Кирилл Киреев - Первый (СИ)

Охотник, вспомнив, что он охотник, приступил к поискам еды, собираясь разорять ближайшие птичьи гнёзда. Первое он обнаружил в трёх метрах над берегом. С выступа на выступ он всё же добрался до него, и обнаружил его пустым, с разочарованием полез искать следующее. Во втором и третьем его встретили злобные родители, и казалось, созвали всех родственников со всей округи. Чайки только и делали, что кружили и атаковали парня. Наконец ему повезло, и он обнаружил яйца, собрав их в рубашку, он принялся спускаться, что было не легче подъёма. Чайки пикировали на разорителя, а он, отмахиваясь руками, собирал мусор и обломки корабля для розжига костра. Форст поджарил на нём пару обнаглевших чаек, подбитых черенком швабры, а после заточил её куском острой породы, что в обилии валяется у дальней скалы, это стало его оружием.

Разжечь огонь оказалось не просто, но он всё шептал заклинание, как учили, и складывал руки в «знак огня». То ли мокрый мусор не хотел гореть, то ли волшебник был никудышным, но мусор загорелся только через половину часа — руками было бы проще. Форст быстро ощипал свою «дичь» и, насадив первую на ветку, стал вертеть над костром, раздумывая над ситуацией.

А что ещё делать? Это архипелаг блэков, по рассказам деда — яростных и умелых воинов, а ещё работорговцев и каннибалов! Если первым не гнушаются многие народы, то последнее присутствует только у них. Возможно, что дым от мокрых досок уже привлёк внимание этих дикарей, и они оравой спешат к берегу. А возможно и нет. В любом случае нужно выбираться из этого места, знать бы еще, где ближайший город и как туда попасть? От раздумий и поедания не хитрого завтрака (может обеда?) его отвлёк тот самый зверёк. Теперь Форст рассмотрел его получше, на хорька он был очень похож, только побольше и бока мохнатые, будто в складках. Та же любопытная мордочка, глазки — бусины, тонкие цепкие лапки и длиннющий пушистый хвост, чуть ли не размером со всего зверя. Он осторожно крутился за спиной человека, жадно ловя своим чутким носом запахи еды. Такая вожделенная и такая недоступная…

— Держи, — подкинул лапку оголодавшему грызуну, — кушай на здоровье.

Хорек, на лету схватив ножку, принялся тут же её грызть. Не прошло и двух минут, как он снова крутился у ног сидящего человека.

— Угощайся, голодающий, я не жадный. — Вторая чайка была доедена, а лапки, крылья и внутренности достались зверю.

Форст выпив оба яйца, бросил скорлупу «голодающему», а сам принялся связывать несколько обрывков веревок в одну. Он долго ходил по берегу, ища подходящую скалу для подъёма, за этим занятием его и застал хорёк.

— Что, добавки хочешь? — Понимающе спросил его Форст. — Нет у меня больше еды, да и хватит тебе кушать, гляди какое брюхо отел.

Хорёк будто понял о чём идёт речь и зафыркал, отвергая наглые доводы человека, и озорно пискнув, побежал в сторону воды.

— Ну что ты хочешь? Чтобы я за тобой пошёл?

— Иии! — Подтвердил догадку Хорёк.

— Ты серьёзно думаешь, что я за тобой пойду? Мне выбираться от сюда нужно.

— Ги-ги! — Настаивал зверь.

Парень проследил за грызуном, тот взобравшись на скальный пик у самой воды, резко подпрыгнул и, раскинув лапы в стороны, исчез за выступом. Он не оставил ему выбора.

Форст подойдя к самому краю скалы, увидел хорька. Тот, забравшись ещё на одну скалу, спрыгнул, и, расставив лапы в стороны начал парить. Выбрав жертву, он метнулся к ней и, схватив её когтями, принялся рвать. Жертвой был большущий краб, который пытался зацепить напавшего на него клешнями, но при малейшей попытке его бросали в стороны и стучали об камни. Наконец добыча сдалась, хорек, победно пискнув, оторвал клешню и начал тщательно её пережевывать.

Новый берег, открывшийся Форсту, был больше и богаче. Скалы были ещё выше, но с них спускались вниз огромное количество корней, растущих наверху деревьев. В ложбине у самого утёса, в песке росли пальмы, небольшие кусты, видимо, это место является домом для зверька. Тут охотника ждала удача, добыча сама шла в руки. У вала, где бушевали волны, качались на воде свежие трупы пары матросов, охранника и боцмана, как он помнил. Крабы до них ещё не добрались, но мелкие рыбёшки уже кружили вокруг, объедая голые части тел. Трофеи были просто отличными: кожаная куртка и штаны с одного из охранников, стороживших рабов в трюме, туда подбирали самых здоровенных блэков, и его размер был много больше Форста, лёгкая одежда и обувь матросов и самое ценное нашлось у боцмана — офицерский кортик и портупея с ножнами и мечом. Намного лучше, чем старая швабра.

Немного обдумав, парень решил задержаться здесь, почистить находки, просушить и наловить возле трупов крабов для еды, ведь задержаться придётся минимум на ночь. Морская вода — лучшее средство от заразы, соль вытягивает гниль, даже из глубоких ран, поэтому Форст не боялся надеть трофеи. Разведя костёр под пальмой, он жарил на ветке панцирь и смотрел вслед за уходящим солнцем, море почти успокоилось, облака ушли. Шрам был точно над головой и закрывал половину неба, от того светило еле-еле просматривалось сквозь мутную непонятную пелену. Как они здесь живут без света Солнца? Решительно непонятно. Вдалеке над морем начали появляться первые звёзды, тускло мигая неровным светом. Костёр он затушил, дабы не привлекать внимания с моря, а среди ночного неба появились росчерки падающих звёзд.

Боги наградили эту благодатную землю не только теплом и влагой. В этих местах добывают Звёздный Металл. Оружие из такой стали очень ценится и стоит в пять, а то и десять раз больше золота, чем в оружии веса. За небольшой, с виду обычный булыжник, можно получить пуд золота. На меч из такого материала можно наложить великие чары, дед говорил, что у командира его полка был меч гномьей работы зачарованный эльфами, и когда тот шел в атаку, от него отлетали стрелы. И это очень хороший, но всё же обычный меч, какое же заклинание можно наложить на клинок из Звёздного Металла Форст не знал, но точно знал, что оно должно быть поистине великим.

За этими думами он не заметил, как кто-то подкрадывался сзади, лишь хорёк, забил тревогу, нагло забравшись на плечо и просительно укая в уши, облизывал щеку.

— Отстань, не до тебя сейчас, — порекомендовал ему Форст, — спать уже пора.

Тогда зверёныш забрался на пальму и принялся грызть плодоножку ореха. Беспечный юноша уже было хотел лечь, когда ему в спину ударил кокос. Парень резко вскочил и обернулся, увидев дюжину светящихся в темноте глаз. В этот миг твари напали.

Наваждение райского острова спало моментально. Две твари атаковали с разных сторон одновременно, Форст выхватывая меч из ножен, рубанул наотмашь, отступая назад и в сторону, одна из тварей завалилась в предсмертном хрипе. Вторая, увидев неудачу, снова ринулась в бой, но порез в районе морды быстро остановил её пыл. Форст подняв заостренный черенок, принялся ожидать атаки, которая последовала довольно быстро, но тот был предупреждён. Хорёк на дереве снова заверещал и неуклюже кинул маленький орех за спину юноши, тут же заскрипел неизвестный в темноте, подбирающийся со стороны воды. Форст в два прыжка очутился рядом с невидимым противником и нанёс сокрушительный удар сверху вниз, примитивный, мощный, но эффективный. Зверь, не ожидавший такой прыти от дичи, убегал, истекая кровью, противно визжа. Следующая атака состояла уже из трёх голов, две обошли пальму слева, а одна, обнюхав своего мёртвого товарища, облизнулась и стала забирать вправо, медленно приближаясь. Шелест песка под их лапами был еле слышен, глаза горели синим огнём в тусклом свете звёзд, и этого было достаточно для того, кто с двенадцати лет не расстаётся с копьём. Парень рванулся на встречу и, припав к земле, кувыркнулся, одна из тварей налетела на выставленную вперёд заострённую палку. Форст выпустив её из рук и косым ударом подранил ещё одну зверюгу, встав с колена. Выхватив из трупа копьё, он метнул его в чернеющую на фоне пальмы тень, которая подбиралась к хорьку, сидевшему на макушке и явно не собирающемуся быть чьим-то ужином. Удар сшиб её с пальмы, а в этот момент двое оставшихся яростно зашипели, и медленно начали подходить к человеку, не решаясь атаковать. Фыркая они огрызались, вскидывая лапы, и нанося удары когтями в воздух, медленно подталкивали Форста к воде, что ему очень не нравилось.