Георгий Смородинский - Сын синеглазой ведьмы

Ходить в таком виде могли позволить себе всего-то несколько человек — те, чья Печать Льда была особенно сильной. Айка никогда не нагружала себя лишней одеждой. Впрочем, мужское внимание тут ни при чём — мужчины, наоборот, относились к ней в основном насторожено. Дело в том, что одежда сковывала движения, лишая женщину её главного преимущества — скорости. Соперничать с мужчинами в силе она не могла, но зато в быстроте и подвижности с ней не мог сравниться никто.

Вместе с Отмеченной подошли и четверо бойцов её десятка. Остальные шестеро остались стоять у входа, рассредоточившись так, что на площади не осталось слепых зон. Обернувшись, Алес с запоздалым ужасом заметил, что Дайна никуда не ушла. Наоборот, судя по следам на снегу, дочь сотника, услышав шум драки, развернулась и бросилась к нему на помощь. К счастью, все закончилось быстро, и как же хорошо, что на площади появилась Бешеная с её отмороженным десятком.

Обойдя Алеса, Айка остановилась напротив караванщиков и, оглядев их, негромко произнесла:

— Слышала, вам женского тепла захотелось? Так это можно устроить… Могу сходить с вами за стену, и с каждым по очереди… На территории Аскорта поединки запрещены, но так-то вам и платить мне не придётся…

— Это шутка была, — буркнул десятник, исподлобья глядя на стоящую перед ним женщину. — Никто и не собирался…

— Подшутить, значит, решили над дочерью сотника? — голос Отмеченной заледенел. — А нож ты тоже в шутку достал? Помнишь, что за такое положено?

После её слов над площадью повисла мертвая тишина. Ведь если за нож можно было ещё откупиться, то за оскорбление, нанесённое дочери сотника, все пятеро могли заплатить жизнями. Харис будет в своем праве, если вызовет каждого на поединок. Или всех сразу — чтобы побыстрее закончить. Командир каравана не посмеет и слова сказать, но сейчас жизни еще можно спасти, поскольку голосом сотника с ними говорит Айка.

— Мы приносим извинения, госпожа, — глядя на Дайну, десятник склонил голову и коснулся кулаком груди. — Мы правда хотели лишь пошутить.

Выслушав извинения, Дайна переглянулась с Айкой и, едва заметно кивнув, отвела взгляд.

— Забирай своих людей, и проваливайте! — мгновение помедлив, приказала Отмеченная. — В посёлок больше не заходить. Увижу — отстрелю мужское хозяйство.

Дважды просить не пришлось. Караванщики споро подобрали пришедшего в себя приятеля и пошли к своему лагерю. Тут же забыв об их существовании, Айка обернулась и, посмотрев на Алеса, с досадой в голосе произнесла:

— Что-то от тебя в последнее время слишком много хлопот…

Оправдываться не хотелось, огрызаться — тем более. Айка ему никто, и отчитываться перед ней он не обязан, так что можно просто смолчать. У парня дико болело лицо, противно саднили ребра, желудок норовил выскочить наружу, но чувствовал он себя все равно превосходно. Дайна в порядке, стоит всего-то в паре шагов, и поговорить с ней у него смелости хватит. Сейчас Айка только отстанет, и тогда…

Очевидно, правильно истолковав выражение его лица, Отмеченная вопросительно приподняла бровь, затем приблизилась к Алесу и уточнила:

— Ты чего это такой довольный? Мало прилетело по голове, или я чего-то не знаю?

— Вот чего ты к нему пристала? — за Алеса неожиданно вступилась Дайна. Девушка развернула его к себе за плечо, внимательно осмотрела лицо и нахмурилась. — Так, пошли со мной, — приказала она и подтолкнула парня в сторону восточной окраины. — Посмотрим, что у тебя с челюстью.

— Я… э-э-э… — очумев от близости Дайны и исходящего от нее запаха, Алес глубоко вздохнул и осторожно произнес: — Я погулять тебя хотел позвать и…

— Вот по дороге и прогуляемся, а там дальше — посмотрим. — Дайна попрощалась с Айкой, кивнула ее бойцам и направилась к выходу с площади. Алес послушно побрел следом.

— А куда мы идем? — набравшись смелости, уточнил он, когда они вышли на центральную улицу.

— Ко мне, разумеется, — на ходу, не оборачиваясь, ответила девушка.

— Но… — испуганно выдохнул Алес, которому по известным причинам совсем не хотелось встречаться с ее отцом. Орм ведь уже доложил сотнику о сегодняшнем происшествии, и непонятно, как оно еще для него обернется, а тут еще эта драка с лигейцами… Нет, он ни о чем, разумеется, не жалел, но попадать под горячую руку совсем не хотелось.

— Да иди уже, не бойся, герой, — Дайна обернулась, и в глазах ее мелькнула ирония. — Отец все равно хотел с тобой поговорить, а так — заодно и подлечим.

Дом сотника стоял возле восточных ворот, и дошли они до него очень быстро. Зайдя следом за девушкой, Алес прошел сквозь прозрачную пленку артефакта, удерживающего тепло, и, миновав холл, оказался в просторной комнате с высоким резным потолком. Жилище Хариса совсем не поражало изысками: массивный стол из черного дерева, пять стульев, длинный широкий лежак. Возле прохода на женскую половину стоял большой, под потолок, шкаф из тех, в которых хранят все: от еды до оружия.

Самого хозяина дома не было, но зато в углу комнаты на подстилке из войлока лежала здоровенная белая собака, при виде которой Алес восхищенно выдохнул. Мора, любимица Хариса, при звуке шагов подняла голову, посмотрела на вошедших мутным, тяжелым взглядом, но подниматься с подстилки не стала.

— Присядь пока, — Дайна подтолкнула Алеса к одному из стульев и, скинув полушубок, быстро убрала его в шкаф. Прихватив оттуда сумку с лекарствами, девушка подошла к собаке и, опустившись возле нее на пол, ласково провела ладонью по голове.

Мора тяжело махнула хвостом и, подавшись вперед, положила морду на колени хозяйке. Дайна придирчиво осмотрела ее глаза, залила в них красную жидкость из небольшого круглого пузырька и, обняв шею питомицы, ненадолго замерла в таком положении.

— Ей как рожать — так всегда с глазами проблема, — пояснила Алесу девушка и, поднявшись, подошла к столу.

— А сюда ее…

— Отец забрал с псарни и привел в дом, — с улыбкой пояснила Дайна. — Уже третий раз так на моей памяти. Он же за нее боится не меньше, чем за меня, вот и… — она смерила Алеса взглядом и хмыкнула: — Ты куртку-то сними, а то сидишь, как клест на ветке.

Алес послушно выполнил требуемое и, положив куртку на соседний стул, поднял взгляд на стоящую перед ним девушку. Голова перестала кружиться, желудок успокоился, ребра почти не ныли, но ощущение счастья только усилилось. Он, наверное, смог бы так сидеть вечно, глядя на Дайну в обществе огромной белой собаки.

Слегка смущенная его взглядом, девушка нахмурилась и, скрестив руки на груди, произнесла:

— Так, давай сразу определимся… Тебя же Алес зовут? Ведь так?

— Да, — внутренне напрягшись, кивнул молодой воин.

— Так вот, Алес, — девушка смерила его взглядом, — я не собираюсь участвовать в празднике Киры-Воительницы, поскольку замуж выходить пока не хочу. Ни за тебя, ни за кого-то еще… Надеюсь, ты меня услышал…