Сергей Плотников - Память стали

Наверное до некоторой степени уже можно было расслабиться, но я чувствовал: дам волю эмоциям — вообще никуда не уеду. Ночевать, пусть даже, в танке и летом, но посреди леса, в мои планы не входило — потому я вернулся за рычаги. Правда, перед этим осмотрел, насколько это возможно, не слезая, машину снаружи. Не знаю, на что надеялся — естественно, ничего не узнал. Разве, что своей круглой цельнолитой (сварного шва не нашел) башней танк походил на советские цифровые модельки из упомянутых игр — но и только.

А вот что на броне нашлось, так это следы многочисленных попаданий молний. Причем, не сказать, чтобы разряды как-то попортили «шкурку» многотонной громаде. Испарили начисто краску, если она на башне и бортах еще оставалась, украсили металл своеобразным узором — и все. В районе кормы узор, правда, уже скрылся под слоем копоти, вырывающейся из выхлопных отверстий. Наверное мой танк в лесу, с высоты, сейчас можно было найти столь же просто, как и движущийся паровоз! Вот только что-то никто не спешил находить…

Дальше я времени не терял: часов не было, но по ощущениям, день успел перевалить за середину, а я все пытался маневрировать так, чтобы свалить как можно меньше живых деревьев. Если сначала выходило только хуже — я неуклюже сносил даже то, что, вполне, можно было бы объехать, — то под конец уже приноровился и к ходу рычагов, и к инерции танка. Оставалось надеяться, что мое попадание примут к сведению и не повесят штраф за уничтожение скольких-то там гектар леса…

Солнца на небе я так и не увидел, компас остался в выброшенном мобильном и, все равно, был электронным, о нем тоже можно было забыть. Оставалось визуально контролировать свой след в попытках не сбиться со случайно выбранного курса «подальше от аномалии». Если меня не перебросило в безлюдный параллельный мир (к тому моменту я был готов поверить во что угодно), рано или поздно мне должны были попасться следы людей — если только, по собственной глупости, не въеду в водоем или в болото.

Повезло: дорога попалась раньше. Даже не грунтовка, а следы машины-трелевщика на гусеницах — как же я им был рад! Аж даже покричал вслух. Руки натурально тряслись, а из глаз покатились непрошенные слезы. Я выбрался! Я буду жить! С огромным трудом силы воли хватило вернуться на место мехвода. Через километр попался очередной ручей с чистейшей водой — и я в первый раз покинул спасшую меня машину и позволил себе напиться! Тут же подвело желудок от дикого голода. Уговорили: в танк и по газам. Не к обеду, так к ужину!

Настоящая, разбитая и пыльная грунтовка нашлась у внешней границы леса — в нее змеиными хвостами вливались следы трелевочников, а ямы и колдобины заставили бы расплакаться Славика. От счастья. В какой-нибудь из них он свой уазик точно потерял бы целиком.

Опять начало вечереть, и я даже рискнул потрогать парочку самых многообещающих рычагов на панели, всего лишь со второй попытки найдя ручной газ.

Моя, давно забывшая о том, что такое глушитель, «броня» покатилась совсем уже резво, почти подпрыгивая на вершинах ухабов. Я все ждал, что грунтовка доведет меня до асфальта и потока машин на нем, но этот светлый миг все никак не наставал. Не показывался и поселок, в котором, по всем прикидкам, должна была располагаться база лесорубов — лишь у горизонта, порой, возникали и пропадали то ли другие рощи, то ли языки все того же леса. И ни одной другой машины — как вымерли.

Уже в сумерках я углядел далеко впереди яркий огонек… и вместо радости испытал совсем неуместное дежавю. Идиотское, совсем не смешное ощущение. Пришлось делать над собой очень неприятное усилие, чтобы отжать рычаги и двинуться дальше по колеям на свет. Который, к огромному моему облегчению, оказался все-таки фонарем на высокой решетчатой башенке вроде тех, на которые вешают сотовые ретрансляторы. И освещал он…

…идеально ровный бетонный вал противотанкового заграждения, над которым возвели совершенно неуместно выглядевший частокол . Огромная воротина из разномастных досок, кое-где усиленных листами кровельной жести, от свежих до рассыпающихся от ржавчины, сдвигалась на роликах по специальным рельсам. Их как раз собрались закрывать и ждали определенно именно меня — рев силовой установки слышно было за несколько километров.

— Знатный трофей! — я, повинуясь жестам мужика в комбинезоне механика из какого-нибудь преуспевающего гаражного сервиса, закатил машину внутрь и сбавил обороты до минимума. Воротина за мной с протяжным скрипом закрыла проезд. — Долго, небось, двигатель колупал? Или подрезал у кого другого? Надеюсь, не из наших? Хех, не отвечай, твои проблемы — это твои проблемы, мужик. Разборка и свалка у нас вон там, первый поворот налево. Джулиан точно еще работает, может, успеешь сдать.

— Спасибо! — прокричал я из люка. Проблема в том, что я сделал это не на русском — да и обращались ко мне на незнакомом языке. Который я понял, словно давно его знал. Знал настолько хорошо, чтобы говорить без заметного акцента.

Приплыли.

В любой непонятной ситуации делай так, как говорит тот, кому ситуация понятна. Скрывшись в люке и, с трудом подавив желание за собой его задраить, я медленно покатил вперед, стараясь не газовать. Одновременно, во все глаза, вглядывался в окружающий пейзаж. Посмотреть было на что.

Поселение за воротами встречало пакгаузами и складами по два-три этажа высотой, сбитыми по той же технологии, что и ворота: доски плюс жесть. На некоторых висели вывески, уже плохо различимые в темноте… Тут, словно в ответ на мою мысль, зажглось уличное освещение. Лампы накаливания в абажурах-грибках на деревянных столбах! Я что, в шестидесятые провалился?!

Правый поворот оказался совсем близко, всего пару складов проехать. Пропустить его было совершенно невозможно: разбитая грунтовая дорога выворачивала именно туда, а ведущую прямо улицу совсем недавно аккуратно посыпали мелким гравием на песчаной подушке. Что-то мне подсказывало, что если я туда впрусь на своем танке, перемалывая покрытие гусеницами, по головке за это не погладят.

Свернув, я получил отличную панораму на обозначенную местным свалку: сотни корпусов военной техники и их частей, хорошо видимые за забором из сетки-рабицы. Разумеется, «отремонтированной» в произвольных местах все теми же досками и жестью. Немногим дальше в едва подствеченном тусклыми фонарями сумраке угадывались кучи откровенного металлолома.

Свалка непосредственно прилегала к внешней стене-частоколу, на которой я теперь смог разглядеть проходящую поверху галерею. Странное смешение строительных стилей и эпох… при этом отчетливо намекающее на какую-то внешнюю опасность. И оружие здесь в ходу явно не современное, даже не середины прошлого века: большинству пушек такая преграда что картон. А бывают еще гаубичные системы и минометы, которым что есть стена, что нет — бьют навесом. Тогда… дикие животные? Даже не знаю…