Питер Бретт - Цикл Война с демонами. Компиляция. Книги 1-5

– …скот. – Пар’чин пожал плечами. – Ахман, я приводил людям этот довод еще до нашего с тобой знакомства.

– И ты, возможно, прав. – Ахман похолодел от своих слов. Он почувствовал себя одиноким и беззащитным, как никогда.

Пар’чин смотрел на него без всякого торжества и удовлетворения в ауре.

– Какое это имеет значение, Ахман?

– Ты еще спрашиваешь?

– Разве это отменяет нашу задачу? Разве ради нее мы не дадим бой хоть во всеобъемлющей войне, хоть в логове зверей, которые жрут себе подобных?

Его слова стали спасательным кругом, и Джардир уцепился за них:

– Действительно, не отменяет.

– А это значит, что перед нами выбор, – сказал Пар’чин.

– О чем ты?

– Нам некогда спасать этих людей, но можно научить их, как спастись.

Арлен показал вверх на скалы, где собрались каменные демоны:

– Пастухи увидели свет и явились проверить стадо.

– Их надо немедленно перебить, – сказал Джардир. – Нельзя, чтобы они доложили о нашем приходе.

Арлен покачал головой, изучая ауры демонов:

– Им нас не видно. Наши метки странно действуют на этих людей, но демоны видят только свет.

Они погасили меточное зарево, и Джардир плотнее сомкнул пузырь вокруг Пар’чина и Алагай Ка.

Арлен шагнул к дюжему самцу, который возглавлял племя, и протянул руку:

– Дай мне копье.

Тот сначала не понял, но Арлен показал другой рукой:

– Копье.

Вожак осторожно шагнул вперед, быстро вложил оружие в ладонь Арлена и снова упал на колени. Племя внимательно наблюдало.

– Колющая метка. – Арлен поднял светящийся палец и начертил в воздухе символ. Тот повис в серебристом свете. Прибегнув к магии, Арлен укрепил ноготь и выгравировал метку на обсидиановом наконечнике.

Зарядив символ, он показал его всем, и начертание отразилось в их огромных глазах.

– Колющая метка.

Затем он повернулся и ударил копьем мелкого каменного демона, подползшего с собратьями осмотреть племя. Оружие пронзило тварь разрядом магии, и демон кубарем покатился им под ноги. Выдернув копье, Арлен зарядил ножную каменную метку и наступил на корчащееся создание.

Метка, более не нуждаясь в его энергии, зашкварчала в ихоре.

– Убей.

Недрожитель обмер. Арлен видел, что он понял – пусть не слова, а посыл, но даже этот свирепый дикарь не решался атаковать демонов. Он смотрел на тварь, извивавшуюся под пятой Арлена.

Она истекала ихором. Недрожитель дотронулся до влажного кончика копья и сунул палец в рот.

– Убей, – повторил Арлен, на этот раз по-красийски.

Глаза дикаря дико вспыхнули, и он вонзил копье в демона. Меченый обсидиан пробил панцирь, который считался непрошибаемым, и недрожитель взвыл, когда по рукам его растеклась магия.

Арлен повернулся к женщине и показал на три обсидиановых стрелы, висевшие у нее на плече. Она протянула их, и Арлен снова пометил наконечники ногтем.

– Колющая метка, – сказал он еще раз.

– Кущая мека, – благоговейно прорычала она, глядя на прожилки серебристого света, которыми он украсил обсидиан.

Он вернул ей стрелу, и она все поняла. Вскинув взгляд, она отследила очередного демона, тщательно прицелилась и выстрелила. Демон с воплем свалился с насеста.

– Кущая мека! – Другие бросились вперед, протягивая оружие и снова и снова повторяя эти слова.

Арлен выцарапывал на обсидиане метки, впервые за тысячи лет вооружая недрожителей против их тюремщиков.

– Чего ты думаешь добиться? – прошипел мозговой демон. – Этого мало. Тебе не победить стражей улья, научив животных рисовать корявые метки на скалах.

– Видимо, нет, – улыбнулся Арлен. – Но я наверняка отвлеку их.

– Кущая мека! – Старая карга потрясла копьем, и новое племя взревело, воздев свое грубо помеченное оружие.

– Эррам! – скандировали они. – Кущая мека!

Старухи аламен фэ сложили для своего племени предание, как чинские жонглеры, пользуясь смесью из жестов, имитационных звуков и ломаного древнекрасийского языка, который Джардир кое-как понимал.

С подходом новых племен число женщин, оповещавших о пришествии Эррама со священными метками, росло. Уже сотни недрожителей обзавелись грубыми метками, нарисованными или вырезанными на оружии. Они быстро пустили их в ход, напитываясь силой от каждого убитого алагай.

Алагай Ка, недовольный поворотом событий, притих, но у Джардира остались сомнения.

– Врага им не победить, – сказал он. – Что же мы делаем – спасаем аламен фэ или обрекаем на гибель?

– Забери меня Недра, если знаю, – ответил Пар’чин. – Я никогда не верил в Небеса, но всегда хотел умереть с копьем в руке. Они заслуживают того же. Может быть, такова воля Эверама; может быть – нет.

– Обычно ты уверенно говорил, что Его не существует, – сказал Джардир.

Пар’чин вздохнул:

– Я уже во многом не уверен. Эти люди могут помочь – отвлекут улей, пока мы будем делать свое дело. Если справимся, им станет легче. Если проиграем – им все равно не жить, когда закончится кладка.

Джардир взглянул на него, и показалось, что трещина, разделявшая их все эти годы, закрылась.

– И в самом деле – какая разница, следит Эверам или нет?

– Обычно ты не сомневался, что Он смотрит, – заметил Арлен. – Готов был убить меня за неверие.

– Я уже во многом не уверен, – повторил за ним Джардир. – Но понимаю, что причинил тебе зло, мой верный друг.

– Да, может быть, – отвел взгляд Пар’чин. – Или наоборот. Прошлое есть прошлое. Его незачем пережевывать.

Пожар в цитадели герцога потушили, но с наступлением рассвета ворота не открылись. По всем, кто приближался, со стен стреляли Горные Копья. Метчики, повиснув в ременных петлях, придавали символам странные конфигурации. Раген не сомневался, что во дворе строится великая метка.

В канализации кишели подземники, и милнцам оставалось только следить за их передвижением. Чем ближе была крепость Юкора, тем гуще набивались в туннели демоны.

Рагену следовало поспеть в тысячу мест и переделать тысячу дел, а он расхаживал по приемной в обществе людей, которые друг друга ненавидели.

Дерек и граф Брайн обменивались гневными взглядами поверх десятилетнего Жефа. Его судьбе предстояло сегодня так или иначе решиться, но сам мальчик не выказывал желания идти ни к тому, ни к другому.

Брайн ждал со своим и Юкора внуком – Томой, сыном принцессы Гипатии. Рачитель Роннелл опекал Симона, старшего сына принцессы Элии. Мальчикам, известным озорникам, едва перевалило за десять, но они сидели смирно и мрачно рассматривали ковер.

Собравшиеся в зале особы благородных кровей томились в безмолвном ужасе. День, о котором все мечтали, обернулся кошмаром.