боевая флотилия! И все ради того, чтобы похитить меня вместе с чертовым даром! – мысленно спорил с самим собой Тибор. – Или все-таки я фантазирую? Мало ли, какие еще цели могли преследовать нападавшие?»

Австралийцы, бросая любопытные взгляды в сторону прибившегося к ним чужака, собирались покинуть аэровокзал. Еще минута-другая, и он окажется в гордом одиночестве, посреди пустующих кресел.

Чуть поодаль какой-то одиночка-араб ругался с полицейскими, возмущенно восклицая и трагически взмахивая руками.

Вот и все, подумал Тибор, полиция начала выборочную проверку. Скоро они доберутся и до него, и придется отвечать на вопросы. Как отвечать? Какие сказки придумывать? Рассказать правду? Но можно ли доверять хоть кому-нибудь? Где гарантия, что информация о спасшемся беглеце не уйдет к тем, кто ведет на него охоту?

Тибор был зол на самого себя. Картины, которые рисовало его сознание, выходили одна печальней другой.

Трус! Тряпка! Уничтожить нескольких человек, пусть даже морских разбойников! Вести ночью, без ориентиров и навыков скоростную лодку до самого побережья. Играть роль спасителя мира. А потом дрожать от страха перед тем, чего еще не произошло!

Но, взглянув в другой конец зала, он прекратил заниматься самобичеванием.

«Надо же, какое везение!» – мелькнула первая мысль-соломинка, за которую можно было ухватиться руками, ногами, зубами, чем угодно. На смену тут же пришла мысль другая.

Это не везенье. Это закономерность. Глупо было поверить в то, что Сотера оставит его без присмотра. Вначале он думал, что тайный соглядатай Сотеры на борту «Тесефона» тот самый Хусти, что оказался предателем. Теперь он с интересом разглядывал настоящего надзирателя.

Салма Фирзали, медик отряда «Риф-1», находившаяся вовсе не на «Тесефоне», а на вспомогательном судне. Тибор встречался с ней всего пару раз. Первая встреча – когда медик проводила на «Тесефоне» вакцинацию участников экспедиции, вторая – по случаю выходного дня, когда несколько человек со вспомогательного судна нанесли визит вежливости, пробыв на «Тесефоне» до вечера.

Семитского типа, черные вьющиеся волосы, смуглая кожа, темные влажные глаза, среднего роста, с великолепной фигурой. Сейчас она пробиралась навстречу потоку людей, покидающих здание аэропорта. Она не оглядывалась по сторонам, точно зная, что Тибор где-то здесь.

Салма постоянно посматривала на наручные часы, будто бы проблема времени занимала ее больше всего на свете. Тогда и возникла догадка, что она просто шла по пеленгу, на сигнал маячка, который находился где-то на теле метеоролога, в его одежде или в обуви, а может, в его документах.

– Здравствуй, милый! – Неподдельно изобразив восторг и обожание, Салма приникла к нему, ласкаясь щекой о плечо. При этом на какое-то неуловимое мгновение скосила глаза в сторону.

Повернув голову, Тибор увидел, что в этот самый момент пара полицейских, уже разобравшихся с арабом, направилась в его сторону. Но после такой мелодраматической сцены мгновенно потеряли к нему интерес, а тонкие пальцы Салмы уже скользнули в карман, оставляя там что-то, размером с паспортную книжицу.

– Здравствуй, дорогая…

Напряжение последних часов куда-то ушло. Сам не зная, зачем он это делает, Тибор впился в ее губы долгим поцелуем, вложив в него все страхи и смятения прошедшего дня, превращающиеся прямо сейчас в чувство успокоения. В этом поцелуе не было страсти. Только информация. Благодарность, что его не покинули. Она не стала протестовать. Тибор почувствовал, как ее язык описывает круг по его губам. Но это длилось всего несколько секунд. Ровно столько, сколько должен был длиться поцелуй двух взрослых людей, не потерявших друг к другу пыла. Салма дала ему понять, что сцена сыграна, легонько постукав подушками пальцев по щеке, и отстранилась.

– Я заказала такси, машины нарасхват…