Дарья Андреева - Лазурь

Зачем они все так шумят? Откуда тут столько живности?

Аня не помнила ничего подобного за все время своего путешествия через Зону. Когда они шли с проводником, вокруг было гораздо тише, и лес выглядел, как лес, в привычном понимании этого слова. А сейчас он словно ожил.

Какое-то время девушка шла с открытым ртом и вертела головой во все стороны, поворачиваясь на каждый звук, как будто только вчера родилась, и выглядела при этом до безобразия глупо. Окажись на ее пути ловушка, Аня влетела бы в нее, и глазом не моргнув.

Вот на голую ветку неподалеку села мелкая коричневая птица, скосила глаз-бусинку на девушку, пискнула. В ее тонком клюве шевелилась мохнатая букашка. Миг – и птица упорхнула. Вот в листве мелькнул мышиный хвост, а следом показалась острая усатая мордочка с трепещущим носом. Рядом шевелил сырую прошлогоднюю траву большой жук с блестящим панцирем. В кронах высоких сосен суетились стайки маленьких птах, непрерывно щебеча, на секунду их гомон заглушила резкая и громкая дробь – дятел. Все вокруг жило, суетилось, мелькало, ело, летало, пахло – у Ани закружилась голова. Но во всех этих разномастных звуках, в их хаосе прослеживалось что-то общее, одна волна, неуловимая гармония, подхватив которую Аня вдруг почувствовала себя частью этого мира, этого восхитительного беспорядка, царящего здесь. Она испытала давно забытое чувство нелепого восторга, какое ей доводилось пережить в последний раз лет в пять или шесть, когда родители впервые сводили ее в кино на какой-то фэнтезийный фильм. Картинку показывали в 3D, и вид летящих искр, снега и фантастических существ прямо из экрана произвел на ребенка колоссальное впечатление. Тогда ей хотелось часами напролет обсуждать увиденное с друзьями, родителями, да с кем угодно! Но кого угодно не нашлось: друзья разъехались на зимние каникулы, а родители только кивали и улыбались. Но то, что Аня испытывала сейчас, было в сто раз сильнее, она словно сама стала частью фантастического кино, вошла в него и слилась с миром по ту сторону экрана, который стал неожиданно настоящим и реальным, заняла в нем главную роль, а все те, кто остался снаружи, в кинозале, замерли от страха и немого восхищения.

Аня остановилась, жадно хватая ртом чистый и прохладный воздух, впитывая в себя удивительную смесь звуков, запахов и остатков тумана. Сердце колотилось так сильно, что от его ударов вибрировала не только грудная клетка, но и руки, и ноги, и все тело. Ей вдруг ужасно захотелось подскочить, сорваться с места и бежать, бежать вперед сквозь траву, кустарник, деревья, чтоб ветки били по плечам, а ноги тонули в мягком ковре из листьев и мха. К черту аномалии – она увидит их, нет, почувствует задолго до того, как те окажутся рядом, Аня была уверена в этом как никогда! Перед ней открыт весь мир, экран кинозала пройден, безмолвные зрители остались в своем выдуманном мире, плоские и скучные. Их больше нет, никого больше нет, ничто ее не держит. Ощущение невероятной, безграничной свободы захлестнуло девушку, опьянило, закружилось вихрем внутри и снаружи, и она побежала. Помчалась так, как мечтала, напролом, сквозь кустарник, перепрыгивая ямы, заполненные весенней водой, по смятой траве, распугивая мелких птиц, перемахивая через толстые, покрытые мхами стволы упавших сосен так легко, словно делала это с самого рождения, не чувствуя усталости и боли и уж тем более страха. Она не замечала, как одним прыжком преодолевала расстояние, куда большее, чем заслоняла та или иная преграда, как после приземления катилась кувырком, помогая себе руками, как ныряла под низкие ветки и пробегала под ними почти на четвереньках – это не доставляло ей дискомфорта или неудобств. И не было никого, кто остановил бы ее, одернул, напомнил, что девушке негоже бегать по лесу, что она ведет себя странно и вообще это на нее не похоже. Конечно, не похоже, ведь существом, бегущим сквозь чащу без остановки уже почти час, была не Аня. Аня никогда не отличалась столь хорошей физической подготовкой и выносливостью.

Лес закончился внезапно. На его границе деревья росли как будто под линейку: старые высокие сосны, хвойники помоложе и совсем юный подлесок выстроились в ряд вдоль невидимой линии, не смея нарушить только им одним известные запреты.

Аня выскочила, нет, выкатилась из леса и, повинуясь внезапному тревожному чувству, резко остановилась, буквально вцепившись руками в рыхлый песчаный грунт. Тонкие пальцы оставили глубокие борозды, вывернув наружу мелкие корешки и кусочки хвои. Здесь бежать опасно.

Сердце все еще бешено колотилось, готовое вот-вот выпрыгнуть, глаза не могли сфокусироваться после ряби стволов и веток, а голова слегка кружилась, но эта буря ощущений не помешала ей различить тонкий и тихий звон, будто дернулась невидимая струна, натянутая где-то меж ребер. Именно это заставило ее затормозить, чуть было не лишившись ногтей.

Земля здесь была мягкой и сухой, состоящей преимущественно из светлого песка, со скудной растительностью, очень низкой или стелющейся по земле. Редкие кустарники, рискнувшие поселиться на открытой местности, стояли черными обуглившимися скелетами.

Аня села прямо на землю на том же месте, где и остановилась, постепенно приходя в себя. Что это было минуту назад? Откуда взялось это странное, но, несомненно, приятное… чувство? Явление? И откуда у нее столько сил бежать без устали?

Аня попыталась все обдумать, дать себе логичное объяснение, но у нее ничего не вышло. Что-то странное происходило вокруг нее и с ней самой, но что именно – девушка так и не могла понять. Так же как и не могла решить, хорошо это или не очень.

Сердцебиение утихло, выровнялось, и Аня снова чувствовала себя как обычно. Почти. Потому что определение «обычно» в данной ситуации выглядело весьма спорно. Она протерла стекла противогаза и осмотрелась уже внимательнее.

Безлесная местность оказалась просекой, почти такой же, как та, по которой они шли в компании с проводником. Она делила лесной массив длинной широкой полосой, казалось, не имевшей ни конца, ни начала. Почти по ее центру шла высоковольтная линия электропередачи с на удивление ровными и чистыми столбами, чего нельзя было сказать о проводах. С ними Зона сотворила что-то невероятное: они превратились в некое подобие черных лиан, хаотично сплетавшихся между собой и на верхушках столбов. На некоторых участках провода провисали до самой земли, и там растительность отсутствовала вовсе – только чистый выбеленный песок. На столбах они спутывались в клубки и петли, словно змеи, висели плетьми, переплетались друг с другом, соединяя вершины хаотичной и причудливой черной паутиной. Проводов было слишком много, так не бывает, это понимала даже Аня, далекая от сферы электрики, а тут они как будто размножились или вовсе разрослись, подобно вьющимся растениям, но, в отличие от растений, нацеленных заселять собой все прилегающие и доступные территории, провода не стремились покидать мест, отведенных им человеком. Воздух на просеке заметно отличался от сырого и прохладного лесного – здесь он был сухим и ощутимо вибрировал. От колонны столбов с проводами доносилось монотонное и тихое гудение, казавшееся зловещим, и Аня подозревала, что это недалеко от истины. Гудящий звук мог означать только одно – линия под напряжением, а учитывая ее необычный вид, можно было только догадываться о силе этого напряжения и прочих сюрпризах, таящихся в ней.