Сергей Плотников - Память стали

— Да что с тобой такое, Кэт? — решил выяснить удерживаемый заложник. — Мы ж к тебе и недели не прошло, заходили, нормально ж общались…

— У тебя, падаль, тогда было разрешение от города на свободное посещение любых муниципальных объектов. Но ваша лицензия три дня назад истекла, и теперь ты влез на особо охраняемую территорию незаконно. Смекаешь?

— Т-ц, и как только узнала, карга, — вроде как еле слышно, но на самом деле вполне различимо пробормотал пленник. И громче добавил: — Мои глубочайшие извинения, мэм, произошло досадное недоразумение! Нам уже передали наводку на следующую голову, просто не успели подписать проклятые бумажки…

— Вот как? — наклонила голову к плечу женщина. И тем же тоном приказала: — Раздевайся.

— Чего?

— Неповиновение представителю городской администрации при свидетеле…

— Этот залетный — свидетель?

— …уже поставленном на учет и заключившим контракт с городом…

Даже мне было видно, как напрягся палец на спусковом крючке.

— Т-ц! Подчиняюсь, только не стреляй!

Мужской стриптиз мне ни малейшего удовольствия не доставил. А Кэтрин не остановилась, пока не заставила мужика скинуть даже исподнее, и только после этого разрешила спиной вперед подойти к самым воротам. И только когда говорливый ковбой переступил условную черту — опустила оружие… и принялась деловито, используя ствол револьвера как палку, перетряхивать чужие вещи. И очень быстро нашла, что искала.

— Ключи от моих ворот, — с мрачным удовлетворением продемонстрировала она мне связку. — И еще от кучи городских помещение и территорий. Вот как они сюда попали.

— Створки были открыты, дура! — прокричал ей от забора раздетый вторженец.

— В суде послезавтра расскажешь, — крикнула она ему в ответ, заставив раздосадовано сплюнуть и отправится догонять своих дружков.

— Охотники за головами, — прокомментировала специально для меня Кэт. — Шваль та еще. За ворота нос ни-ни, а вот как к честному человеку прицепиться там, где он считает себя в безопасности — так запросто. Заявились сюда с пачкой листовок из других городов. Сначала только новичков щипали, даже вроде поймали кое-кого из розыска. Но тут осмелели, видать, решили, старик Шон им благоволит. Шарились у меня по свалке два дня, тыкая в нос своей лицензией, типа прячущегося преступника искали. А я потом кое-чего не досчиталась. А этому говну еще и из моих налогов платят за грязную работу! Ну ничего, выступишь за меня свидетелем на суде — и выкинут их наружу! Правда, скоро опять какая-нибудь шайка прибьется, но, может, эти менее борзые будут…

Хозяйка свалки нахмурилась, потом кивнула сама себе:

— Вот что, я пойду, бумаги помещу в архив, сама, лично. Так оно надежнее будет. И сразу в суд заявку подам, нечего подонкам фору давать. А ты приступай к работе, как намечено, сейчас я тебе масло выдам. А, и да, где твое личное оружие?

— В лесу… так получилось, я много чего потерял, — опять стараясь не врать, уклончиво ответил я. Это да, у Славика осталась моя сумка с цивильной одеждой для города и все мои документы. К счастью, тут ни паспорт никому не был нужен, ни права.

— Плохо, — укорила меня Кэтрин, и вернулась не только с жестяной канистрой масла, но изрядно заржавелым револьвером, калибром поменьше той ручной гаубицы, что она таскала с собой в кобуре. Пистолет выглядел потертым и изрядно попользованным. Пяток патронов начальница ссыпала мне прямо в подставленную ладонь.

— На крайний случай. А так — из танка ни ногой, пока не вернусь, — предупредила она меня. — Держи при себе, отдашь как что получше купишь. И про кобуру не забудь.

В какое милое местечко меня занесло, просто прелесть.

«Какой же нормальный мужик не любит оружие?!» Эту фразу я слышал множество раз от разных людей (женщины обычно произносили ее с иронией), и, каюсь, сам повторял. Однако, как оказалось, оружие оружию рознь. Как офигенно подержать в руках на выставке вооружений новенький автомат, весь в обвесах, или попускать слюни на целиком состоящую из карбона и крутизны супер-снайперку для рекордных выстрелов на четыре километра! Или вот прадедушкино охотничье ружье — еще курковое, помнящее черный порох, бережно вынутое из сейфа и завернутое в три слоя фланели для сохранности, оно вызывает глубокое благоговение и чувство связи времен…

…От выданного взаймы револьвера незримо разило кровью, разлитой из некрасивых, совсем не киношных ран, металл отдавал холодом прозекторских столов, а деревянные, наполовину стертые накладки на рукоять на ощупь ощущались крышкой гроба. Твоего или противника — это как повезет.

Инструмент. Прошедший через множество рук, как молоток на стройке, причем отношение владельцев к нему на всем протяжении срока службы было именно такое: утилитарный предмет, который не жалко. Об этом говорили многочисленные царапины на корпусе и разболтавшийся механизм откидывания барабана, который никто не удосужился затянуть, даже хозяйственная Кэт. Вот только этим инструментом не закрепляли доски, не укладывали кровлю, а убивали и калечили людей. Буднично. Без особых эмоций. Как гвозди забивали.

Лично мне хотелось отбросить револьвер подальше от себя, а потом долго мыть руки. Но пришлось собственную тонкую душевную организацию свернуть трубочкой и засунуть куда подальше, найти подходящий кусок латуни, с грехом пополам способный заменить отвертку, и пожертвовать неизвестно как завалявшийся в кармане носовой платок на ветошь. Полчаса, и очищенный от многолетних наслоений грязи, пахнущий машинным маслом тупорылый представитель госпожи Смерти на земле отправился в мой карман — на кобуру Кэтрин не расщедрилась.

Теперь хотя бы я был уверен, что немудрящий механизм не заклинит в решающий момент. Оставалось всего лишь успеть его вовремя выхватить и навести на врага первым. И не протормозить, выжимая туговатый спуск. Зато теперь можно было хотя бы выбраться на броню или даже рискнуть отойти от танка на пару метров. Увы, принять совет начальницы свалки не высовываться до ее возвращения совсем буквально мешало ее же указание продолжать работу. Но прежде стоило закончить остальные приготовления.

После пистолета настала очередь Стали получать смазку. В автомобиль, как я знал, шло несколько разных масел: одно в двигатель, другое в коробку передач и редуктора, и, кажется, третье надо было забивать в отдельные подшипники. Или нет? Причем следовало выбирать вязкость, указанную изготовителем авто, а если уж совсем по-хорошему, то еще и пользоваться присадками, загодя готовя механизмы к замене смазывающей жидкости после определенного пробега.

Каким образом мой танк вообще двигался без смазки, я выяснил, открыв технологический люк механизма заряжания. Благо, он находился под броней, и ничто не мешало мне с помощью переносной лампы провести максимально внимательный осмотр. Оказывается, все стальные детали ставшей артефактом машины приобрели в местах скольжения или качения идеально гладкие, зеркальные поверхности — наверняка без памяти механиков, когда-то входивших в экипажи, не обошлось.