Сергей Панченко - Warm

Аглая снова включила телефон. Она экономила заряд, включая телефон, только чтобы узнать время.

– Пора, – сообщила она. – Два часа прошло.

– Ух! – Харитон встал и, чтобы согреться немного, замахал своими ручищами. – Я пойду, – бескомпромиссно произнес он, – моя идея.

– Накинь на руки и лицо что-нибудь, вдруг там еще жарит? – предложила Аглая.

– Давайте.

– Мешок крапивный подойдет? – Гурьян поднял почти пустой мешок.

– Что в нем?

Гурьян порылся и вынул репу за хвостик.

– Пойдет, как раз и руки закроет. Главное, чтобы меня люди в таком наряде не увидели и не пристрелили.

– Какие люди? Откуда они тут возьмутся так быстро? – Гурьян вытряхнул репу на пол и протянул мешок кузнецу. – Только раки вареные из речки могут прийти на гору посвистеть. Сейчас же эти времена невозможные и наступили.

– Ха-ха, смешно, – Харитон накинул мешок на себя. – Темно, надо дырки для глаз проделать.

Ему сделали дырки и подвели к двери. Гордей проверил, какой температуры воздух идет в верхние щели.

– Да ни хрена там не стало прохладнее. Печет.

– Это может на лестнице оставшийся горячий воздух печет. На улице уже могло ветром все разогнать, – Гордей взялся за ручку двери. – Готов?

– Постой! – крикнул в спину Гурьян. – Если терпимо на улице, скинь портки, проверь, не жжет ли причинные места, или нам еще держаться?

Народ в погребе заржал. Шутка сняла некоторое напряжение от ожидания результатов разведки.

– Нет, Гурьян, я своими причиндалами рисковать не буду, у меня в штанах не градусник поди, – Харитон развернулся лицом ко всем. – Так, я поднимаюсь по лестнице, перед дверью стою, ощущаю, жарит или нет, если у меня есть уверенность, что не жарит, приоткрываю дверь и снова проверяю обстановку на улице. Если и там все нормально, выхожу, снимаю мешок, осматриваюсь и возвращаюсь с благой вестью.

– Точно так, – подтвердил правильность алгоритма Александр. – А если все не так, то не стесняйся, кричи и бегом вниз, будем ждать еще.

– Ага, понятно. Я пошел. Гордей?

Гордей открыл дверь. В погреб ворвался горячий пар и сразу затушил свечу. Как захлопнулась дверь, можно было услышать только по звуку. В погребе сразу стало тепло.

– Твою мать! – крикнул Харитон из-за двери. Его тяжелые шаги застучали по лестнице. – Вот же гадство! Сволочь! Твою мать! А-а-а!

– Эй, Харитон, если там невыносимо, возвращайся! – крикнул Александр.

– Ща! Гляну, что там! – прокричал в ответ кузнец.

– Не надо! Там за дверью, скорее всего, еще хуже!

Скрипнули петли верхней двери, выкованные самим Харитоном. Спустя несколько секунд кузнец закричал, как резаный, хлопнул дверью и побежал вниз. Гордей заранее открыл дверь, запустив внутрь горячий пар. Аглая держала телефон включенным, чтобы Харитон не промахнулся.

Кузнец, не переставая кричать, забежал в погреб, запутался в мешке и всей своей немаленькой массой упал на пол. Гордей закрыл дверь и подпер ее тяжелой бочкой с квашеной капустой и яблоками. Харитон скинул мешок.

– Воды, дайте воды какой-нибудь! – попросил он истеричным голосом.

Лукерья спохватилась раньше всех и протянула ему ковш с водой. Кузнец зачерпнул руками из него и плеснул на лицо. Охая и стоная, он еще несколько раз поплескал водой и растер лицо. Народ томительно ждал подробностей.

Наконец, Харитон выпрямился и осторожно утерся рукавом.

– Что, так жарко, что вообще капец? – спросил Гурьян.

– Вообще. Это… это… надо видеть. Как в печную трубу морду сунул. Тумана никакого нет и в помине, все чисто, я бы даже сказал ясно, но звезд на небе не видать. И все вокруг зыбкое, плывет, а горизонт местами алый до жути. И это, как кузнец скажу, температура там просто смертельная. Это ад на землю опустился. Точно вам говорю.

– Ясно, чертям на стук не открывать, – усмехнулся Гордей.

– Никому не открывать. Только нечисть выживет при такой температуре, – Харитон дотронулся до кожи под глазами и отдернул руку. – Сжег, кажись.

– Ну-ка, дай я посмотрю, – Лукерья взяла свечу и поднесла к лицу кузнеца. – Да, красная. Давай, я тебе маслом помажу.

Она взяла остатки топленого масла из ложки и бережно растерла его по лицу Харитона.

– Хорошо, хоть зенки не пялил, а то бы сжег, как те птицы.

– Я что, дурак, одним глазом смотрел, чтобы второй остался, если что, и тот сощурил.

Хорошо, что ты сразу со спущенными портками не вышел, по совету Гурьяна, – гоготнул Гордей.

– И не собирался. Я сразу понял, что Гурьян уже метит в альфа-самцы, вот и устраняет конкурентов.

– Никуда я не мечу. Надо было понять, куда в туалет ходить. По ходу, даже на лестнице без ожогов не обойдешься.

– Ой, и правда, нам что, прямо здесь, на глазах друг у друга? Я понимаю, по маленькой нужде, но по серьезной как? Здесь ограниченное пространство, запахи будут долго висеть, да и звуки, знаете ли, – расстроилась Аглая. – Не, я на лестницу буду выходить.

– И я, – поддержала ее Фекла.

– Я тоже, – произнесла Лукерья. – А по маленькой, можно из бочек изгородь сделать и ведро поставить.

– Не будем откладывать дела в долгий ящик, приступим к перепланировке жизненного пространства, – Александр слез с бочки и по-деловому засуетился вокруг нее, – куда ставить?

Чтобы не сильно ограничивать себя в жилплощади, под санузел отгородили часть погреба, ближе к двери. В дальнем углу стояла деревянная кадка, освобожденная из-под черносмородинового варенья. Вначале, использование ее казалось кощунством, но, когда подперло, стало не до стереотипов.

По часам на телефоне время уже давно перевалило за полночь. Народ попытался устроиться на ночлег. Не спалось. Несмотря на усталость, чувствовалось какое-то перевозбуждение, мешающее забыться. Не способствовало сну и отсутствие элементарных условий, чтобы найти удобное положение. С пола, укрытого сеном, тянуло ледяной стужей, а на бочках и ящиках быстро затекали части тела.

Александр долго пытался устроиться на бочке, плюнул на все, снял с нижней полки соленья-варенья и лег на нее. Полка выдержала его вес с запасом. Хоть и было холодно у пола, но привычное положение для сна помогло Александру заснуть. Ночью он чувствовал, как раззуделось заживающее после ожогов тело. Автоматически память напомнила про язву на ноге. В течение дня он и не вспоминал про болячку, будто ее никогда и не было. Александр в полудреме решил, что, когда проснется, обязательно проверит, в каком она состоянии.

Наутро, проблема с туалетом «по-серьезному» встала очень остро. Как оказалось, почти все терпели из последних сил, не желая быть первым в этом социальном эксперименте по публичному облегчению. Вначале проверили, изменилось ли что-нибудь снаружи за ночь. Приоткрыли дверь и сразу же получили клубы горячего пара. Температура в погребе поднялась на десятка полтора градусов, что было даже хорошо. После трудной ночи многих трясло от холода.