Сергей Джевага - Когда оживают Страхи [litres]

Значит, насчет лестницы ошибался. Что ж, бывает. Но как же удачно получилось с этим летающим мячом. Не появись он, Мора могла бы решиться на то, чтобы продырявить мою драгоценную шкурку. Или пришлось бы блуждать часами в компании подручных Лиама. Те, уверен, продолжали бы использовать меня как подушку для битья, толкали, как смертника, в каждую сомнительную дверь.

Шанс? Еще какой!

Под прицелом недружелюбных взглядов наемницы и здоровяка я прошествовал к двери. Люк открылся сам собой, и сфера вплыла внутрь, я прошел следом. В первый момент ослеп от темноты, неуверенно замер на пороге. Но шар будто понял, засиял ярче, к тому же загорелись узкие полоски у пола и под потолком. И я сообразил, что нахожусь в узкой продолговатой камере без мебели. Раздался шум двигателей, пол дрогнул – лифт, коим оказалась каморка, мягко поехал наверх.

«Хитро придумали, – мелькнула мысль. – У дверей ни ручек, ни кнопок, в подъемнике тоже. По-видимому, здание управляется посредством вот таких вот автономных посредников. И если тот не определит тебя как дружественную цель, пройти дальше нереально. Защита дома не пустит, а проявишь агрессию – обездвижит или уничтожит».

Но так же очевидно, что сами машины неидеальны. Неизвестно, по каким критериям нас оценивали, но ведь приняли же меня за своего. В те времена, возможно, так и было. Или ты мертвый одаренный, или ученик. Церковь же лишь нащупывала способ обращения людей с изнаночным сродством в тамплиеров и инквизиторов. Но в основном предпочитала попросту уничтожать тех, кому не посчастливилось вовремя попасть в Анклав. Гностики, подконтрольные и послушные, скованные селенитом, обучающиеся по одобренным методикам, тогда не появились.

Все течет, все меняется. И да, мне повезло, что механические стражи дома теургов не обладают новой информацией. Но малость унизительно, что определили лишь как ученика. Или виноват селенит?..

Ответа, естественно, я так и не получил. Тем паче что начал беспокоиться: здание не выглядело большим, но подъемник двигался уже минут пять. Хотел сформулировать новый вопрос механическому спутнику, как шум двигателей притих, пол толкнулся в ноги. Секунда – и дверь с мягким шелестом отъехала влево.

Глаза резануло ярким светом, и я невольно прикрылся ладонью. Но когда привык, увидел длинный коридор с множеством дверей. Стены в деревянных панелях и зеленом сукне, в ноги уткнулся толстый пушистый ковер. Под потолком бронзовые люстры с лампами-шарами, а на стенах картины… или не совсем. Ведь изображения мерцали и двигались, пейзажи на поверхности изменялись, то появлялись какие-то люди, то надписи. И откуда-то издалека прилетала спокойная приятная музыка – флейты и трубы, скрипка, арфа.

Струнные инструменты не исчезли полностью после Исхода, но их стало на порядок меньше, так как поначалу заменить дерево было нечем. Звучание у пластиковой гитары не то, а настоящая стоит как особняк в верхнем городе. Потому на инструментах умели играть лишь избранные аристократы да гностики побогаче, из тех, кто выбрал специализацию барда.

Зачарованный непривычными звуками, я медленно вышел в коридор и остановился у ближайшей рамы, разглядывая, как меняются и двигаются изображения. Такие технологии, насколько слышал, вновь разрабатывались. Гностики упорно работали, но пока преимущественно делали упор на скрещивание физических принципов с изнаночными контурами. И получившиеся поделки отправляли военным, флоту. Да и уровень хромал. Вместо изящных рамок пока создавали лишь громоздкие и тяжелые ящики с выпуклыми мутными линзами, черно-белой картинкой.

Сколько же мы потеряли? Сколько забыли? И как долго будем ползти по пути прогресса, пока достигнем уровня предков.

Да, в отдельных сферах обошли теургов. И вообще умеем делать кое-какие машины получше старых. Те же субмарины, оружие, соларитовые реакторы. Но в деталях отстаем не на годы, а на десятилетия и века.

– Следуйте за мной, ученик, – равнодушно сказала сфера.

Вздрогнув, я сообразил, что битую минуту торчу перед рамой. Очарованный, в чем-то шокированный. Ковыряю пальцем стену и никак не могу взять в толк, как так получилось. Ничего не выцвело, не сгнило, не рассохлось. Даже пыли нет, не говоря о влаге.

– Да, – ответил я. – Иду.

Коридор вскоре расширился, стали появляться полностью застекленные двери. За ними озаренные белым светом аудитории с множеством столов. На стенах стекла, исписанные формулами и исчерченные схемами. Чуть дальше потянулись лаборатории и мастерские. Со стеллажами, забитыми банками и склянками, прозрачными баками, где в зеленоватой жидкости плавали и вяло шевелились щупальца, конечности людей, органы. С микроскопами, вытяжными шкафами, какими-то совсем уж непонятными приборами, разнообразными станками, тиглями и горнами.

Сие великолепие если и выглядело заброшенным, то самую малость. А в отдельных комнатах сновали под потолком сферы, смахивающие на моего провожатого, перемигивались разными цветами. Двигались механические руки, переставляли колбы, делали записи на рулонах бумаги.

Запущенные десятилетия назад исследования велись до сих пор. И никто не знает какие. Никому не известно, что за удивительные результаты получили машины.

Это впечатляло. И я попросту забыл, зачем вообще сюда явился. Испуганный, изумленный, но вместе с тем воодушевленный и вдохновленный до глубины души. Призраком глубоких знаний и невероятной мощи предков, работающими технологиями.

Так я и брел вслед за сферой. С открытым ртом, глупо вытаращенными глазами и одной лишь мыслью: как бы сюда вернуться потом и попытаться вынести хоть что-то, изучить, исследовать, постичь. Очнулся, лишь когда проходили мимо массивного стального люка. Невольно замедлил шаг, попытался вчитаться в надписи рядом с вратами. Там чудилось могучее биение невидимого сердца, по Изнанке разбегались горячие волны.

В отверстиях на шаре загорелись тревожные красные огоньки, раздался металлический лязг и из небольших выемок над люком выползли орудийные станки. Но не с пулеметами или пушками, как можно было предположить, а с толстыми стержнями, покрытыми слоем стекла. Внутри разгорелись электрические дуги, раздалось угрожающее шипение и треск, запахло свежестью.

– Проход с вашим уровнем допуска запрещен, ученик, – бесстрастно объявила сфера. – У вас минута, чтобы выйти из желтой зоны.

– Ухожу! – согласился я, торопливо зашагал прочь. Но оглянулся и посмотрел на люк. Судя по вихрю на той стороне, за дверью находится контролируемая червоточина. Эдакая дыра между реальностью и Изнанкой, источник силы теургов, аналог реактора и энергостанции.

Из хроник я знал, что Туата де Дананн пользовались чем-то подобным, но гораздо более компактным и стабильным – так называемыми камнями силы. В них «воронку» прятали в крепчайший кристалл, а энергию вытягивали опосредованно, из оболочки. Люди так делать не умели. Источники мощи сыновей Миля, как этот, громоздкие, неудобные. Но гораздо насыщеннее и ярче, если уместно подобное сравнение в отношении дыры в реальности.