Константин Калбазов - Неугомонный [litres]

Искомого боцмана он нашел быстро. Кто бы сомневался, что на пароходе одного из вольных капитанов найдется местечко кочегара. К этим ребятам зачастую вопросов не возникало. Борис сегодня не тот мальчишка, что подписывал свой первый договор в подобной же забегаловке. Так что знал точно, где ставил свою закорючку. Ну и обошелся без предъявления Сути. Не столь уж и редкое явление среди кочегаров.

– Отчаливаем послезавтра на рассвете, – вынув изо рта погрызенный мундштук трубки и пыхнув табачным дымом, произнес кряжистый мужик.

Шкиперская бородка. Шрам через левую сторону лица, коротко стриженные, наполовину седые волосы, сильные руки с узловатыми пальцами. В правом ухе – массивная золотая серьга. Вообще-то соверен, что номиналом в фунт. Заначка, так сказать, на черный день. Ну или знак, что у боцмана дела идут лучше некуда. Гроза морей и нерадивых матросов, понимаешь ли.

– Сэр, у меня тут еще дела в городе. Вы позволите мне прибыть на борт завтра к полуночи.

– Не с того начинаешь службу, матрос.

– Понимаю. День буду должен, сэр. Вернее, жалованье за него.

– Завтра в полночь, парень, – смерив его внимательным взглядом, произнес боцман.

– Я буду ровно в полночь, сэр, – заверил Борис.

– Ну-ну. – И боцман снова пыхнул табачным дымом, пряча подписанный договор в свою сумку.

Простившись со своим нанимателем, Измайлов поспешил в магазин готового платья, бывшего в употреблении. Здесь он на скорую руку собрал себе гардероб для будущего путешествия. Брал, не особо глядя на качество пошива. Были даже заплатанные. Главное, комплектность, ну и чтобы хоть как-то подходило по размеру.

Все это – в сидор, который затем припрятал в кустах, не просто подальше от посторонних глаз, но там, где даже самые горькие пропойцы не бродят. После чего бегом обратно на съемную квартиру…

В утренних газетах вышло вычурное и пафосное объявление о персональной выставке мистера Икс. В обеденную сиесту они прибыли в галерею и в течение часа развесили картины. А в четыре часа пополудни пошла публика.

Борис, как и положено, расхаживал по помещению в маске с бокалом шампанского. Покупатели имели возможность обратиться непосредственно к автору работ и задать интересующие вопросы. Правда, довольствоваться любопытному приходилось лишь письменным ответом, для чего у Бориса имелись блокнот и перьевая ручка-самописка.

Он продолжал изображать из себя немого. Эдак и акцентом себя не выдаст, и еще больший налет таинственности. И вообще, к убогим талантам у публики всегда особенное расположение. Конечно, спекулировать этим Борису было неприятно, всегда ненавидел попрошаек, изображающих из себя инвалидов. Но тут уж все сложилось одно к одному.

При желании получить более пространный ответ в дело вступала его помощница, практически всюду сопровождавшая маэстро. Алина вдумчиво поработала над своей внешностью, изменившись почти до неузнаваемости. Так-то Измайлов понимал, кто она и видел перед собой свою любовницу. Но никакой уверенности, что он ее узнал бы при встрече на улице. Хотя все же не его случай. Одаренный он художник, в конце концов, или погулять вышел? Узнал бы непременно.

Торговля шла бойко. И масло, и акварель раскупались, как горячие пирожки. К девяти вечера, когда город полностью утонул в ночи, а его улицы освещались неровным светом газовых фонарей, из двадцати трех масляных картин оставалось десять, а из двадцати пяти акварелей – восемь. Наплыв покупателей сильно упал. Людей становилось все меньше.

В этот момент в зале появился Денис. Борис не мог оставить подобное без внимания и, легонько тронув за локоток Алину, кивком указал в его сторону. Она едва заметно согласно кивнула и совершенно естественно двинулась в его сторону.

Ничего удивительного в том, что Новиков в приличном одеянии изображает из себя чистую публику. Кстати, с манерами у него полный порядок. Подобная возможность в плане прикрытия рассматривалась, имелся и соответствующий гардероб. Иное дело, что такой ход не обещал ничего хорошего.

– Боря, у нас неприятности. Здание галереи обложили люди барона Уилкерсона. Помнишь такого? – отведя его в сторону и развернув так, чтобы никто не видел, как он говорит, произнесла она.

– Если не ошибаюсь, владелец острова в пятидесяти милях к северу от Маврикия, – старательно черкая в блокноте и изображая уже привычный для окружающих диалог, ответил он.

– Да, это он. Похоже, барон решил как минимум выяснить, кто ты: просто талантливый художник или одаренный.

– Наши действия?

– Для начала нужно сбросить картины. Мы их в любом случае теряем. Все оставшиеся отдадим за полцены. Хозяин галереи выкупит не задумываясь. Пойдем переговорим с ним.

Финансовые расчеты неизменно вел Борис. В смысле платили, конечно, служащим галереи, но закрывал взаиморасчеты мистер Икс. Не стали изменять данному правилу и сегодня. Собственно, во многом именно на этом и строился расчет Измайлова.

За вычетом комиссии и издержек из-за сброса цены он получил восемьсот двенадцать фунтов чистыми. Что же, вполне серьезные деньги. Тем более учитывая, что делиться на этот раз в его планы не входило. Свою часть компаньоны получат с его доли в яхте. Там даже с солидным запасом получится. А то, что начальство намылит им холки, его заботило мало. Вообще не заботило.

– Алина, деньги у меня. Я ухожу через черный ход. Вы – через парадную.

– Уверен?

– Раздобуду одежду у прислуги и спокойно уйду. Вам препятствий чинить не должны. Я ведь пару раз подписывался своими инициалами, так что сомнений в том, кто тут художник, никаких. А вообще надо заканчивать с этими выступлениями. Тайный сбыт не так выгоден, но значительно надежней.

– Согласна. Ладно. Делаем.

Покинуть дом оказалось проще простого. Борис предложил одному из слуг обменяться одеждой, да еще и приплатил ему шиллинг. Правда, после этого вырубил его, от греха подальше. Припомнив фильм про разведчиков, обмотал себе шею обнаружившимся у парня шарфом и вышел на задний двор, оглашая окрестности надсадным кашлем.

Остановили его практически сразу. На вопрос, кто таков и куда путь держит, продолжая кашлять, ответил, что заболел и идет домой. Разобрать акцент в его кашле было проблематично, так что отпустили Измайлова без проблем.

Маскировка ему все же аукнулась. Горло он надсадил. Да так, что разом охрип, едва не потеряв голос. Впрочем, это меньшее из зол. Убедившись, что опасность осталась позади, он поспешил к тайнику со своими пожитками.

При мысли о бароне Уилкерсоне в душе поблагодарил его и извинился за свалившиеся на него неприятности. К гадалке не ходить, эти два партизана спишут исчезновение Бориса на происки хозяина одноименного острова. Вовремя подвернулся этот господин, чего уж там.