Дарья Андреева - Лазурь

– Смотрите! Смотрите! – запищала вдруг Няшка. Ее голос, дрожащий от восторга, отвлек товарищей от нервного изучения купола.

За провалом моста, на обломанном бетонном языке топталась, внимательно принюхиваясь к земле, крупная кошка лазурно-синего цвета. Гибкий пушистый хвост плавно покачивался, а густая лоснящаяся шерсть испускала мягкое, призрачное свечение. Кошка подняла круглую точеную мордочку и посмотрела прямо на сталкеров. Дрогнули чуткие треугольные уши, и зверек громко, пронзительно мяукнул. Няшка тихонько ахнула и закрыла рот ладонями.

Мост начал легонько вибрировать под ногами и меняться. Провал исчез, затянулся, будто рана; облупившаяся краска на перилах вновь стала яркой, вернулась даже давным-давно стертая колесами, подошвами и непогодой дорожная разметка.

– Чтоб мне провалиться! – чуть слышно пробормотал Горелый, наклоняясь и трогая руками измененную поверхность.

Мост оказался не иллюзией и ощущался под ногами как обычный, нормальный, покрытый асфальтом мост. Зарево изменило цвет с багрового на ярко-оранжевый. Мутные тени деревьев по-прежнему плясали за водяной стеной.

Теперь Кошка находилась уже не на краю обрыва, а просто посреди моста. Она смотрела на сталкеров, будто чего-то ждала, а после мяукнула еще раз, но уже гораздо тише.

Няшка отреагировала первой. Девушка без тени страха шагнула вперед, проигнорировав обеспокоенные голоса спутников, и, приблизившись к животному, осторожно протянула руку. Кошка боднула пушистой макушкой открытую ладонь сталкерши и замурлыкала.

– Ой, какая ты милаха! – заулыбалась Няшка, почесывая зверька за ушком. – Терапевт, Горелый, идите сюда!

Сталкеры осторожно подошли. Терапевт прикоснулся к спине Кошки и робко погладил. Шерсть оказалась очень мягкой и теплой, а вблизи на ней просматривался легкий полосатый узор; казалось, что шкурка животного светится изнутри, будто под кожей обитали миллионы крохотных, размером с пылинку, светлячков. Кошка словно источала волны тепла и какого-то неожиданного спокойствия. Горелый тоже приблизился и погладил кошачий подбородок. Кошка, похоже, довольная получаемым вниманием, по-кошачьи кульнулась на спину и, подставив для чесания светло-голубой живот, принялась ловить человеческие руки мягкими лапами.

Няшка, Терапевт и Горелый гладили ее не отрываясь, даже не понимая, почему им так нравится этот процесс. Они чесали кошачий живот и думали каждый о своем – приятном, лучшем, самом сокровенном. Они предавались счастливым воспоминаниям и мыслям, чувствуя, как на душе становится спокойнее, а разум охватывает безмятежность.

Когда Терапевт очнулся, ни Кошки, ни водяного купола не было и в помине. Небо просветлело, а воздух едва ощутимо пах озоном. Няшка и Горелый лежали на старом разбитом асфальте с улыбками на лицах, а позади них, как и раньше, зиял провал, к которому они еще недавно таскали бревна с другой стороны. Или давно? Судя по наладоннику, они пролежали без памяти примерно четыре часа. Солнце уже клонилось к закату. Была ли Кошка? Или все это просто странный сон?

– Няшка, вставай! – позвал Терапевт, наклонившись к девушке, и аккуратно потряс ее за плечо. – Вставай же! Нам пора двигаться дальше.

Та нехотя открыла глаза и уставилась на него.

– Терапевт? Мы… где? Где Кошка?

– Мы все там же, – ответил врач, помогая ей подняться на ноги. Все же не сон? – Я сам только что пришел в себя. Кошки уже не было.

– Зато смотри сколько шерсти! – восхищенно прошептала Няшка, оглядываясь вокруг. И действительно, поначалу он даже не обратил внимания на то, что лазурная шерсть была повсюду – на одежде и вещах сталкеров, на перилах, на асфальте. Создавалось ощущение, что Кошка основательно вычесалась и повалялась здесь, прежде чем уйти. Няшка схватила большой клок, висящий у нее на рукаве и, приложив его к щеке, улыбнулась. Пока Терапевт будил Горелого, она начала собирать разбросанную шерсть, машинально спрятав этот и еще несколько комочков в один из своих многочисленных карманов. Старый сталкер, очнувшись и узнав, что произошло, быстро помрачнел, приняв свой привычный облик хмурого и угрюмого бродяги. Он помог собрать всю шерсть вокруг, которую друзья поделили между собой поровну, и деловито пробурчал, глядя на небо:

– Пора искать ночлег. Двигаем. Там деревня впереди.

Несколько разрушенных домиков, которые он назвал деревней, обнаружились буквально через тридцать-сорок минут пути. В одном из них, наиболее сохранившемся, компания и решила заночевать. Спальники разложили прямо на полу пустой комнаты. На этот раз сон долго не хотел приходить: Терапевту все казалось, что кто-то бродит за окном, заглядывает в него, шуршит старой травой и неприятно скребет по двери не то когтями, не то рогами. Няшке слышалось примерно то же, и только Горелый ровно сопел, лежа на боку. Со временем это спокойствие убаюкало и остальных.

Проснулся Терапевт еще до рассвета. Его разбудили шаги – отчетливые, хоть и приглушенные. Кто-то ходил по комнате и шуршал одеждой, сложенной на рюкзаках. Кто-то пытался их обворовать! Едва врач повернул голову, чтобы сквозь темноту попытаться разглядеть непрошеного гостя, как его рот крепко зажала грубая ладонь, пропахшая землей, металлом и табаком.

– Молчи, – раздался шепот из темноты. – Я возьму, что нужно, и уйду.

Терапевт вывернулся, и, будучи не в силах сдержать удивление, практически воскликнул:

– Горелый?!

Силуэт старого товарища был хорошо виден на фоне оконного проема, где едва угадывался близкий рассвет. Сталкер стоял прямо над Терапевтом, держа в левой руке какой-то небольшой предмет, направленный ему в голову.

«Да это же Няшкин пистолет», – успел подумать тот, почувствовав при этом непрошеный приступ страха.

– Ты чего, Горелый? – Голос предательски охрип, словно врач наглотался ледяной воды.

– Ничего, – отрезал сталкер. – Ляг лицом вниз, руки назад. Быстро.

Терапевт нехотя подчинился и практически сразу почувствовал, как запястья крепко стягивает толстая веревка.

– Малая! – Краем глаза врач видел, как Горелый подошел к Няшке и легонько толкнул ее. – Просыпайся.

Та что-то недовольно пробормотала во сне и повернулась на бок. Тогда Горелый бесцеремонно толкнул ее в спину и, пока она не успела понять, что к чему, заломил руки назад и тоже связал. Напуганная спросонья девушка попыталась закричать, но сталкер пихнул ей в рот край ее же одеяла и, наклонившись поближе, приложил к губам ствол пистолета, красноречиво давая понять, что нужно вести себя тихо.

– Ты чего? – с обидой в голосе повторил Терапевт, не спуская с Горелого глаз. Тот включил фонарь, деловито взял куртку врача и, показав ему контейнеры, коротко спросил: