Александр Шапочкин - Осколки клана. Том 2

«Всё-таки её неграмотный отец подложил окружающим ту ещё бяку, нарекая дочь Ольгой, а затем постоянно называя Алёной при том, что семья, как я понял, до её своеобразного бунта с поездкой в Москву слышались его беспрекословно, – подумал я, отвлекаясь от мрачных мыслей. – Блин, похоже, Алёнка опять распереживалась, мало того что примеряя на себя чужую судьбу, так ещё и вновь представляя, что бы случилось с ней самой, не наткнись я тогда на неё на вокзале».

Тут нужно благодарить Маргариту Юрьевну, которой отдали на воспитание это совершенно наивное и бесконечно доброе и верящее в людей дитя, которое я отбил у бандитов на Савеловском Вокзале. Это надо же было поверить откровенным жуликам, что они «знают её батюшку…» Вот только приняв на себя воспитанницу, опытная гувернантка сразу поняла, что перед ней не банальная посадская дурочка. Просто характер у девушки такой. А потому, не ломая её через колено, нащупала талант, дала кое-какие знания, и вроде бы прошло совсем немного времени, а получился такой же, но совсем другой человечек.

Мои размышления, вяло тёкшие под рассказ женщины о её трудной и однообразной жизни, вслушиваться не мешали. Детство Елизаветы Всеволодовны, в общем-то, сводилось к тому, что, когда никто не видел, она тренировалась как умела и как успела научить её двоюродная сестра, в остальном же были бесконечные уроки послушания и покорности «Высшей расе». Своеобразно убогой концепции о том, что не просто люди, а даже одарённые не равны между собой от рождения. Эту идею предки Золотаров в давние века притащили с собой из Центральной Европы и до сих пор практиковали в своём клане, считая всех москвичей людьми чуть ли не третьего сорта.

В тот момент, когда она рассказывала об этом, Ольга Васильевна, поймав мой взгляд, легонько пошевелила пальцами лежавшей на столе руки, что значило подтверждение сказанных слов. Мол, сказанному верить в полной мере. Такое в этом клане практикуется.

Таким вот знакам опекунша учила меня довольно давно, особенно акцентируя на том, чтобы я не сосредотачивался на её кистях во время важных переговоров, высматривая сигналы.

Зато сынишка, на время перестав дуться из-за трёпки, да и вообще внимательно прислушивавшийся к нашему разговору, посмотрел на мать с удивлением. Явно хотел что-то ляпнуть, а затем вдруг нахмурился, о чём-то задумавшись и слишком уж порывисто отвернулся. Он вообще себя порой вёл очень странно. То как разбалованный ребёнок лет шести, постоянно чего-то требующий, а вот во время монолога, за который получил воспитательную порку, мальчик выглядел и звучал куда старше своего возраста. Лет на двенадцать-тринадцать, правильно строя фразы и вообще рассуждая почти по-взрослому. Вот и сейчас можно было бы ожидать какой угодно реакции, но только не того, что он в этом возрасте сдержится и тут же попробует что-то осмыслить.

В любом случае история Елизаветы продолжалась, но если её сын сейчас старательно вслушивался, то дочь откровенно клевала носом, всё-таки время для ребёнка, да к тому же сытого, было очень позднее. И тем не менее гостья продолжала свой рассказ.

В семнадцать ее отдали в гарем молодого господина, наследника клана, но забеременеть очень долго не получалось. Впрочем, не по её вине, а потому что её мужу, а она считала его именно таковым, постоянно подвозили всё новых и новых наложниц, как пленных чародеек из других полисов, выкупленных через аукционы перевозчиков, так и просто красивых девушек из простецов. Однако однажды у него хватило времени на давно позабытую игрушку, и он, наконец, зачал ей дочь.

Родившуюся первой девочку сразу не отняли. Не было у неё признаков золотниковского клана, но и явные бажовские черты отсутствовали. Так, серединка на половинку. Однако примерно с шести лет, забрав малышку, у матери, младшая ветвь клана начала планомерно прививать ей идеологию низшего существа, которое должно целовать землю, по которой ходит кто-то из Золотниковых. Оказалось, у нашей маленькой гостьи даже имени как такового нет, хотя мать назвала её Катей. Но в клане, отдалив девочку от родительницы, её назвали или «эй, ты!», отчего она охотно откликалась на «эй», или среди детей Блетс. Это непонятное слово у Золотниковых почему-то было синонимом понятия «заплатка», ведь девочка обычно донашивала вещи за другими детьми из младшей ветви, что было нормально для рабов этого клана.

Совсем по-другому обстояли дела у её младшего брата. Который сейчас, как-то совсем не по-детски щурясь, по новому рассматривал свою скуксившуюся и неуютно чувствующую себя под нашими взглядами сестру. Но при этом старался делать это так, чтобы никто не заметил его внезапно вспыхнувшего интереса.

Рассказать что-то ещё о нём Елизавета просто не могла. Забеременела повторно она где-то через шесть лет, родила и тут же попрощалась с первым сыном, у которого были ярко выраженные черты Золотниковых. А ещё спустя столько же лет пустой и бесцельной жизни, полной изнасилований мужчинами клана, регулярно посещавшими формально принадлежащий только главе гарем, после нескольких абортов, проведённых их чаровниками… случилось то, чего она уже не ожидала.

В тот день, чуть более девяти месяцев назад, супруг расщедрился поделиться ею и ещё десятком женщин с компанией друзей. Из разряда «уже не жалко». В ту долгую ночь побывала она и с ним, после нескольких таких же ужравшихся в хлам, но совершенно незнакомых мужиков, и снова понесла.

Меня откровенно потрясло то, с каким безразличием она рассказывала о таких фактах своей биографии. Точно так же, как промелькнувшее на мгновение выражение глаз Ольги Васильевны, абсолютно непонятное, но явно не осуждающее или пренебрежительное. Мне… даже показалось, что она в чём-то завидует нашей гостье! Вот только представить мою опекуншу, пожелавшую оказаться на месте насилуемой рабыни, было просто-напросто невозможно!

Только тот факт, что за ними следили и что с определённой вероятностью новый ребёнок мог быть от главы клана, позволил сохранить ей жизнь и получить разрешение родить. Так что неделю назад появился на свет мальчик, которого она назвала Всеславом, и которому судьбой было предначертано умереть. Всё довольно просто – неизвестно, кто оказался отцом ребёнка, да никого в клане это и не интересовало, потому как младенец нёс ярко выраженные черты Бажовых.

Слава Древу, у Золотниковых с подобными вещами не торопились…

– Когда я более-менее пришла в себя и поняла, что грозит маленькому Славику, – женщина глухо выдохнула и решительно посмотрела на нас. – Я решила, что разделю судьбу Кати. Но вначале убью мужа, а затем сама брошусь на нож! Или погибну, добираясь до его мерзкой туши! А затем в небоскрёбе появился второй наследник с рассказом о том, как он проиграл главе клана Бажовых в дуэли четверых, чтобы просить своего отца, моего мужа, достойно покарать Антона Сергеевича за дерзость…