Сергей Джевага - Когда оживают Страхи [litres]

Монетки и прочие артефакты тоже присвоил. Револьвер отобрала Мора. Как и полный комплект патронов, а также изнаночные батареи, ключ, ампулы с деактиватором. Про последние Кэмпбелл отдельно и особо дал напутствие:

– Вернешь ему, если станет по-настоящему туго.

– И что тогда? – хмыкнула рыжая. – Разом победит Вестников?

– Нет, – хохотнул Лиам, – но продержитесь чуть дольше.

В ответ женщина лишь зло сплюнула, одарив бывшего ученика Дампира неприязненным взглядом. А я незаметно закусил губу. Ведь если б Кэмпбелл не знал о предназначении состава. Вколоть украдкой, а затем воспользоваться мощью той стороны, нейтрализовать врагов.

Но Лиам знал, что оковы можно снять. Еще в те времена Старик пользовался ложным селенитом, учил работать с ним и меня. Знал и хитрости по сокрытию артефактов, инструментов. И потому ощупал каждый шов одежды, отыскал потайные карманы и ленты. Осмотрел ключ, вертя перед искусственным глазом, и хмыкнул:

– Незатейливо. Но остроумно.

Что имел в виду – метод копирования или саму теургическую вязь, – осталось загадкой. Не важно. Плохо то, что я оказался без козырей в рукавах. Сознавал, что чем меньше побрякушек тащу в Лимб, тем лучше, но все равно чувствовал себя почти голым.

Беспомощность вообще неприятное ощущение.

И, пожалуй, единственное, что утешало: я сделал все возможное для Брана с Коулом. Худо-бедно стабилизировал состояние раненого, убедился в том, что им дали какие-то матрацы, запас воды и еды. И что люк помещения надежен, можно открыть лишь изнутри, есть запас кислорода и портативный рекуператор. Сие давало хоть и зыбкую, но надежду, что продержатся, пока вернусь. А я придумаю, как их оттуда вытащить и провести мимо своры вооруженных мерзавцев. Если выживу, конечно. В чем я сомневался.

Вновь раздалось приглушенное хлюпанье и плеск. Потом опять. Второй фонарь прибавил света, и коридор слегка удлинился, мрак отступил, обнажив участок голых стен в сколах и наплывах, потолок со связками кабелей и клыками солевых сталагмитов, пятнами плесени. Тени выбравшихся из затопленного хода людей беззвучно заметались вокруг, нагоняя жути.

За плечо тронули. Повернув голову, я увидел Мору – в таком же старом потрепанном скафе и шлеме-трехболтовке, как у меня, – напряженное бледное лицо за мутным стеклом иллюминатора. Рыжая протянула гаечный ключ и буркнула:

– Пойдем в респираторах. Переодевайся. И без глупостей.

Я промолчал, но ключ взял. Отвинтил болты, перекрыл подачу воздуха из баллона и снял шлем, осторожно вдохнул.

Холодно. Не так чтоб окоченеть на месте, но неприятно. Воздух сырой и тяжелый, наполненный резкими запахами. Звуки стали четче и громче, болезненно ударили по ушам. Но тем контрастнее тишина, окружающая нас, – шумных, живых, теплых. Мертвенная и зловещая, практически бездонная, ждущая, когда глупцы двинутся вперед. И тогда на пару с мраком она примет нас в свои объятия, поглотит и растворит.

Невольно поежившись, я выдохнул облачко невесомого пара. И сообразил, что сердце сменило ритм, а в голове возникли далекие отзвуки мигрени. Торопливо подтянул мешок, распаковал и первым делом натянул респиратор со встроенным миниатюрным фильтром-рекуператором. Лишь затем отдал гаечный ключ наемнице, снял костюм и надел свитер, любезно предоставленный кем-то из бандитов, сверху куртку, закрепил поручи, аптечку и сумку-планшет с мелочовкой, повесил на пояс фонарь.

– Какое симпатичное место, – произнес Том, в свою очередь сняв шлем. Глубоко вдохнул, посмотрел во мрак и с удовольствием зажмурился. – Здесь пахнет смертью.

– Дерьмом тут пахнет! – глухо прорычал четвертый и последний участник экспедиции, здоровенный детина по имени Олифф. Обнажил редкие желтые зубы в оскале, поскреб свой свернутый набок нос, мясистые щеки и толстую взопревшую шею. С отвращением содрал скаф с плеч и принялся со скрипом расчесывать выпуклое пузо. – Дрянь! Что за ублюдок носил костюм до меня? Задница зудит. И холодно. Сдохнем мы тут. Сами к дьяволу в пасть полезли.

– Неужто лихой парень чего-то боится? – пустил шпильку белобрысый маньяк, разбираясь с застежками. – Я думал, ты готов сплясать джигу с чертями.

– Грешное с праведным не путай, – напрягся детина и сложил толстенные руки на необъятной груди, отчего стали видны многочисленные каторжные татуировки на запястьях. Так и застыл с обвисшим на пузе скафом, хмурый и бледный. – С бесовщиной заигрывать никто в своем уме не станет.

– Так чего сюда поперся?

– Лиаму не отказывают.

– Ха! Так и знал, сопляки на рудниках вкалывают, – фыркнул блондин. – Одни брызги в глаза и умеете пускать. А по факту шестеркой был, шестеркой и остался. Если тебя использовали именно так, а не в качестве… хм, альтернативы.

– Что ты сказал? – рявкнул Олифф. С невероятной для такой туши скоростью рванул вперед и схватил Тома за горло, без всяких усилий приподнял над землей. – Я тебе шею сейчас сломаю, червяк! Тварь!

В ответ маньяк лишь ухмыльнулся, хоть и начал задыхаться. Подмигнул и указал взглядом куда-то ниже. Великан проследил и замер, так как увидел направленный ему в живот длинный кортик, готовый прорвать кожу и плоть, вонзиться глубже.

Когда успел выхватить? Движение невероятно быстрое, виртуозное.

– Нууу… даффай… – просипел Том, продолжая издевательски ухмыляться, несмотря на то что ноги болтались над землей, как у куклы.

– Прекратили. Оба, – скучным голосом сказала рыжая наемница, отвлекшись от переодевания, тронула рукой рукоять моргенштерна, спрятанного в чехол. – Том, еще раз выкинешь подобное, своими руками удушу. Ол, поставь его на землю, Томас пошутил. И вспомните, где мы, кретины, не соседнюю лавку идем грабить.

В наступившей тишине стало слышно, как страшно скрипят зубы здоровяка. Он налился дурной кровью, потом пошел пятнами. Но медленно опустил блондина на пол и разжал хватку. Отвернулся и глухо пообещал, надевая респиратор:

– Позже.

– Ты столько не проживешь, – насмешливо просипел Том. Но наткнулся на потемневший взгляд рыжей, поднял руки: – Да-да, мамочка, я понял!.. Не буду больше подтрунивать.

– Заткнись. Надень намордник и не беси меня, – отрезала Мора. – Иначе не видать тебе премиальных. Хочешь прийти к невесте без денег и сказать, что свадьба откладывается?..

– Скучно, – тоном обиженного ребенка заявил белобрысый.

Отвернулся, продолжая бубнить под нос. Но послушался и принялся переодеваться, перекладывать снаряжение, аккуратно сложил скаф у стены.

– Больной ублюдок. Хотел своего прирезать ради потехи. И так каждый раз, – с отвращением пробормотала рыжая. Оглянулась и смерила меня оценивающим взглядом. – Ты что скажешь, искатель?

– Что ты хочешь услышать? – ответил я вопросом на вопрос, пожал плечами. – Здоровяк прав, мы тут сдохнем.