Степан Уранов - Орион

Держа под прицелом каждую частичку мрака, орион нервно реагировал на любой шорох. Адреналин кипел в крови, сердце как всегда в таких экстремальных ситуациях начало тарабанить изнутри в грудную клетку. Артём уже научился немного подавлять такие состояния, но всё равно, тревога не хотела его отпускать. Все эти заброшенные дома, катакомбы и вообще любые помещения он, как и любой разумный и опытный сталкер пытался избегать и обходить стороной. Это ловушки и места неминуемой погибели. Когда ситуация, как сейчас, обязывала его входить внутрь какого-либо строения, он всегда вспоминал аттракцион ужасов, проходя который надо готовиться на каждом шагу к тому, что на тебя выпрыгнет из-за угла очередное силиконовое чучело. Разница ясна — кукла аттракциона просто испугает и не перегрызёт твою пульсирующую кровью шею…

Вскоре, Артём миновал лестничную площадку первого этажа и приготовился к подъёму на второй. Мысли были о возможном «тороидном смерче». Ещё на подходе к дому, он решил обустроить огневую точку на третьем этаже, потом всё же передумал и выбрал второй. Можно было подняться и на пятый, но орион хорошо знал, что если начнётся «тороидный смерч», то на счету будет каждая секунда. В любом случае, надо быть поближе к земле: на верхний этаж всегда можно подняться без каких-либо проблем.

Взойдя на второй этаж, он осмотрел лестничную площадку. Из четырёх квартир, дверь сохранилась лишь в одной, смотрящей прямо на лестничный марш. С двери свисали лоскуты сгнившего дерматина, под которым ещё можно было увидеть куски промышленной ваты. Так в СССР решивший внести креатива и творчества в серость и костную заштампованность, хозяин квартиры обивал входные деревянные двери. Вата на полотно, а сверху дерматин, прибитый декоративными гвоздями с широкой шляпкой. Они прибивались в последовательности, через равномерный интервал и всегда по какому-нибудь геометрическому рисунку, в итоге получался ромб, октагон, но чаще всего выходила «роза ветров» или снежинка.

Вместо замка зияла огромная дыра. Раскрыв скрипучую дверь, орион вошёл внутрь трёхкомнатной квартиры и проверил каждый квадратный метр смежных комнат. Успокоившись от вида пустых углов, в которых на его удивление не прятались двадцатисантиметровые мокрицы и пауки-кровопийцы, он вошёл в самую большую комнату и вновь достал дозиметр.

Теперь, следовало проверить это убежище на радиацию. Часы показали без двадцати пять утра. Включив дозиметр, он присел на корточки и сделал замер. Запомнив цифры, он сбросил результат. Через десять минут, Артём сделал замер на уровне головы, а ещё через десять, он встал на старый дубовый стол и сделал измерения под потолком. Теперь по всем правилам следовало сложить все маркеры и если итог будет положительным снять к чертям противогаз и нормально вздохнуть. На долю, первого, второго и третьего замерного узла пришлось по 0,1, что в итоге при сложении показало результат: 0,3-микроЗиверта, или 30-микрорентген — это норма для помещения. Артём тут же стянул с головы армейский ПМК-2.

Подойдя к подоконнику, он снял с плеча снайперскую винтовку и положил её под радиаторную батарею. Присев на пол, парень осмотрел внимательно холодную стену и только потом спокойно облокотился спиной. Везде царствовала тишина, и казалось, ничего уже его не побеспокоит. Позади, прямо над головой, зияло окно с оскалом из лезвий выбитого стекла, впереди дверь, освещённая светом пробудившегося солнца.

Орион снова почувствовал приятный холодок под левой подмышкой. Этот холодок последний месяц не давал ему покоя. Странное явление и поначалу определённая тревога заставляли его каждый день привыкать к этим ощущениям. Холодок начинал сигнализировать о себе постоянно, в те моменты, когда Артёму приходилось настраиваться на серьёзный, грозящий гибелью бой. В принципе, его это сильно не тревожило — он просто уже не обращал на эти странные изменения в терморегуляции физиологии, сопровождающиеся тяжестью и теми ощущениями, к которым надо было привыкать. Артём знал, что такие перепады в температуре особенно с левой стороны верхней части тела всегда не к добру — первые признаки начинающих развиваться сердечных проблем. А если к этим ощущениям приплюсуется лёгкое онемение в пальцах левой руки — тут уж точно надо бить тревогу и никаких советов Малышевой и её друзей кардиологов не надо. Но, опуская все эти довольно объективные признаки будущих проблем со здоровьем, которые должны были беспокоить человека с полной ответственностью относящегося к себе — Артём почему-то, как человек разумный и внимательный об этих неполадках не думал, он знал истинные причины возникновения дискомфорта и тяжести с левой стороны.

Иногда, психика сдавалась всем передрягам и постоянным стрессам, но не теряя боевого запала и сжимая сильнее зубы, Артём продолжал идти к своей цели. В голове была безудержность, воля и дерзость. Он, как одержимый, шёл к цели по всему этому ужасу, который каждый день, выстилала перед ним прожорливая и приютившая в своей обители целые легионы мутантов и монстров аномальная территория.

Артём не знал, что с его здоровьем и по большому счёту не хотел знать. Он не думал о еде и о всех земных радостях — он больше думал о полном магазине для «Грозы» и о таинственном Профессоре, которого надо было разыскать как можно скорее. Ради него, он пришёл в «квадрат», чтобы рисковать жизнью и только ради него, Артём готов был спуститься хоть в преисподнюю и плюнуть в рожу самому Вельзевулу, но отыскать этого человека-легенду и попросить у него помощи.

Каждый день в «квадрате» у Артёма начинался и будет начинаться с мыслями об этом полумифическом Профессоре. О нём знают, его видели, его слышали, с ним здоровались, с ним работали, ругались и мирились. Это обыкновенный человек, только преданный науке и шагнувший чуть дальше и увидевший чуть больше. Только Профессор мог помочь ориону, но его нигде не было. Он пропал ещё до того, как Артём проник в «квадрат». Исчез, как рафинад в кипятке, оставив после себя кучу легенд, баек и реальных историй о своей передовой деятельности. Орион цеплялся за всё, что было с ним связано. Уже не зная кому и чему верить, Артём порой уходил в себя, пытаясь хоть что-то прояснить в этом сумбуре. Навести порядок в сознании не получалось и он снова вооружался до зубов и выходил на поиски этого легендарного человека.

Артём прошёлся взглядом по всей комнате, озаряемой малиновым восходом. Не выпуская автомата из рук, он положил его на подтянутые к груди колени. Остановив взгляд на углу старого, обшарпанного стола, парень начал проваливаться в какую-то приятную внутреннюю пустоту. Ему, как всегда, в таком состоянии было спокойно, легко и свободно. В такие моменты провалов, скорее всего идет полная дефрагментация того хлама, который копится в голове. Мысли не лезут, голова пустая. После таких истомных провалов ему всегда было хорошо. Это знакомо каждому человеку, когда вдруг выберешь себе какую-нибудь точку и, засмотревшись на неё, будешь сидеть как вкопанный без какого-либо желания прерывать эту паузу.