Роб Сандерс - Отряд Искупления

- Сержант! – крикнул он, снимая с себя панцирный бронежилет. – Позаботься о своих солдатах!

Используя спину бронежилета как щит, майор закрыл пробоину, остановив течь, и прижал панцирную броню своей спиной, чтобы удержать ее на месте. Дымящаяся смертоносная жидкость пенилась по краям бронежилета, шипя и потрескивая, пытаясь найти путь внутрь корпуса машины.

- Веди! – прорычал майор ошеломленному Эскобару, пытавшемуся управлять машиной со своего места, дотягиваясь до рычагов. «Катафракт» стонал и содрогался в агонии. Он умирал и знал это. Гусеницы и трансмиссия едва справились с поворотом по руслу реки, который выполнил Гарбарский. Резкий поворот и крутой подъем берега уже почти прикончили «Кентавр».

- Выводи нас на берег, солдат, - приказал Мортенсен.

Отеганец сморщился, с трудом двигая рычагами.

- Постараюсь, сэр, - прохрипел он сквозь стиснутые зубы.

Сержант Микс, пробравшись сквозь тесное десантное отделение, схватил висевшую трубку вокса.

- «Бульдозер», мы терпим бедствие. «Бульдозер», как слышите?

- Я теряю его! – вдруг закричала Саломэ Дюбуа в хаосе десантного отделения, Гарбарский бился в ее руках, болевой шок убивал его. «Кентавр» тоже едва держался, теперь повреждения распространились и на двигатель. Губительный холод проник в силовую установку и вывел из строя радиаторы. Гусеницы крушили силикатный сланец речного дна, рывками и толчками подтаскивая БТР к берегу.

- Давай же, чертова рухлядь, - произнес майор.

Эскобар пытался преодолеть последние несколько метров их ледяной могилы, остававшиеся до берега, с удвоенной энергией работая рычагами, но дымящаяся жидкость, разлившаяся по полу «Кентавра», уже нанесла непоправимый вред. С громким треском рычаг отломился и остался в его руке. Остальные лишь спустя мгновение с ужасом осознали случившееся.

- Ты же… - потрясенно прошептал Хаузер, не веря своим глазам.

Словно по команде двигатель заглох, и смертельный холод мгновенно овладел машиной, заставив ее замереть неподвижно и погасив последние остатки надежды ее пассажиров.

Никто не двигался, разум каждого человека в «Кентавре» с трудом принимал реальность того, что теперь они оказались в дерьме по-настоящему. Даже Гарбарский замер неподвижно, хотя невозможно было сказать, это из-за действия обезболивающего, или он уже умер. Они сидели так, казалось, целую вечность, напряженно глядя на Мортенсена, словно ожидая от него чуда. А сам Мортенсен слышал в своей голове голос Розенкранц, обвиняющий его в опрометчивости и безответственности.

Наконец тишину нарушил рев отчаяния, вырвавшийся у Тула, с яростью ударившего кулаком по броне.

- Нет! – в ужасе закричал Раск, боясь, что от удара растрескается ослабленная переохлаждением броня «Кентавра».

- Подождите! – вдруг велел Мортенсен, осторожно приблизив ухо к блестящей изморози на заледеневшей броне и стукнув по металлу костяшкой среднего пальца.

Жестокое лицо майора исказилось в ухмылке чистого облегчения. Он оторвал свои плечи от заледеневшего панцирного бронежилета, оставив на нем и верхний слой кожи со спины, и отодвинулся от расколотого смотрового прибора. Люди в десантном отделении пережили мгновение мучительной тревоги, но паника утихла, когда вместо галлонов сдирающей кожу химической смеси из пробоины заструился более теплый воздух.

Это сопровождалось топотом гвардейских ботинок по броне снаружи. Глянув в смотровой прибор, Мортенсен увидел силуэт второго «Кентавра», стоявшего рядом, ближе к берегу, и штурмовиков, выбиравшихся из него.

Передняя часть корпуса «Катафракта» с участком крыши над сиденьем механика-водителя выступала над стеклянистой поверхностью реки мира смерти. На крыше, расставив ноги, стоял Конклин, привязывавший к «Катафракту» буксирный трос.

- Держитесь за что-нибудь! – крикнул мастер-сержант, после чего перепрыгнул обратно на «Бульдозер», а с него на берег.

Второй БТР двинулся к берегу, потащив покалеченного «Катафракта» за собой.

Когда оба «Кентавра» выбрались из реки, Тул открыл герметичные замки на кормовой двери, и распахнул ее, выпуская накопившуюся в десантном отделении переохлажденную жидкость и воздух, ставший токсичным от ее паров.

Мортенсен выходил из машины последним. Взглянув на еще дымившийся корпус «Кентавра», майор на мгновение задумался, как близки они были к поистине ужасной смерти. Куда-то делась его обычная дерзкая удаль и наглая усмешка. Он стоял на берегу среди своих штурмовиков перед зарослями кристаллических деревьев, и лицо его было мрачным и серьезным.

- Докладывайте, - приказал он, обходя своих солдат и поворачиваясь к каждому из них по очереди.

- Оба «Кентавра» выведены из строя, босс, - доложил Конклин. – Мы снимаем с них оружие и боеприпасы.

Позади несколько вольскианцев уже вытаскивали из машин все, что могло пригодиться.

- Много ожогов и обморожений, - доложила Саломэ Дюбуа, стараясь воздерживаться от обвинительных интонаций. – Но Гарбарскому необходима хирургическая операция. И мне нужно проверить вашу спину.

- Нет времени.

- Возможно, у вас химические ожоги…

- Позже, - отмахнулся Мортенсен.

К ним подошел Эскобар, завершивший свою быструю разведку, его шаги тихо хрустели по силикатному сланцу.

- Рядовой?

- Заросли впереди становятся реже, - доложил отеганец, указывая на огромные силуэты возвышенностей, темнеющие на фоне неба за кристаллическими джунглями. – Цель по нашим координатам – лагерь огринов, на карте Коммерческой милиции Спецгаста обозначенный как Форт-Скагг. Это поселение на сваях с мостками, все построено из местных материалов. Сразу за ним – орочья скала.

- Здорово, - проворчал Хаузер.

- Скала частично погрузилась в болотистую почву, - продолжал Эскобар, - и поэтому похожа на естественную возвышенность. Похоже, орки мобилизовали огринов из близлежащих деревень в качестве рабочей силы и строят вокруг скалы опорные конструкции, чтобы предотвратить ее дальнейшее погружение и затопление.

При упоминании о затоплении переохлажденной химической жидкостью вольскианцы заметно заволновались.

- Ну, тогда все, - заявил Хаузер. – Должно быть, все вербовщики убиты. А огрины теперь на стороне врага. Почему бы нам просто не эвакуироваться, когда самолет будет готов?

- Квист может быть еще жив, - возразил Раск, в его голосе явно звучало чувство вины. – Зеленокожие иногда берут пленных.

- Это вряд ли, - негромко произнес Мортенсен. Он, возможно, и хотел бы поддержать Раска, но на суждения капитана несомненно влияло чувство вины и ответственности за Квиста. – Но сейчас это уже не наша проблема. Теперь, когда мы получили прямое подтверждение, что здесь орочья скала, мы не можем игнорировать эту угрозу. Эта крепость орков может открыть огонь по «Избавлению» или другому из наших кораблей.