Питер Бретт - Цикл Война с демонами. Компиляция. Книги 1-5

Лиша не стала скрывать раздражения при виде столь показной покорности.

– Сколько тебе лет, дитя?

– Достаточно для замужества, если найдется достойная партия, – ответила Фавах.

– Если хочешь кого-то сосватать и не продешевить, обратись к моей матери. – Не сводя с Мичи глаз, Лиша перешла на красийский и резко скомандовала: – Сядь, где сидела, девочка. Смотри мне в глаза и отвечай сама.

Мича немедленно вернулась на место и уставилась на Лишу. Покорность исчезла, сменившись пустым взглядом, который сделал бы честь домашней кошке.

– Шестнадцать, графиня.

– Называй меня госпожой. Ты когда-нибудь ухаживала за детьми?

Уверенности в ауре Мичи чуть поубавилось.

– Нет, госпожа, но я быстро учусь.

– Ты шарум’тинг? – спросила Лиша.

Мича замялась и глянула на Фавах, но Лиша пресекла ее порыв скрипом кресла и снова заговорила по-красийски:

– Не смотри на нее. Смотри на меня. Если ты будешь допущена к ребенку, то госпожа твоя отныне – я, Мича. Не Фавах. Не Инэвера. Я. Это понятно?

Мича вновь опустилась на пол, но теперь в ее послушании не было лукавства.

– Понятно, госпожа. Клянусь Эверамом и упованием на Небеса. Я кай’шарум’тинг.

– И обучалась у Энкидо с Сиквах, – догадалась Лиша.

Мича кивнула:

– Моя кузина теперь шарум’тинг ка и лично выбрала меня для этого задания. Моей сводной сестре ничто не грозит.

– Охренеть как верно! – буркнула Уонда. – Это мое дело, а не твое.

Мича подняла взгляд, снова сосредоточившись на великанше. Она поклонилась:

– Даже тебе не под силу денно и нощно охранять нашу госпожу и ее дитя, Уонда вах Флинн ам’Лесоруб ам’Лощина, первая из шарум’тинг. Для меня будет честью помочь тебе в этом.

Уонда уже хищно подалась вперед, но услышанное смягчило ее, как Лишу – искренность, отразившаяся в ауре Мичи.

Лиша кивнула:

– В мое отсутствие ты будешь переходить в распоряжение Уонды и Тарисы.

– Рабыни?! – не сдержалась Фавах.

Тариса расправила плечи, и в ее взгляде сверкнула сталь.

– Прошу прощения?

– В Тесе нет рабов, – сказала Элона. – Прежде чем этой девоньке позволят приблизиться к моей внучке, пускай научится одной рукой менять пеленки, а другой – держать рожок, да петь при этом и качать колыбель.

– Тариса управляет моим домом, – добавила Лиша. – Если ты ее не устроишь, я попрошу Сиквах прислать другую сестру по копью.

Мича коснулась лбом пола:

– Да, госпожа.

– О том, что происходит в моих покоях, ты никому не скажешь, – продолжила Лиша. – Ни дама’тинг, ни самой Дамаджах. Если я узнаю о чем-то подобном, сразу же уволю тебя со службы.

Мича не стала маскировать ауру. Условия ей не понравились, но она была готова смириться.

– Да, госпожа, – поклонилась она снова. – Мне также поручено найти Кендалл Заклинательницу.

Это явилось неожиданностью.

– Ты поешь, как Сиквах?

– Мы называли Сиквах певчей пташкой, – улыбнулась Мича. – Но никто не думал, что в один прекрасный день ее пение станет образцом для сестер Эверама по копью.

– То есть ответ утвердительный, – сказала Лиша. – Кендалл – мой герольд, ты будешь часто с нею видеться. Если твое пение хотя бы сравнимо с похвальбой, ты увидишь в ночи, что песня сильнее любого оружия.

Она обратилась к Фавах:

– Итак, остаешься ты, а значит, будешь учить меня пользоваться алагай хора.

Все красийки были приучены скрывать свои чувства, но ауры младших похолодели. Об этом им Фавах не говорила.

– Я наставляла в Палате Теней Дамаджах, – ответила она. – Никто во всей Красии не размышлял столько лет над загадками костей.

– Замечательно, – кивнула Лиша. – Мы начнем немедленно – с того места, на котором остановились с Аманвах. Я прочла пророческие свитки, и у меня есть вопросы о…

– Я возражала против твоего обучения, – продолжила Фавах. – Аманвах надавила своей властью.

Пальцы Лиши, державшие чашку, побелели от напряжения.

– И все же мы с твоей дамаджи’тинг заключили пакт.

– Пакт, который вправе оспорить Дамаджах, – заметила Фавах. – Алагай хора не головоломка для бездельниц, они позволяют заглянуть в бесконечность. Дама’тинг упражняются всю жизнь, чтобы лишь прикоснуться к их божественному могуществу.

Лиша поставила чашку, сопротивляясь желанию скрестить руки.

– В своей мудрости Дамаджах решила уважить дочерний обет, а потому я буду тебя учить, – сказала Фавах, – но мы начнем с того, с чего начинают все най’дама’тинг. Ты должна уничтожить свои кости и приступить к изготовлению набора из глины.

– А потом из дерева? – улыбнулась Лиша. – Затем – из слоновой кости? А дальше месяцами, во тьме, вырезать настоящие?

– Вижу, мы поняли друг друга, – кивнула Фавах.

– Боюсь, что нет. – Отодвинув чашку и блюдце, Лиша расстелила на столе белоснежную салфетку. Затем достала из кармана платья семь узорных осколков демоновой кости.

Она извлекла скальпель, сделала на кисти небольшой, аккуратный надрез и покатала кости в крови.

– Создатель, дарующий жизнь и свет, твоим детям нужны ответы. – Она посмотрела на Фавах. – Будет ли дама’тинг Фавах ам’Каджи чтить дух и букву моего договора с Аманвах или завтра же на рассвете увезет свою блистательную делегацию обратно в Дар Эверама?

Кости зажглись, и, когда магия запылала вовсю, Лиша метнула их. Три дама’тинг оторопело уставились на ритуал в исполнении чужачки, но ни одна не удержалась от порыва податься вперед, когда кости замерли под причудливыми углами.

– Думаю, мне ясен ответ, достопочтенная дама’тинг, – проговорила Лиша. – Но умоляю – скажи, что видишь ты в своей многоуважаемой мудрости?

Фавах скрипнула зубами и глянула на младших жриц:

– Прекрасно… госпожа. Мы начнем обучение, когда я повидаю ребенка.

Всмотревшись в ауру старухи, Лиша кивнула.

Лиша объявила остановку, и ее брюки для верховой езды скрипнули о седло. Она знала, что многие лесорубки от них в восторге, но сама была безразлична и к ним, и даже к юбкам-штанам, которые вошли в моду у многих жительниц Лощины.

Но внешние границы великих меток находились слишком далеко, чтобы тратить время на ходьбу пешком, тем более в обществе древней Фавах. Пестик – один из многих даров, которые в знак дружбы прислала ей с делегацией Аманвах, – был стройным, чистокровным красийским скакуном. Боевой конь не понимал юбок, но если ехать в брюках – он отзывался на легчайшее сжатие ног, готовый мгновенно прыгнуть или помчаться вскачь.

Длинный голубой плащ Лиши укреплялся тонкими пластинами меченого стекла. От высокого ворота до зауженной талии он сидел идеально по фигуре, а ниже широко расходился и прикрывал конский круп. Многочисленные карманы тоже были прослоены небьющимся стеклом, полные хора и трав. Жезл висел на поясе под рукой.