Александр Сухов - Лёд. Один в поле

– Согласен, Дед, фактор, несомненно, существует, возможно, не один. Погибший «Пепелац» тому верное доказательство. Вряд ли орбитальная группировка является угрозой для местных – это, скорее, защита от стороннего проникновения на планету. Поскольку мы с тобой еще живы, значит, нам не стоит опасаться удара из космоса. Вполне вероятно, именно на этом материке присутствует еще что-то крайне опасное. И нам бы не проворонить момент, когда это «еще что-то» начнет убивать нас.

– Ну ты шутник, Лёд, – заливисто расхохотался Дед, – «мы живы» – это же надо так рассмешить. Ты, наверное, забыл, что твой любимый дедушка на данный момент существует лишь в форме энергоинформационной псевдоличности, и живым меня назвать можно лишь с великого бодуна.

– Ладно, Дед, давай без комплексов обойдемся. Сейчас ты для меня живее всех живых, как когда-то для тебя был тот мужик, что сотню лет пролежал в Мавзолее на Красной площади.

Неожиданно Дед затянул густым сочным басом:

– Что это сейчас было? – Я недоуменно посмотрел на умолкшего старика. Бывало, мой опекун напевал при жизни, но обычно что-то невнятное себе под нос, изредка во хмелю с приятелями исполняли «Стеньки Разина челны», «Хасбулат удалой», «По диким степям Забайкалья», «Настоящему индейцу завсегда везде ништяк», ну и еще что-то в том же духе.

– Не боись, внук, – усмехнулся тот, – у твоего дедушки крыша не поехала. Просто подобная хрень в свое время лилась из каждого утюга. Используя беззастенчиво имя Ленина и партийные лозунги, откровенные бездари-жополизы позиционировались как сливки творческой интеллигенции, забирались на вершину власти и оттуда всячески гнобили всё действительно талантливое. В результате книжные магазины ломятся от литературы, а читать нечего, музыки полно, а слушали то, что всякими окольными путями привозилось из-за границы, одежды-обуви пруд пруди, но носить западло даже в глухой деревне – буренки засмеют. А потом просрали великую страну… Ладно, не буду больше конопатить тебе мозги своими страданиями.

– Да ладно тебе, Дед, стенать. Посмотри на американцев или европейцев. Эти до сих пор группы для заселения планет формируют на расовой и гендерной основе. Ну чтобы непременно присутствовали негры, азиаты, педерасты, транссексуалы и прочие половые перевертыши, и так далее в четко определенном процентном соотношении. Недаром многие белые европейцы нормальной половой ориентации все чаще и чаще бегут в Россию, чтобы отправиться на освоение экзопланет в приемлемой компании.

Вот такие разговоры с внедренной в мой мозг квазисущностью у нас возникали регулярно на самые различные темы. Можно подумать – пустой трёп, но для меня они были некоторой эмоциональной отдушиной и средством не впасть в паническое отчаяние от осознания полнейшей безнадеги, в которой я оказался по воле обстоятельств.

В то, что мне удастся найти взаимопонимание с аборигенами, не очень верилось. Представьте, в какой-нибудь земной городок заявится чудо-юдо невиданное. Представили? В лучшем случае его прогонят самыми отборными матюгами. В худшем – забьют до смерти камнями и палками. В еще более худшем – продадут в качестве домашней зверюшки какому-нибудь олигарху, чтобы тот во время пирушек демонстрировал диковинку гостям, или, что совсем плохо, передадут ученым на опыты.

Можно придумать еще кучу разнообразных вариантов развития моих будущих взаимоотношений с местным населением, но вероятность направить их во взаимовыгодное русло зависит целиком и полностью от степени нашего внешнего сходства. Мысль, что я смогу затеряться в толпе аборигенов, даже в голову не приходит. Так что участь забавного чудища заморского мне будет обеспечена уж точно. Это на Земле человек – царь природы, вершина процесса эволюционного развития. Здесь иной царь, поскольку, при всей сходности местных биологических видов с земными, разумное существо вряд ли похоже на человека, ну если только весьма и весьма отдаленно.

«Ну, все, Лёд, хватит страдать, – приказал сам себе, – проблемы будем решать по мере их поступления. Пока не добрался до цивилизованных мест и не вступил в контакт с разумными хозяевами планеты, решать особо и нечего».

Однажды я остановился на ночлег на поросшем невысокими деревцами и колючим кустарником берегу небольшой речушки с относительно спокойным течением у подножия крутой скальной стены.

Судя по карте, мое путешествие по Уралу должно было закончиться где-то через неделю-две. Горы постепенно начали сглаживаться. Былого огромного количества рек, речек, речушек и ручьев здесь не наблюдалось. Явственно ощущалось влияние пустыни. Днем горячий воздух обжигал тело. Ночью было заметно прохладнее. Благодаря нанобиотам мой организм легко переносит и жару, и холод. Поэтому запасаться дополнительной одеждой, кроме имеющейся на мне кожаной юбки, я не собирался. Как-нибудь пересеку пустыню и так.

Как обычно, собрал кучу хвороста для костра, оборудовал спальное место и занялся приготовлением ужина. Когда содержимое кастрюли начало исходить источающим одуряющий аромат паром, решил искупаться перед приемом пищи. Подошел к берегу, выбрал место, где течение было относительно спокойным. Скинул юбку, пояс с ножнами, положил рядом копье, с которым теперь не расстаюсь вообще. Хотел было прыгнуть в воду, но тут буквально взвыло моё внутреннее ощущение опасности.

На этот раз чуйка отреагировала весьма остро. Мне хватило мгновения, чтобы оценить угрозу. На противоположном берегу реки стояла и смотрела на меня гигантская тварь, по внешнему виду из породы кошачьих. Красивый, грациозный зверь, превосходящий размерами даже птицу рух и лишь немного не дотягивавший до плезиозавра. Киска длиной пять метров без учета хвоста и высотой два с половиной метра. Шерсть темного дымчатого окраса. Два огромных клыка выступали из верхней челюсти сантиметров на сорок каждый. Так вот, это чудище расслабленно сидело на пятой точке и оценивающе рассматривало меня своими красновато-золотистыми в свете закатного солнца глазищами.

Критически посмотрел на копье и понял, что помочь справиться с очередной напастью оно не способно. Также не поможет ничего из имеющегося при мне оружия. Оценка ситуации заняла какие-то доли секунды. В следующий момент я развернулся на сто восемьдесят градусов и со всей возможной скоростью рванул к скале. Забраться на отвесную стену было единственным способом моего спасения. Очень надеюсь, что кошки такого размера не умеют взбираться по практически вертикальным стенам.