Георгий Смородинский - Сын синеглазой ведьмы

Прижимая к груди кувшин с молоком и завёрнутый в тряпицу кусок серого хлеба, она осторожно проскользнула мимо меня в дом и, выложив продукты на стол, села на скамейку напротив.

Вот уже целый оборот один-два раза в декаду Анна приходит ко мне, молча смотрит, как я ем, и, забрав кувшин, так же молча уходит обратно в деревню. Каждый раз я пытаюсь дать ей хоть сколько-то денег, но она берет их не чаще одного раза в месяц и всегда только семь монет. Наверное, на них она и покупает хлеб с молоком.

— Спасибо, — улыбнулся я и, усевшись за стол, развернул принесенное угощение.

Есть не хотелось, да и не очень я люблю молоко, но все равно всегда съедаю все без остатка. И совсем не потому, что дары блаженной — это, по сути, дары Светлого бога. Мне просто не хочется обижать эту маленькую добрую женщину, так похожую на мою мать. Причина только в этом, потому как к самому Отрису у меня слишком много вопросов. Впрочем, и у него ко мне, наверное, тоже… Скольких его слуг я уже отправил в Ашгард? Два? Три десятка? Но эти твари убили Конрада, и мой счет к ним еще не погашен…

Хлеб был вчерашний, а молоко — парное, еще теплое. Я не знаю, но, наверное, когда я отсюда уеду, мне будет не хватать Анны и таких вот молчаливых посиделок. Слишком уж мало у меня осталось друзей. Семья Конрада, десяток дворян Агира, дядька Освальд и эта маленькая женщина. Закончив тут все дела, я бы обязательно взял Анну с собой, да вот только некуда мне ее брать. Кенай исчез, Агир захвачен, и со всех сторон меня окружают враги. Ведь что Погань, что эти ублюдки в белых плащах — все едино. Однако сдаваться нельзя, и, если есть хотя бы призрачный шанс все вернуть, нужно попытаться этим шансом воспользоваться. Надеюсь, дядька Освальд не ошибается, и у него все получится…

— Т-тебе н-надо уходить, Р-рони, — словно прочитав мои мысли, неожиданно произнесла Анна. Женщина поднялась со скамьи, подошла к полке, на которой стояли корявые фигурки, вырезанные мной из дерева на досуге, и указала рукой на однорогого демона. — Они уже встали на т-твой след, и одному т-тебе с н-ними не с-справиться.

Случившееся было настолько неожиданным, что я так и замер с куском хлеба в руке. В доме Анна всегда молчала, а тут… И при чём здесь, интересно, демоны? Им-то я за каким бесом понадобился? Вроде никому дорогу не переходил, да и с Отрисом у меня дружбы не водится. Я скорее поверю в визит белых братьев с требованием заплатить по счетам.

— И куда же мне, по-твоему, нужно идти? — отойдя от шока, спросил я и, поднявшись из-за стола, тоже подошёл к полке с фигурками.

— С-старый храм на в-высокой г-горе, — обернувшись, ответила Анна. — К-куда бы т-ты ни шёл, р-рано или п-поздно окажешься там. Вопрос, ск-колько времени з-займёт у тебя д-дорога.

Женщина говорила слишком уж складно, но у блаженных случаются просветления, и только идиот в такие моменты не прислушается к их словам…

— А что это за храм? — осторожно уточнил я. — Кому он посвящён?

— Я н-не знаю, просто вижу, — Анна взяла с полки фигурку рыцаря и умоляюще посмотрела мне в глаза: — М-можно, я возьму это н-на память? Мне будет не х-хватать тебя, Р-рони…

— Да, конечно, — кивнул я. — Ты можешь забрать их все, и вот ещё, — я вытащил из кармана кошелёк с серебром и протянул его Анне. — Мне оно не нужно, а тебе, наверное, пригодится.

Анна взяла деньги и благодарно кивнула:

— С-спасибо, я помолюсь за тебя Отрису.

— Лучше уж Шаме, — грустно улыбнулся я ей. — Светлый бог мне вряд ли поможет…

— Н-не говори так, Р-рони, — покачала головой Анна. — Я вижу т-твою боль, но п-поверь, Отрис тут ни п-при чём. Даже р-родители не всегда в ответе за с-своих детей…

Произнеся это, Анна опустила голову и быстро вышла из сторожки. Я посмотрел ей вслед, перевёл взгляд на недопитый кувшин, вздохнул и вернулся за стол. Дерьмо… Вот только демонов мне не хватало для полного счастья. Нет, вряд ли, конечно, моя скромная персона заинтересует кого-то из владык Хаоса или их младших собратьев, но сам факт, что тобой кто-то интересуется тогда, когда ты торчишь на кладбище в трёх лигах от Поганой земли… Нет, можно, конечно, отмахнуться от слов блаженной, но что-то мне подсказывает, что делать этого не стоит. С другой стороны, я все равно ведь собирался послезавтра ехать к Освальду в Джарту, вот с ним как раз и посоветуюсь на эту тему. У алхимика остался небольшой запас листьев акации, и, если мне придётся сворачивать тут свои дела, их как раз хватит для того, чтобы добраться в Лигею.

После памятного рейда, закончившегося полным разгромом армии Ордена, норты серьезно укрепили крепость на входе в страну и перестали продавать иглы имперским торговцам. Нет, торговля продолжается, но товар теперь могут возить только Отмеченные Печатью Льда, а таких в Лоране немного. Меня же норты считают своим, ведь я прожил в Лигее почти оборот и даже имею там кровного брата. Алеса, правда, не видел с тех самых пор, знаю только, что с ним все в порядке. Северяне вообще живут гораздо дольше людей, поэтому взросление у них наступает оборотов на десять позже. Если верить их же рассказам, мой кровный брат только-только вышел из подросткового возраста. Тридцать два оборота мужику, ну да…

Ладно, демоны демонами, но у меня есть дела. Отставив в сторону кувшин и отложив недоеденный хлеб, я сделал глоток травяного настоя и, вытащив книгу, открыл её на заложенной странице.

На улицу я выбрался, когда над лесом уже висела Белая Сестра. Дождь так и не начался, и небо немного прояснилось. Ухал где-то недалеко филин, квакали в лужах лягушки, весело стрекотали ночные сверчки, а вот у меня настроение было поганое.

В книге ничего не нашлось, хотя, возможно я пропустил какие-то скрытые смыслы? Вообще, язык древних не сильно отличается от алатийского, но книгу, скорее всего, писали для юных обладателей Печатей. Не знаю, но, может быть, мне и впрямь пора отсюда уходить? Проблема с листьями никуда не исчезла, а ещё и это предупреждение Анны… Вот так вот бросить все и уйти? Пополнить запас листьев, вернуться и поискать такую же работу? Проклятых кладбищ на границе Погани хватает, но в основном монахи справляются сами. Это здесь, в Акареме, из-за гибели большинства Отмеченных им было не обойтись без меня. Однако если я уйду, то обратной дороги уже не будет. Позовут кого-то из Джарты, или станут возить трупы на соседнее кладбище. Бесова жизнь! Как же все сложно и непонятно…

Ласточка стояла с невозмутимым видом, отмахиваясь хвостом от назойливых мошек. Спокойствию этой лошади мог позавидовать даже боевой конь. Ведь простоять пять часов не двигаясь, рядом с трупами бесноватых, сможет далеко не каждый бреонец.

Подойдя к Ласточке, я взял лошадь за повод и уже собирался идти, когда вдруг заметил четырёх ульвов. Небольшие полупрозрачные существа проплыли впереди над тропой и скрылись в густом кустарнике справа.