Александр Сухов - Лёд. Один в поле

– Чем это ты её?

– А хрен его знает. Как-то само получилось, – развел руками я, затем скомандовал: – Нейросеть, доклад!

Подробно разжевывать биоимпланту, что именно от него требовалось, не пришлось. В следующий момент перед моим внутренним взором появилась довольно лаконичная надпись:

«Две минуты назад отмечена аномальная псионическая активность оператора, длившаяся на протяжении пяти тысячных секунды. Психоэнергетический скачок превысил нормальный для данного индивидуума на пять порядков. На данный момент организм функционирует в нормальном режиме. Псионический фон в норме. Аномальные всплески не регистрируются».

– В сто тысяч раз! – присвистнул Дед. – Лёд, и ты после этого ещё живой?! Ничего не понимаю!

– Дед, колись! Что это со мной было? Это же я кошкана угробил. А вот как именно, не понимаю. Я что, сильным псиоником стал?

Тот посмотрел на меня ошалелыми глазами. Во, блин, фантомная псевдосущность, а эмоции так и прут из неё.

– Ничего не понимаю. По идее, сейчас ты должен витать в атмосфере планеты в виде облачка пара, а здесь происходил бы небольшой армагеддец в виде стекающего по склону расплавленного гранита. Именно это бы случилось, если бы энергия пси вышла из-под твоего контроля и превратилась в электромагнитное излучение. Удивительно, но твои немощные энергоканалы пропустили без ущерба для твоего организма поток энергии, который ни при каких обстоятельствах пропустить не могли.

– Это почему же? – Слова Деда здорово зацепили мое самолюбие.

– Вот только не нужно тут дуться, как малолетний пацан, – усмехнулся фантом, – не собираюсь обидеть тебя никоим образом. В качестве аналогии приведу пример. Представь, что тебе нужно прогнать всю электроэнергию, вырабатываемую какой-нибудь региональной термоядерной электростанцией, через проводник толщиной с человеческий волос… Представил?

– А чего тут представлять-то, курс «Теоретические основы электродинамики» преподается в средней образовательной школе. Ну испарился бы тот волосок, а рабочая зона реактора пошла бы вразнос, поэтому система отбора электроэнергии в ТЯРах многократно дублируется. И не нужно считать меня обидчивым ребенком, Дед. Всё-то я понял. Точнее, ничего не понял. Согласно твоей аналогии, мои энергоканалы не способны прокачать столь огромный псионический поток. И еще, как я понимаю, это не был выброс «сырой» пси-энергии.

– Ты прав, внук, при полном отсутствии знаний о методах и способах трансформации пси-потоков в структурированные формы тебе удалось создать «воздушный молот». И не просто создать, а грамотно им воспользоваться.

– Дед, а тебе-то откуда известно, что именно у меня получилось? Ты вроде бы как ни разу не псионик. Или я чего-то не знаю?

– Ты прав, я не псионик, но с тех пор, как магия проникла в наш мир, имел постоянный контакт с людьми, способными оперировать психоэнергетическими потоками.

– «Магия» – некорректный термин, – я послал Деду ответную шпильку в качестве небольшой мести за обидное неверие в способности внука.

– Плевать, – тот махнул рукой, не заметив подначки, – как её ни назови, «паранормальная активность» ли, «биоэнергетический фактор» ли, «трансцендентная метафизика», или еще каким-нибудь псевдонаучным термином, суть явления – М-А-Г-И-Я, – последнее слово Дед произнес раздельно по буквам, тыча пальцем мне в грудь.

– Ладно, ладно, хоть горшком назови! – замахал я руками. – Короче, Дед, сколько-нибудь правдоподобного или наукообразного объяснения тому, что со мной сейчас случилось, у тебя нет.

– Действительно, нет, – пожав плечами, вынужден был согласиться он. – Сюда бы мою лабораторию и парочку специалистов…

– Щаз-з-з! Так бы я вам и сдался! – делано округлив глаза, будто испугался участи подопытной крысы, замахал руками.

– А куда б ты делся, милай? – подыграл мне Дед.

– Отстреливался бы до предпоследнего патрона.

– Последним бы застрелился, так я понимаю?

Тут мы заржали, как парочка коней. Тут я понял, что откат от стресса закончился. Пора спускаться с небес, точнее со скалы, на землю.

Признаться, подъем мне дался значительно легче, нежели спуск.

Определенный дискомфорт доставляло то, что поневоле приходится светить на всю округу голой задницей. С одной стороны, плевать, никто не увидит и не укорит. Все-таки проклятый налет цивилизованности, внедренный поколениями предков на генетическом уровне, требовал как можно быстрее спрятать мужское естество от плотоядных взглядов местного зверья и пернатых разбойников.

Пока спускался, заценил размеры следов от когтей «киски». Был впечатлен, с какой легкостью прочнейший гранит превращался в крошку. Интересные коготки, такие, несомненно, пригодятся в хозяйстве.

У подножия скальной стены оказался, когда на землю опустилась ночь. Однако неотложные дела, несмотря на некоторую усталость, на утро откладывать не стал. Первым делом подобрал копье и пояс с ножами. Наспех поужинал густой наваристой субстанцией, в каковую превратился мой супчик из-за долгого стояния кастрюли на горячих углях. Не подгорел, и слава богу, только выкипел. Памятуя об утерянной шкуре плезиозавра, нагло съеденной вместе с остальной плотью муравьями, тараканами, крысами и плотоядными улитками, решил в первую очередь заняться раздеванием трофея. Кстати, зверь оказался котом. В мертвом виде он показался мне еще более огромным, чем при жизни, поскольку растянулся во всю длину, вытянув лапы и хвост.

Перешел в инфракрасный диапазон восприятия и где-то за час с небольшим получил нужный кусок шкуры. Точнее, два куска. Большой, примерно метр на два, снял с живота. Кусок поменьше с мехом значительно мягче и нежнее срезал с горла котяры. Когда-то в далекой древности бояре на Руси имели привычку носить несуразные высоченные шапки. Их называли горлатными, потому что мех для изготовления этих головных уборов брали с горлышек пушных зверей. Шапка мне не нужна, а вот горлатную юбку себе сделаю – пусть средневековые модники перевернутся в гробах от зависти. Обе шкуры отправил на дно реки, придавив ко дну тяжелыми камнями, чтобы не унесло течением.

Затем занялся кусалками и царапками. Отделить кошачьи когти было непростой задачей. Прочнейшие сухожилия, посредством которых они крепились к пальцам, с большим трудом поддавались даже острейшему обсидиановому ножу, легко рассекавшему обычную плоть. В конечном итоге я стал обладателем восемнадцати крючкообразных когтей – десять снял с передних лап и восемь с задних. Откровенно говоря, для меня стало откровением различное количество пальцев на задних и передних конечностях животного. Не удержался, поцарапал одним из когтей поднятый с земли кусок гранита. На поверхности камня осталась глубокая царапина, а когтю хоть бы хны, ничуть не затупился. Поэкспериментировал также с драгоценными камнями. Рубин когтем царапается, алмаз – нет. Получается, твердость по шкале Мооса между восьмеркой и десяткой. Впечатляет. Интересные коготки.