Алексей Сердюк - Будем жить!

- Арестованный, на выход! – чу, глас небесный раздаётся! Только рожа вертухайская на ангельскую совсем не похожа, увы. Встаю, выхожу… ах ты ж, с-ссука! Больно!

- Носом к стенке, кому сказано! – рычит над ухом «глас небесный», ну и хребет, дубинкой резиновой отоваренный, ноет! Так, терпение заканчивается, пора, пожалуй, кое-кому сказать «прощай!», вот только время подгадать и ситуацию… чую, добром здесь всё равно не закончится. Наручники тоже ещё – за спиной ну очень неудобно! Внутренний дворик, автозак, едем…

Ехали недолго. Да и сколько того Демидовска – не на окраину же меня везти, если судить собираются? Встаю, выхожу… ну надо же! Мэрия, давно не виделись! Официальный суд? Я уж думал, кулуарно объявят сто лет без права переписки, и сразу куда-нибудь на особо тайный рудник, поглубже? Ступеньки, двери – осторожнее, так же и по роже… здрас-с-ссьте!

- Привет, Варан! – весело здоровается со мной Игорь Викторович Дараев. Я оглядываюсь – на городской площади на удивление избыточное, для буднего рабочего дня, количество народа, и физии такие узнаваемые – характерные носы «картошкой» Мартыновых и тонкие губы Беляевых трудно перепутать, кое-кого вижу и из других семейств; вообще клановых полно, но и независимых валом... Мои конвоиры спокойны, хотя и напряжены несколько – шестеро против нескольких десятков… Да что, чёрт возьми, происходит?! Игорь подмигивает – правда, видно, что его веселье больше напускное – и уступает дорогу нашей процессии. Коридор, дверь, зал… ожидаемо, почти пустой. На месте судейского триумвирата уже ожидают три кадра весьма служебной внешности – офицерская выправка и уставные морды, классические «разрешите-выполнять», как под копирку. На лицах – профессиональная непробиваемость, готовность исполнять и не взирать. Да-а, такие судьи – ну самое то для честного и независимого разбирательства!

- Обвиняемый, займите своё место. – выдавливает сквозь чопорность крайний слева функционер. Не тянет его человеком называть – механизм, простейший автомат с парой степеней свободы, не более. Та-аак… Ну, обвинителя вижу – а где адвокат? Да и вообще – пустой зал, конвой да чиновники, на кой им вообще судилище потребовалось? Ладно, ждём… недолго, даже заскучать не успел. Прокурор? В погонах капитана? Армейских погонах, к слову…

- Обвиняемый, встать!

Ну, встаём. Слушаю я тебя, «человек-протокол», не тяни:

- Гражданин Протектората Русской Армии, сержант РА Злой – вы обвиняетесь в предательстве интересов Протектората, нарушении воинской тайны, преступном сговоре с резидентами иных Анклавов, разглашении служебной информации и небрежении воинским долгом гражданина ПРА! Что вы можете сказать в своё оправдание?

- Нихера себе… Это всё я один? Когда я столько успел?! – не надо было это говорить… не удержался! Чего угодно ожидал – от обвинений в убийстве до требований отдать моих питомцев «на благо ПРА», но вот предательство – нет, на такое я никак не рассчитывал. Кстати, а они меня посвящать в суть обвинений собираются?

- Э-ээ, господа судьи – а подробности? Когда и где я столько наворотить сумел?

Сидящие на сцене переглядываются, наконец один набирает воздуха в грудь, чтобы что-то ответить – но не успевает. Громкий стук – скорее, грохот – в закрытую дверь зала прерывает невысказанную фразу, а один из незаметных кренделей, до того никак не выделяющихся на фоне дверного проёма, пулей подлетает к сидящему в зале (и не в составе судей) офицеру – ха, как это я на него внимание не обратил? Он тут, очень вероятно, старший… Колоритная такая рожа – плешивый молодящийся хрен, старательно маскирующий облезлость и вообще «капитально сыплющийся песок» как прилизанной волосок к волоску причёской, так и мохнатостью на жирноватой харе, по их мнению, придающей им «импозантность», а по факту просто маскирующей второй-третий подбородок и дегенеративную нижнюю челюсть. Костюмчик, галстучек, заплывшие глубоко под надбровными дугами глазки, выражение презрения ко всему миру, и прямо написанная на морде жадность! М-да, знакомый типаж… любой чужой хоть успех, хоть вообще превосходство – воспринимает как личное оскорбление, а если уж на выбранном им для себя поприще его обойдут, так и вообще будет на понос исходить в стремлении в этом же поносе утопить конкурента. Жлоб классический, рафинированный, гнидопакостный! Кстати, да – на пакости, обычнго мелочные, по собственному уровню развития, такие крысы невероятно активны, не взирая на собственное положение; не гнушаются ничем, вплоть до вылитого на стул конкурента в офисе клея или свиснутой из туалета бумаги – даже если они работают в тех же офисах заместителями генеральных директоров! Именно мелочные, именно крысенята… как говорится, из норы крысу достать можно, и даже в костюм одеть – а вот крысиную натуру не вытравить ничем! М-да, года два назад – испугался бы, пожалуй, а сейчас… в конце концов, мои котята всегда смогут эту жирноватую крысу придавить так, чтоб и не пискнул, так чего мне переживать?

Новая серия ударов – и замок двери не выдерживает. Дверь распахивается – в зал, до того уныло-пустынный, вламывается целая толпа! Знакомые лица мелькают на периферии – Игорь Дараев, Сомов Гордей… Весло?! Колян, а ты тут откуда взялся?! К моему загону – кстати, солидному такому, с прошлого раза здорово улучшенному, капитальная клетка из стальных прутьев – подходит незнакомый мне мужчина в классическом костюме-двойке, и на камеру (думаю, работа Гордея) заявляет:

- Я, Кривин Сергей Николаевич, гражданин ПРА, от имени Совета Кланов Демидовска требую публичного слушания для присутствующего здесь обвиняемого гражданина ПРА Злого Алексея, известного также под прозвищами – Следопыт и Варан! Любые обвинения могут быть предъявлены ему, как действительному гражданину, только в присутствии адвоката, суд может быть только гласным и публичным!

Судья на сцене отмирает:

- Обвиняемый является действующим военнослужащим ПРА! Это вопрос служебного разбирательства!

- Ошибаетесь. Обвиняемый был демобилизован из рядов ПРА 33-го числа шестого месяца сего года, о чём имеются соответствующие документы, которые я, как общественный адвокат, представляющий интересы обвиняемого, готов предъявить по требованию суда! Соответственно, как представитель гражданского населения Протектората, гражданин ПРА Злой подчинён исключительно общегражданскому кодексу, и его дело может быть рассмторено только на основании Кодекса ПРА в гражданском суде, без привлечения военной прокуратуры.

Судья замолкает, косясь на сидящего в зале плешиво-бородатого майора. Тот заторможенно оглядывается, кривится как от неожиданной ведёрной клизмы в заднице, и едва заметно кивает: