Константин Калбазов - Неугомонный [litres]

Сунул письмо во внутренний карман, книгу – под мышку. Дошел до урны и выбросил в нее оберточную бумагу. Ну, как урна. Обычный деревянный ящик, обитый жестью и выкрашенный в зеленый цвет, но нигде больше Борис ничего подобного не встречал. Он, конечно, мало где был, однако, полюбопытствовав у местных, выяснил, что эта новинка только год назад появилась в Париже усилиями столичного градоначальника. Губернатор архипелага решил не отставать и поспешил ввести новшество здесь. Штрафы за разбрасывание мусора просто огромные. Так что хочешь что-то выбросить, верти головой в поисках приметного ящика. Благо стоят они непременно на каждом перекрестке, а также у всех заведений и магазинов.

А это что еще за… Взгляд Бориса зацепился за трех французских военных моряков, беседующих со знакомым полицейским. Завсегдатай бистро Рауля, куда Измайлов сдавал мясо. Полицейский подбородком кивнул в его сторону. Конечно, не факт, но крейсер «Кентена» все еще стоит на рейде. Какая там гордость! Ноги!

Борис отвернулся и двинулся вверх по улице. Моряки шли за ним размашистым шагом. Да целеустремленно так. Как пить дать решили посчитаться. Вот же гады! Борис побежал. Оглянулся. Бегут за ним. Вообще-то убежать не проблема, даром, что ли, изводил себя два года. За семь месяцев форму растерять еще не успел. А эти и курят, и алкоголь хлещут, так что всяко-разно долго не продержатся.

Вот только все время бегать не получится. Похоже, полицейские решили пойти другим путем. Попросту сдали обидчика морячкам. Убить, может, и не убьют, но морду набьют качественно. Но ведь получиться может по-разному. Замотают дело да подвесят сушиться, пока само не отвалится. Только Борису тогда уже будет все равно.

Так что проблему нужно решать, причем жестко, но желательно нерадикально. Лишнее это. Вот что мешало Борису после участка сначала вернуться домой за револьверами! Сейчас бы разобрался на раз, а там – в консульство. Впрочем, туда он еще сбегает, но потом. Пусть знают, что не все коту масленица.

Подпустил преследователей шагов до пятидесяти. Многоквартирный дом. Открытая дверь. Полутемная парадная. Забежал внутрь и сразу забился в угол.

Морячки влетели по очереди и тут же остановились. Слишком уж резкий контраст между светом и густым сумраком. Дыхание тяжелое. Видно, что бег дался нелегко, так что они ничего, кроме себя, не слышат, если, конечно, не шуметь слишком сильно.

А Борис и не собирался. Скользнул за спину последнему и с размаху опустил на голову книгу. Тот опал, словно лист. Вряд ли наповал, но оглушил качественно. Второй резко обернулся, тут же получил ногой в пах и, подвывая, переломился вдвое. И вновь в дело вступила книга. Глухой удар, и матрос распластался на товарище.

Третий выхватил нож, но с атакой вышла заминка, так как нужно было перебраться через бесчувственные тела товарищей. И вновь пригодился самоучитель. Борис попросту швырнул его в лицо моряка, и тот среагировал ожидаемо, отбивая летящий в него предмет. Незначительное, но все же преимущество, если не ловить ворон. Борис подался вперед и выбросил перед собой ногу.

Мужик не переломился, лишь отступил на пару шагов, но дыхание у него, видно, все же перехватило. Приходя в себя, машет перед собой ножом. Никаких сомнений, оклемается быстро. Похоже, Борис слегка смазал удар.

Пока мысль об этом проносилась в голове со стремительностью молнии, он перешагнул через бесчувственных противников, сдергивая через голову пиджак. Захлестнул им руку с ножом. Треск взрезаемой ткани. Не беда. Главное, оружие временно нейтрализовано. Вновь – удар ногой, на этот раз в живот. В удар Борис вложил всю массу тела. Мужика опрокинуло на деревянный пол. Добил матроса кулаком по затылку. Стук головы о пол. Тишина. Только надсадное дыхание самого Измайлова.

Наклонился над обеспамятевшим и пощупал жилку. Порядок. Двое других тоже живы. Надел пиджак с прорехой, подобрал книгу с резаной дырой. Осмотрелся. Хорошо все же, что среди этой троицы не оказалось какого-нибудь силача, не то сомнительно, что получилось бы управиться.

Опять подумалось о револьверах. Но это потом. А сейчас – бегом в консульство. Демин его точно прибьет, но лучше так, чем оказаться в камере с сомнительными перспективами оттуда выйти. Мало ли какие разборки случаются между уголовниками. И вообще, арестанты имеют дурную привычку вешаться. Это он, конечно, нагнетает, но кто его знает, насколько сильно обиделся капитан «Кентены». По ощущениям – сильно. А потому лучше перестраховаться.

Знакомая приемная. Только на этот раз Борис тут не по своей воле, а вызван. Точнее, приглашен конечно же. Хотя смысл от этого не больно-то и меняется. Он не дворянин, чтобы отмахиваться от подобного приглашения. Да даже купец, несмотря на свои капиталы, десять раз подумает, прежде чем поступит подобным образом. Так что, едва получив послание, Борис тут же поспешил предстать перед консулом.

Ну, он-то, допустим, поспешил. А вот их благородие не спешат что-то его принимать. Сидит в приемной уже битых два часа. Благо вентилятор на потолке исправно работает. Не сказать, что прямо хорошо, но все же прохладней, чем в его квартире. Впрочем, там он может себе позволить находиться в легкой свободной рубахе. Тут же вынужден торчать в пиджаке. Уже новом. Сюртук по статусу не положен. Ага. Все решает статус. Те же купцы ходят в кафтанах, и никак иначе.

С момента инцидента с французскими моряками миновало четыре дня. Вопреки ожиданиям Бориса внешне все прошло тихо и гладко. Правда, в узких кругах буря поднялась нешуточная. Там вроде как едва даже до поединка не дошло. Уж больно Демина задело то, что его решили проигнорировать. От заверений капитана и комиссара, что они не в курсе выходки их подчиненных, Павел Максимович попросту отмахнулся. Это не имеет никакого значения. Они несут всю полноту ответственности за своих людей. Точка!

О разразившемся скандале ему по секрету поведала служащая Алина Витальевна. Ей даже где-то было жаль молодого человека, попавшего в жернова власти, пусть и местного разлива. Но и этого более чем достаточно.

Несмотря на то что крейсер «Кентена» вчера покинул рейд, получается, ничего не закончилось. И яркое тому подтверждение – вот этот вызов. Похоже, высокие договаривающиеся стороны пришли к некоему консенсусу. Измайлова же вызвали, чтобы обозначить его дальнейшие действия.

Небольшой колокольчик на углу письменного стола тонко тренькнул, возвещая о том, что хозяин кабинета призывает к себе секретаря. Борис глянул на настенные часы. До обеденного перерыва – пятнадцать минут. А там – сиеста, и раньше четырех вечера ни о каких делах не может быть и речи. Неужели его теперь будут донимать постоянными вызовами и держанием в приемной, пока он не плюнет и не покинет Вольвик? Вообще-то он уже готов к такому развитию событий. Нет никакого желания появляться во французских владениях.