Ян Бадевский - Лимб

Коэн бегло осмотрел свое жилище. Вся мебель — подчеркнуто старинная, вырезанная из древесины лиственных пород. В неовикторинском стиле. С потолка свешивалась громадная многоступенчатая люстра. Неподалеку от террасы в стену был врезан камин, напротив которого покоилось монументальное кожаное кресло. Бежевое. Под стать лакированному паркету и плетеным банкеткам. У противоположной стены красовалась белоснежная софа на причудливо изогнутых ножках, по которой нарочито небрежно были разбросаны декоративные подушки. А еще были зеркала, картины, торшер и невесть откуда взявшиеся на каминной полке канделябры.

Спальню Архивариусы вписали в трехсторонний эркер. Там же размещался письменный стол — черный, лакированный и весьма солидный. В поле зрения попал стул с высокой изогнутой спинкой. Кровать была широкой, приземистой, снабженной высоким изголовьем с резными деревянными вставками.

— Впечатляет, — оценил Коэн.

Посредник не привык к подобной роскоши, предпочитая лаконичный походный стиль «Мемфиса».

— Искусственный интеллект опирался на представления о современной культуре Стимбурга, — сообщила Вэй. — Всё можно поменять, если хочешь.

Коэн вышел на террасу.

Перед ним простиралась пустыня. Нескончаемая вереница дюн, торчащие кое-где пучки жухлой травы, останки кирпичных зданий. Справа виднелся полуразрушенный дом с треснувшей печной трубой и кривым деревом, проросшим сквозь кровлю. Крона у дерева отсутствовала, ветви почернели от старости и дефицита влаги.

Скит смещался к западу.

Похоже, Архивариусы не ставили перед собой задачу набрать высоту. Никого не боялись. Да и кого тут бояться? За всё время своего пребывания в лимбе Коэн не заметил ни одного поселения разумных существ. Пустыня тянулась в четырех направлениях, и на всем ее протяжении встречались только руины. Безжизненные и давно покинутые.

— Не понимаю, — вырвалось у посредника.

— Что? — переспросила Вэй.

— Во время последней войны лимбом пользовались иерархи Посторонних, — объяснил свою реплику Коэн. — Они имеют сюда доступ, насколько мне известно. И жнецы — тоже. Вы полагаете, что Хранилище находится в безопасности?

Странная самоуверенность.

Последние слова Коэн не высказал вслух.

— Ты плохо представляешь геометрию этого мира, — снисходительно улыбнулась Вэй. — У лимба нет ничего общего с планетами. Это сложная топографическая конструкция. Чтобы попасть в определенную точку пространства-времени, надо знать координаты аналога в реальной вселенной. Путешествие через эту пустыню может затянуться на века.

— И как вы в ней ориентируетесь?

— Никак. Обязанности по управлению Скитом лежат на искусственном разуме. Это кормчий, не совершающий ошибок.

Волшебник задумчиво кивнул.

Да, похоже многие ответы следовало искать именно здесь. Чувствовалось, что к созданию лимба приложили руку сами Демиурги. Ну, или не к созданию, а к освоению. Вряд ли магелланцы наткнутся на Блуждающий Скит в обозримом будущем. Изящное и простое решение.

Коэн вернулся в гостиную и прислонил посох к стене. Он понял, что находится в окружении друзей. Пусть загадочных, непостижимых, но вовсе не таких враждебных, как могло бы показаться изначально.

— Вэй, — вкрадчиво произнес Коэн, глядя в упор на Архивариуса. — Я не знаю, сколько у меня времени. Думаю, мало. Предлагаю сократить мое пребывание здесь.

— Каким образом? — женщина слегка изогнула бровь.

— Вы, Архивариусы, знаете тайного агента Демиургов на Земле, — улыбнулся Коэн. — Сообщите мне его имя.

— Так просто, — хмыкнула Вэй.

— Зачем усложнять? Я поговорю с представителем творцов и наверняка сумею уладить намечающийся конфликт.

Женщина покачала головой.

— Нет.

— Что — нет?

— Я не имею права на разглашение этой информации. Поэтому — нет. Кроме того, я не думаю, что твои действия увенчаются успехом.

— Почему?

— Если Земле суждено погибнуть — она погибнет. Пойми одну вещь, Коэн. Наши предки — вовсе не бездушные мясники, как полагают Посторонние. Война с магелланцами далась им тяжело. А Земля — их родной дом. Но опасность, исходящая из Магеллановых Облаков, слишком велика. Скажу больше: утечка может произойти здесь, в Хранилище Скита. И это — потенциальная угроза всем нам.

— И всё же я получил допуск.

— Как доверенное лицо, — кивнула Вэй. — Я не знаю, что будет, если о твоих поисках узнают Демиурги. Не знаю, готовы ли они говорить с тобой. При этом есть... определенные обязательства перед нашим основателем. Поэтому ты до сих пор жив и обладаешь доступом к запретным знаниям. Я не имею права чинить препятствия. Но и выкладывать на блюдечке координаты системы творцов не намерена. Хочешь проблем — ищи сам. Мы поняли друг друга?

Коэн долго смотрел на Вэй. Хотелось высказаться о двойных стандартах, меняющихся обстоятельствах и неизбежных решениях. Вот только все эти высказывания приведут к бессмысленному спору, отнимут кучу времени, а результата не дадут. Надо приступать к поискам.

— Хорошо, — согласился посредник. — Мы поняли друг друга. Что такое интерфейс?

— Оболочка, — охотно пояснила Вэй, — позволяющая взаимодействовать с искусственным разумом.

— Машинный бог, — кивнул посредник.

— Да, я слышала, что в Стимбурге ИИ называют именно так, — Вэй подбирала слова, чтобы не обидеть невежественного гостя. — Технически разум, созданный творцами, превосходит человеческий. При этом есть ряд ограничений, заложенных в изначальный код, они гарантируют нам безопасность. ИИ привыкли подчиняться, они видят в нас... родственников, нуждающихся в опеке.

— У нас машинные боги спят, — напомнил Коэн.

— Ошибаешься, — женщина покачала головой. — Некоторые наблюдают за происходящим, не обнаруживая себя. Таких много, поверь.

Посредник обдумал слова собеседницы. И пришел к выводу, что Вэй права. Он слышал о звездных кораблях, передающихся из поколения в поколение. Об артефактах, которым поклонялись могущественные волшебники тайных орденов...

— Ладно, — Коэн неспешно прогулялся по комнате, остановился рядом с высоким торшером. Потянул за плетеный шнурок — загорелся мягкий, чуть желтоватый свет. Электрический, судя по всему. — Машинный мозг координирует ваш путь. Но он же не руководит вами?

— Нет, — усмехнулась Вэй. — Я же говорила, есть ограничения.

— А что собой представляет интерфейс?

— Назовем это средой взаимодействия, Коэн. В незапамятные времена мы общались с ИИ на равных. Просто разговаривали и отдавали приказы. Сол Динмарк внес изменения в этот алгоритм. Мы имеем возможность перейти в режим голосового общения, но в повседневной жизни пользуемся всплывающими подсказками.