Александр Шапочкин - Наследник клана (Взрыв это случайность)

Натянув на чистое тело школьную форму, я всё так же бегом кинулся в столовую. Вот уж куда опаздывать желания не было. И мои старания оправдались. Наш класс всё ещё находился в помещении, пусть и не в полном составе, ковыряясь в своих тарелках. Привычно подхватив свободный поднос, я встал к раздаче. Кроме горячего, блюда уже были разложены по тарелкам, и в количестве съеденного никто никого не ограничивал, а потому я тут же ухватил две порции салата из свежих овощей.

За два года я уже почти забыл, что это такое. Достать свежий огурец или помидор детдомовцу в Нахаловке было, наверное, так же сложно, как пачку сахара. Хотя если очень припёрло, и не брезгуешь гнильём, то на рыночной площади по вечерам, после окончания торга, подобное угощение валялось под ногами, и никто не запрещал детишкам на свой страх и риск составить конкуренцию крысиному племени. А уж покопаться в мусорных баках уровнем выше для вечно голодной мелюзги из младших групп было сродни походу в дорогой ресторан.

Мне же не позволяли подобного заявленный статус и врождённая брезгливость. Да и не сказать, чтобы прямо так уж не хватало еды, другое дело – её вкус, но это вторично. Нет, я не обкладывал младших данью и вообще не брал лишнего у своих, просто работал за сахар. А вот его уже можно было обменять на многое. Например, пары кусков рафинада хватало, чтобы как следует набить пузо в любом трактире. Главное, особо в тарелку не всматриваться и не интересоваться, из чего приготовлена еда. Откровенной крысятины или, упаси Древо, человечины там точно не было, если только в совсем уж дикие места не забредать, но о свежести продуктов и о том, мяукало или гавкало мясо, до того как попало в котёл, можно было только гадать.

Что же касается овощей, да и прочих продуктов, и то и другое в изобилии имелось лишь у кланов, правда, ходили слухи о гигантских гидропонных фермах где-то на севере полиса. Вот мне, оказывается, и повезло своими глазами увидеть и попробовать одну из городских легенд. А потому сдерживать себя я не собирался.

Хлеб, два компота, большая тарелка куриного супа с макаронами-рожками и громадная груда перловой каши, которую здесь никто не ел, щедрой рукой растроганных поварих политой соусом и накрытой шницелем размером с большую шестерёнку мобиля-паровика. У меня от одного запаха закружилась голова, а рот наполнился слюной.

Благодарно кивнув улыбающимся мне женщинам, я бегом добрался до стола, где уже сидели Ульрих с толстым Борисом, и, плюхнувшись на свободное место, принялся орудовать ложкой. Вкусную еду в детдоме на дне очень быстро учат ценить. И сжирать лучшие куски ещё не доходя до стола, а то старшаки отберут. И это при том, что меня старались лишний раз не трогать.

Мелкие же всегда ходили голодные, и некоторых, например, пятилетнюю Алёнку, я даже в тайне подкармливал. До тех пор пока в шесть лет она внезапно не исчезла. Нам тогда сказали, что её удочерили, но я, пробравшись на третий уровень к дому «её новых родителей», за три дня так ни разу и девочку не увидел.

– Ты что? – удивился Борис, глядя на мой поднос. – Неужели перловку любишь?

– Ну да! – пожал я плечами. – Вкусно ведь!

Естественно, сейчас я вёл себя не как в детдоме, а ел, хотя и быстро, но аккуратно, да и за столом оказался не самым большим обжорой. Удивительно, но главным чревоугодником оказался не Камыш, как можно было подумать, глядя на его телосложение. Хотя и он подкреплялся основательно, взяв сразу три порции второго и закончившиеся до моего прихода мясное рагу с капустной солянкой.

«Главным по тарелочкам» оказался худющий как жердь Шмель, обложившийся порциями, словно строил из них новую Стену полиса. Три порции салата и четыре супа, пять шницелей, правда, не шибко больших, и огромное блюдо жареного с овощами риса, а также море разливанное компота. И всё это планомерно исчезало в ненасытной утробе «резинового» мальчика. Я даже украдкой пнул ногой Бориса, мол, нам-то прятаться не пора? А то мало ли с таким-то аппетитом…

– Не обращай внимания, – толстяк пригубил сладкий напиток. – Мы поначалу тоже пугались. Это эффект его вторичного аспекта – высокий метаболизм. Вот и приходится Ульке хавать как не в себя.

– Фе фажыфай мемя фак, – с набитым ртом пробурчал худой и с трудом проглотил кусок мяса в панировке. – Лучше уж Шмель, всё равно Нинка уже весь мозг всем им выела. Чего тебе назначили-то?

– Две недели на кухне, – скрывать наказание я не собирался. – Вместе с чокнутой Белоснежкой. Она всегда такая безбашенная, или я удостоен особенного отношения?

– Да как сказать, – толстяк пожал плечами. – Бывало у неё поначалу. Стремилась доказать всем, что круче её только горы. Ну и частенько перебарщивала, как с тобой примерно, правда, первый раз вижу, чтобы кто-то оказался настолько крепким, как ты.

– Кстати, Антон Каменский, – я протянул соседу руку. – Честно говоря, не думал, что выживу, сам знаешь, наверное, что я вообще этой вашей живицей не владею.

– Борис Цимбалюк, – ответил он на рукопожатие, – но можешь звать меня Камышом.

– Очень приятно, – улыбнулся я. – Тогда я Белый. Так ещё в старой школе погнали.

– Взаимно, – кивнул толстый. – А живица, она не наша, она и твоя. И скажу прямо, Антон силён.

«Ну да, – мысленно хмыкнул я. – Лестно, конечно, но вот как реально биться с подобным монстром, как ты, я вообще не представляю!»

– Так что там с Дарьей?

– Да вроде бы была она такой раньше, но года два как успокоилась. Да, Уль?

– Блин, достал! Ну, первые пару лет Дашка из отработок не вылазила. А потом стала сдержанней, но иногда, когда тронешь её, могла дать жару. Три года назад после турнира получила титул абсолютной чемпионки школы по рукопашному бою без использования печатей. И тут же обернулась пай-девочкой, – Шмель пригубил компот. – Правда, в спарринги с ней мало кто вставал – обычно Дарья с мистером МакПортером работала.

– МакПортером?

– Ну, физрук «МакПрохором» стал, когда к нам переехал, а так – Грег МакПортер, переделал себе фамилию в честь какого-то дедка.

– Хм…

– Да неважно это, – отмахнулся Шмель. – Ты представь, как мы удивились, что он тебя с Дашкой выпустил. Наверное, посчитал, что такой опытный боец, можно сказать, его воспитанник и почти инструктор, не наделает глупостей… А уж когда ей башню сорвало… честно говоря, я думал, что тебе конец! Уж извини.

– Да эта мелкая… – за спиной что-то грохнуло, и я чуть не прикусил себе язык от неожиданности.

Все повернулись к источнику звука, и я тоже, чтобы увидеть за соседним столиком, буквально в шаге от меня, белобрысую, невозмутимо поднимающую стул.

– Прошу прощенья, выскользнул из рук, – приторно медовым голосом проворковала эта стервозина и полоснула по мне злобным взглядом. – Антон, не забудь, что нам нужно подойти насчёт отработки.