Макс Корбин - Ядовитая планета (СИ)

— То есть мы?

— А им без разницы, что мы, что туриане. Еще лет пятнадцать назад Первосвященник Замардака называл всех инопланетян демонами пустоты.

У Фатгори вроде своя Церковь.

— Церковь да, она не суется в политику, но религия общая.

— А в Замардаке суется? По нем мне дали только общую инфу.

— Там Первосвященник — второе лицо в государстве. Священнослужители занимают добрую четверть гражданских должностей.

— Этот поп не показался мне противником инопланетян, — сказал я.

— Новый Первосвященник взял курс на более умеренную политику, даже лоббировал в парламенте открытие посольства. Беда в том, что разумные еще не перестроились. Старшее поколение все еще считает нас демонами, а Дидьер сговорился с королем Фатгори и форсирует события. На этой волне всплывает всякая радикальная шваль. За последний год было два нападения на посольство, куча митингов, неизвестные трижды атаковали людей в городе и теперь появляешься ты.

И вот эта лажа в моих инструкциях была записана как: «Вешнецы настороженно, а порой и враждебно относятся к инопланетянам». Срань! Вот прямо торгуй — не хочу. Раскатал губу на миллиардные сделки.

— Вижу до тебя начало доходить, — сказала Эрика.

— Наоборот, — у меня появилась куча вопросов. — И первый из них — какова моя роль в этом балагане?

— Замардак закупил оборудование у туриан, мы делаем поставку Фатгори. Объединённый комитет собирался сравнить качество оборудования и возможно расширить закупки в будущем. Туриане за свое получили полкило тертерия, столько же предлагали и нам.

— У туриан оборудование лучше.

— Верно, — согласилась девушка. — Дидьер убедил наше правительство, отказаться от этих полкило и взять награду лицензией на торговлю для одного человека. Он хотел десяток частников, но фатгорцы уперлись. Расчет был на то, что сделка туриан будет освещена в местной прессе только раз, а ты успеешь помелькать.

— Но почему я?

— Понятия не имею, но, если местные тебя грохнут, Дидьер особо горевать не станет и выпишет у начальства нового дурачка.

Эрика не тревожила меня минут десять, дав осознать сказанное. Значит я просто пешка в большой игре. Разменная фигура чужих амбиций. Неприятно. Никто не говорил, что будет просто, но и о том, что придется играть против своих, тоже не упоминалось. В свете последнего, прикрытие из профессионального киллера не кажется уже такой паршивой идеей. Надо будет ему ствол выдать…

— Кстати, как тут с оружием? Почему местные с кинжалами были?

— На любое оружие, кроме холодного нужно разрешение, а клинковое имеет огромное ритуальное значение. По клинку можно понять социальный статус Фатгорца. Начнем с того, что их носят только дворяне по праздникам и силовики при исполнении. У каждого ведомства свой клинок на эмблеме.

Точно, в инструкции же говорилось, что чем длиннее клинок, тем важнее персона. Но кинжал лорда от подчиненного не отличался.

— Получается лорд Датори птица мелкого полета?

— А я и не обратила внимания. Ради тебя он должен был напялить саблю, встреча то политическая была. Скорее всего, он решил не нервировать Амардакца, а тот взял и выказал тебе уважение. К слову, с турианами он вел себя намного холоднее.

— Люди в Фатгори клинки не носят?

— Носят.

— Но ты…

— Я женщина. Мне клинок не положен.

— То есть, в космос вешнецы вышли, а равноправия полов не достигли? — удивился я.

— На клинок имеют право только военнослужащие женщины, остальные считаются «дарящими жизнь». А насчет эмансипации — самым влиятельным политиком Фатгори после короля считается принцесса Онтура.

— Читал о ней. — Местная мать Тереза и великий реформатор. Аналитики считают, ее влияние на народ больше, чем у наследного принца и премьер министра. Ну да фиг с ней. — Мне ножик положен?

— Короткий кинжал. По статусу соответствует рыцарю — не наследному дворянину. Все наши рангом выше второго секретаря, кроме посла носят такие.

— Может как-то можно короткий кинжал на совсем уж крохотный пистолетик заменить?

— Нам не нужен политический скандал. — покачала головой Эрика. — Посольство запросило тебе охранника из местных. Он же будет переводчиком.

— У меня свой охранник.

— Не обсуждается, — категорически заявила девушка.

— Тогда у нас проблема. Как только мы разойдемся дальше, чем на два километра, его голова бу-бух, — я жестом рук продемонстрировал взрыв. — Мозги надо будет со стен соскребать, тело выбрасывать.

— Черт! — выругалась девушка. — Они там что вообще подурели, преступников на дипмиссию посылать? — а потом яростно сверкнув изумрудами глаз, задала вопрос мне. — На кой черт согласился? С ними же больше проблем, чем пользы.

— Заплатили, — не стал углубляться я.

— Ладно, попробую что-то сделать. Послу о контролке ничего не говори. Есть еще что-то что я должна знать?

— Он киборг. — Остальное, девочка моя, ты наоборот, знать не должна.

— Модификации?

— Подкожная броня и еще куча всего.

— Броня — это хорошо, возможно и получится.

У нее получилось. На планету мы спускались втроем, если не считать пилотов-вешнецов. Шаттл трясло немилосердно. Болтанка вытряхнула из моей головы последние умные мысли, а глупости я боялся озвучивать, поскольку был риск откусить себе язык. Местный космопорт не поражал величием, только широтой бескрайней степи, и толпой демонстрантов за колючей проволокой. В три стороны от него разбегались дороги с коричневатым отливом асфальтного покрытия, но в столицу мы добирались воздухом. В виду агрессивного настроя толпы нас забрал посольский флаер. На этот раз пилотом был человек с фиолетовыми глазами и точностью рожденного в пробирке. Атмосферник свечкой вознесся за облака и на сверхзвуковой пересек четверть континента, так что понаблюдать местную архитектуру вышло только в самой столице, и я бы не сказал, что увидел что-то из ряда вон выходящее. Типовые многоэтажки, не сильно отличающиеся друг от друга стеклянные башни небоскребов и разлогий комплекс королевского дворца из красноватого камня. Чужеродным пятном на теле города выделялся только посольский район, а именно невысокая, но массивная башня туриан, слегка расширяющаяся к верху и торчащий за ней шпиль человеческого небоскреба. Наше посольство напоминало сильно вытянутую и несколько раз перекрученную пирамиду, к которой неизвестный шутник на разных уровнях прицепил три площадки для флаеров. Та, что была ближе к вершине, к слову пустовала, именно на нее мы и приземлились. Выйдя из флаера и вдохнув горький как смесь резины и шоколада воздух, я еще раз взглянул на раскинувшийся у моих ног город. Понятно, что наша пирамида и бастион туриан строились с целью поразить местных, вот только не стало ли это еще одной причиной для ненависти?