Сергей Тармашев - Ареал: Заражение. Цена алчности. Обречённые

А пару дней назад и люди пропадать начали. Просто уходят ночью в тайгу, молча, тайком. Просыпается семья утром, а человека-то и нету. Лишь следы к лесу тянутся. И уходят налегке совсем, прямо как старый Петрович после того, как кагэбэшники у него тот камень отняли, что он из тайги притащил. Едва учёные-то прознали про камень, что вечно горячий, но снег не топит, так и забрали и его, и старика в город вместе с собакой. Вертолёт специальный прилетал за ними. Неделю изучали старика, а потом привезли обратно, но камень ему так и не вернули. Петрович тогда сильно сдал и поник, прямо на глазах совсем поплохел, словно отняли у него что-то очень дорогое и родное. И Черныш две ночи подряд выл, словно проклятый. А третьего дня спозаранку оба они и ушли. С тех пор ни слуху о них и ни духу, народ решил, что помирать старики в тайгу подались, видать, час свой назначенный смекнули. Она тогда ещё почувствовала что-то странное и неладное, да только злом по весне ещё не пахло так сильно, как сейчас. Видать, теперь нечисть эта совсем других размеров стала… Шестеро деревенских уже в тайгу ушли, все под утро, в самый сонный час, словно хоронились от своих домашних. И участковый тут не поможет – нынче поутру он тоже сгинул.

– Полина Федосеевна, разрешите войти? – раздался за дверью Федькин голос.

– Входи, Феденька, отчего ж не войти-то, – ответила старая знахарка, – не заперто у меня.

Прапорщик вошёл в избу и, вглядываясь в царящий вокруг полумрак после яркого дневного света, поздоровался, стягивая с головы армейскую ушанку.

– Ты сапоги не снимай, – велела старушка, – так проходи. Мне всё равно прибираться, как варево подоспеет. – Она усадила гостя на стул. – Ну, рассказывай, с чем пришёл. Аль захворал чем? Постой… – знахарка внимательно посмотрела на гостя, жестом прерывая его ответ, – чую я… – Старая женщина закрыла глаза, будто прислушиваясь, и протянула к прапорщику руки, замирая.

Спустя несколько секунд она открыла глаза.

– Гадость эта жёлтая, нечистая, на животе у тебя! – уверенно заявила она. – Давно ты её на себе нашёл?

– С-сегодня утром, – занервничал прапорщик, – на службу встал, пошёл умыться, гляжу в зеркало в ванной, а она, значит, на животе у меня… – его едва заметно передёрнуло, – я было подумал сперва, что вымазался где. Водою помыл, а она не проходит, зараза! Тогда я в батальон побежал, и первым делом в санчасть. Начмед у нас пацан молодой, но толковый, и всё на эту жёлтую сыпь рычит, уж полгода подозревает её в чём-то. И то сказать, как батальон наш весной получил приказ метеориты эти копать, так все бойцы с жёлтыми пузами и ходят. Отправляли их в госпиталь окружной, да тамошние медики сказали, что сыпь безвредна, мол, реакция это аллергическая на местный климат и пищу. У нас же сплошь киргизы да туркмены служат. Только начмед всё паниковал, вечно анализы какие-то устраивал солдатам, метеориты эти всякими кислотами поливал. Посмеивались над ним, чего тут скажешь. Да вот только потом начальник склада, где собранные камни хранились, в тайгу ушёл. Ровно как Петрович тогда или как наши сейчас уходят. Так и не нашли его. А через неделю бойцы пропадать начали, прямо как наши, деревенские, что теперь в лес уходят. И никого не найти. Посылали поисковые группы, так одну из них зверье так подрало, что пришлось везти в госпиталь. А вторая как ушла на поиски, так теперь их самих впору искать. Из города приезжала комиссия, проводила расследование, комбату тюрьмой грозили, из офицеров всю душу вытряхнули, да так ничего и не решили. А что тут решишь? У нас в подсобном хозяйстве ни одной животины не осталось, даже кошки в лес ушли. Комиссия объявила, что в тайге эпидемия бешенства, и уехала восвояси. Начмед всё спорил, доказывал, говорил, что сыпь жёлтая появилась из-за камней – это симптом. Приехали врачи из окружного госпиталя, провели медицинскую проверку, ничего не нашли и уехали. Влепили начмеду строгий выговор с занесением, за распространение паники, да пообещали вообще за Полярный круг перевести. Комбата и замполита временно отстранили от должности, но не заменили, слухи ходят, что не на кого менять, в стране чёрт-те что творится, вот и в армии бардак. А у нас в стройбате и без того порядку-то много не бывало… Так и командуют оба до сих пор, словно и не было ничего. На том и закончилось всё, только бойцы пропадают да животы желтеют.

Прапорщик замолчал, переводя дух. Он смахнул со лба нервную испарину и продолжил:

– У нас в батальоне начальниками складов служат двое мужиков из окрестных посёлков, Койю и Тома. Так вот, вчера они рассказывали, что у них тоже люди пропадают. И не только у них, в Томе и в Койю, вроде в Поромесе тоже исчезают. И всюду одно и то же: встаёт человек перед рассветом, да и уходит себе неслышно в тайгу. Вот я сегодня и струхнул, когда сыпь эту у себя на пузе увидел. Тут же к начмеду и побежал… – Фёдор тоскливо вздохнул и боязливо поёжился, – только вот нет у нас больше начмеда. Не вышел с утра на службу. И в общежитии его нет. Вроде кто-то из наряда по КПП видел, как он под утро стоял недалеко от ворот и от тайги взгляда не отрывал. Тут уж я испугался не на шутку, и сразу к вам, Полина Федосеевна. Помогите, бога ради, я уж в долгу не останусь! И забор вам починю, и запчасти к машине достану, и с ремонтом подсоблю!

– Ну, полно тебе! – остановила его знахарка. – Чего раскис, как девица красная? Снимай шинель и рубаху, управимся с твоим животом и без запчастей. Лихо оно и есть лихо, извести его надобно обязательно.

Прапорщик торопливо скинул шинель, китель и рубашку и принялся стаскивать с себя майку. Старуха пошла к дымящемуся котлу и смочила в нём тряпицу.

– На вот, протри живот, – она протянула тряпку Фёдору, – да смотри, тщательнее три!

Пока мужчина старательно выполнял её указание, Полина Федосеевна смешивала в бутылке из-под уксуса какие-то травы и жидкости, тщательно выверяя пропорции. Наконец, сочтя смесь собранной, она зачерпнула деревянной ложкой варево из котла и добавила в бутылку. Тщательно встряхнув содержимое, она достала гранёный стакан и наполнила его наполовину.

– Пей! – Старуха протянула стакан прапорщику: – Залпом пей, как водку пьёшь!

Фёдор подчинился, и знахарка, закрыв глаза, вновь замерла около него.

– Вот и молодец, – похвалила она гостя спустя несколько мгновений, – отвадил нечисть. Иди, Феденька, служи покуда. И если вдруг худо себя почувствуешь али в лес потянет, сразу ко мне возвращайся!

– Спасибо, Полина Федосеевна! – Прапорщик облегчённо выдохнул. – И вправду полегчало! – Он принялся одеваться. – Спасибо большое! – Он повеселел на глазах. – Можно, я вечером супругу к вам приведу? Заодно и забор починю. А там, глядишь, и машиной вашей займёмся!