Дарья Кинкот - Битва за магию

– Молодец, – подбадривала ее блондинка. – Ты справилась.

– Софи… – пепельноволосая взглянула на подругу, держась за горло. – Ты была бы прекрасной волшебницей.

Блондинка ухмыльнулась.

– Можешь отыскать Ника и Тони? Я хочу убедиться, что они в порядке.

– Конечно, – с этими словами призрак растворился в воздухе.

– Феликс… – Контесса наконец-то закончила свое дело и добралась до друзей.

Увидев сцену, творящуюся вблизи ритуальной платформы, чаровница шокировано приоткрыла рот, закрывая его рукой, и схватилась за плечо своего спутника.

Натаниэль обернулся, и его глаза мигом окрасились в сиреневый цвет. Зрачки Тамики же расширились, когда она поняла, что Доминик Гринфайер заслонил их сына своим телом. Его волосы совсем побелели.

– Триша, – мужчина рухнул на колени, и колдунья тут же выпустила меч из рук, – как ты могла?

– Как ты прошел сквозь поле? – недоуменно промолвила она, отшагивая назад.

– Это единственное, на что у меня хватило сил, – он харкнул кровью и опрокинулся набок.

– Доминик, – юноша подхватил отца и сразу же стал заниматься поиском подходящей энергетики, витавшей вокруг них.

– Прости меня, – промолвил глава коллегии.

– Держись, – Нейт приложил светящуюся ладонь к его ранению, но ничего не происходило.

– Теперь я готов признать, что все это – моя вина, – он посмотрел на соулмейта. – Я знаю, что ты не хотела, чтобы это все зашло так далеко.

Юноша продолжал свои магические манипуляции вплоть до того момента, как глаза Доминика стали стеклянными. Так прошло несколько секунд, пока Тамика не заговорила спокойным тоном:

– Он мертв.

– Нет… – отмахивался чармер, продолжая использовать силу исцеления.

Колдунья стиснула зубы и взмахнула ладонью, распылив соулмейта. Натаниэль изумленно наблюдал за тем, как тело на его руках превращается в поблескивающий прах и тут же разносится по ветру. Он поднял взгляд на свою противницу, она все еще была неподвижна:

– Я могу дать тебе пару мгновений, чтобы проститься с ним, – темноволосая пожала плечами.

– Доминик Эдриан Гринфайер, – твердо заговорил юноша, не отрывая глаз от Тамики, – я – Натаниэль Эдриан Уорд-Гринфайер, воздаю тебе почести. О, Элеонор, встреть его на небесах.

– Молодец, – Тамика беззлобно кивнула. – Только вот сомневаюсь, что его там ждут.

– Неужели тебе даже не жаль?! – вне себя воскликнул юноша.

– Он сам сделал свой выбор. Кинуться под меч, надо же было такое придумать…

– Ты ведь любила его! – Нейт поднялся на ноги. – Вы были мужем и женой!

– А затем я его разлюбила, – сквозь зубы прошипела женщина. – О чем ты говоришь, если я самолично вонзила клинок в того, кого действительно любила?

Радужки Гринфайера накрыла золотая кайма.

– А только что я почти убила родного ребенка, – она вновь приподняла плечи.

– О ком ты говоришь? – Натаниэль нахмурился, делая шаг навстречу спутнице.

Ее ладони тут же обуяло пламя, но юноша окружил себя защитными чарами.

– Речь о Джулиане? – он сам не верил, что говорил это. – Быть не может.

Колдунья улыбнулась – это был один из тех редких моментов искренней радости и тепла, отражающихся на ее лице.

– Единственный, кто до последнего верил в мою человечность. Даже после всего того, что я сделала.

Столб света потихоньку начинал блекнуть.

– Ты все еще можешь остановиться.

Джулиан, но уже мужчина, а не мальчик, смотрел в глаза своей спутницы точно так же, как и тринадцать лет назад. Немного поодаль от них слышались крики – в эту самую секунду Люциан расправлялся с четой Блумов и Мерлином Блэкуоллом. Женщина поморщилась, услышав вопль родного брата.

– Мне жаль, – острие кинжала, который Триша держала в руках, уже упирался в грудную клетку Гринфайера. – У вас в коллегии есть человек, которого мне нужно протолкнуть поближе к Доминику. Ко всему прочему, это нападение поможет мне переманить на свою сторону новых людей.

Джулиан печально покачал головой:

– Как ты нас нашла?

Она виновато пожала плечами:

– Нейтралы не такие уж и нейтралы.

– Это не должно было так закончиться.

Она горько улыбнулась:

– Тогда почему это случилось?

Гринфайер не стал ждать атаки – обхватив кисть возлюбленной, он самолично воткнул клинок себе в сердце.

– Какого черта он творит?! – Контесса направилась в сторону платформы, но Минтвуд мигом отдернул ее назад.

– Ты не пройдешь через поле!

– Доминик умудрился это сделать, а я и подавно…

– Он потратил все до единой капли! Почему, по-твоему, Натаниэль не смог его вылечить?! И не забывай о том немаловажном факторе, что он имел при себе…

– О каком факторе? – чаровница явно не понимала, о чем говорит ее друг.

– Родительская любовь.

Парочка напряженно взглянула на продолжающих свою беседу Натаниэля и Тамику.

– Доминик был прав, не так ли? Ты не хотела, чтобы все так закончилось! Отступи, пока еще есть такая возможность!

Женщина усмехнулась:

– Может быть, он и был прав. Лет десять или шестнадцать назад. Сейчас же все эти слова ничего для меня не значат. Но он действительно был тем единственным, кто толкнул меня на этот путь.

Гринфайер напрягся – выражение его лица теперь выражало злобу. Колдунья склонила голову в ироничном жесте:

– Ох, бедный малыш Натаниэль. Как же тебе не повезло с родителями. Мамочка безумная злодейка, решившая захватить мир. А папочка больной тиран, начавший всю эту кровавую войну.

– Думаешь, я считаю вас своими родителями? – юноша вскинул брови.

Тамика казалась несколько уязвленной подобным замечанием.

– Не надо переживать за меня. У меня были потрясающие родители. И их звали Оливер и Изабель Уорд!

С этими словами Гринфайер выпустил в сторону колдуньи мощную телекинетическую волну, которая оттолкнула ее аккуратным скольжением на несколько метров назад, прежде чем она стала противопоставлять ей собственную силу.

– Время пришло, – Тесса сделала несколько решительных шагов вперед и подняла ладонь на уровень лица, используя манипуляцию с вероятностью исхода события.

– Что ты творишь? – обеспокоенно воскликнул Феликс. – Наша энергия выкачивается с каждой секундой.

– Без меня он не справится, – спокойно заявила пепельноволосая, пытаясь провернуть ладонь, как выключатель.

– Мальчишка, да как ты смеешь! – злобно выплюнула Тамика.

Натаниэль теперь медленно, но верно продвигался в сторону колдуньи, а в руках у него сверкал острый клинок. Он приподнял ладонь, используя спонтанное причинение боли. Женщина содрогнулась, но вскоре на ее лице отразился такой гнев, что даже Минтвуду, стоящему поодаль, стало не по себе.