Дарья Андреева - Лазурь

Жили светляки в старых многоквартирных домах на два этажа и домах-избушках – обычных для поселка. Многоквартирников было два, и располагались они неподалеку от здания сельсовета. Как такие строения занесло в простой поселок, оставалось лишь предполагать: Зона ли подшутила и переместила их сюда задолго до прихода первых светляков, либо же они и впрямь были тут построены еще до аварии с планами на дальнейшее расширение деревни. Раскапывать эту информацию, разумеется, никто не стал, да и вряд ли кому-то было дело до этого. Тем не менее дома пришлись сталкерам как раз кстати. Совместными усилиями в них оживили коммуникации и даже провели освещение. Как полагается, такое жилье доставалось избранным: руководству, ветеранам и отличившимся в каком-либо деле, короче, особо ценным кадрам. Во втором здании селились новички по двое-трое в комнату, как в общаге. Кто хотел, мог занять себе отдельный дом, но пригодное для жилья состояние имели далеко не все избушки.

Квартира Нифа находилась на втором этаже дома для избранных, с окнами наружу, в сторону бескрайнего на вид леса – постоянного соседа здешних сталкеров. Чистые и опрятные комнаты с минимумом мебели и дышащая ароматами еды кухня не вязались с разгильдяйским обликом хозяина, но светляк жил один, а значит, порядок поддерживал сам.

– О, так это же моя квартира! – воскликнула Конь, разглядывая знакомые царапины на дверных косяках и потертости на кухонном полу – следы от табуретки, на которой любила восседать Няшка. Мельком взглянув вверх, сталкерша увидела сколотый кусок штукатурки: как-то они с Няшкой поругались, и старшая со злости пальнула в потолок, дабы угомонить капризы напарницы. Ну и глупость. Конь не заметила, как улыбнулась.

– Да ладно? Правда, что ль? – искренне удивился Ниф, проводя гостью в глубь жилья. – То-то я гляжу, она в таком хорошем виде мне досталась! Обещаю беречь жилплощадь в идеальном состоянии!

– Расслабься, – отмахнулась девушка. – У тебя тут порядок – не всякая женщина такой соблюдает. Когда ты сюда переехал?

Светляк замялся.

– Да это… ну, где-то через месяц после твоего ухода. Борман предложил. – Ниф отвернулся, взявшись за маленькую кастрюлю, судя по запаху, с борщом, зажег огонь, и в маленькой кухне сразу стало уютнее. – Фанк в это время не пойми чем занимался – Борман за него повсюду бегал и все вопросы решал.

Конь скинула под стенку рюкзак и устроилась на скрипучей табуретке за невысоким столом, очевидно, сколоченным самим хозяином из реек и куска фанеры. Упоминание прежнего лидера уже не вызывало таких эмоций, как пару часов назад, только тупую досаду. Могут ли быть его странное поведение и ее уход как-то связаны?

– Во! – Усатый коротышка поставил перед ней тарелку горячего ароматного борща, а сам уселся со своей порцией напротив. – Ща пожрем, а потом чайку. Холодос у меня есть, но не пашет – электричество надо, а дают его лишь на темное время суток, вот как сейчас, так что готовый хавчик уминаем сразу.

Девушку уговаривать не пришлось: она накинулась на угощение как голодная волчица. Когда в последний раз ей доводилось есть настоящий борщ? Год или два назад? В любом случае голод, пускай и на время, вытеснил остальные мысли, и Конь всецело погрузилась в наслаждение едой.

Они быстро приговорили остатки борща, и, оставив посуду отмокать в раковине, светляк заварил свежий чай. Кухня наполнилась ароматом трав и теплом. Питье, разлитое по толстым пузатым кружкам, перекочевало в руки, а Ниф пригласил гостью переместиться в соседнюю комнату. Та, судя по расстеленному на полу вместо ковра полотну и объемным, размером с кресло, подушкам, предназначалась для гостей, а в конце комнаты, за цветастой шторкой, очевидно, спал сам хозяин. Конь, стараясь не расплескать чай, плюхнулась в одну из подушек, сразу оценив удобство и мягкость подобной мебели (надо бы подать Павлентию идею сделать такие же для «ХЗ»), и с интересом осмотрела расклеенные по стенам плакаты. Часть из них была вырезками из старых советских журналов: плакаты, призывающие к труду, дружбе, охране природы, и прочие популярные лозунги тех времен; между ними мозаикой теснились фотографии и портреты животных, пейзажи и даже чьи-то рисунки. Внимание девушки привлекли изображения знаменитых картин, удивительно гармонично вписанные во все это многообразие вырезок: на одной, кажется, царь Петр Первый (Конь не особо интересовалась искусством, но внешность одного из крупнейших исторических деятелей прошлого была вполне узнаваема) скептично смотрит на хмурого юношу, подозрительно похожего на него самого, на второй – даже не зная, догадаться легко – Иуда, целующий Христа.

– Караваджо, – сообщил Ниф, проследив ее взгляд. Светляк расположился напротив, в таком же кресле-подушке. – А Петр – это Ге.

– Не знала, что ты любишь живопись. – Сталкерша отхлебнула из кружки, чувствуя, как по телу разливается благостное тепло. Вкус у чая был отменный.

Ниф вздохнул.

– Нормальных обоев тут не достать, а так хоть какая-то отдушина в этом бедламе. Не оглядываясь на политику и религию, для меня это действительно просто произведения искусства. Кусочек прекрасного.

Конь кивнула, продолжая рассеянно блуждать взглядом по картинкам. В былые времена они с Няшкой так и не успели облагородить стены, а поддерживали в пригодном состоянии то, что сохранилось до них. Гостей никто из девушек не принимал, потому комната служила им спальней и гардеробом одновременно.

– А что Борман? – прервал ее воспоминания Ниф. – Рассказал что-нибудь полезное или как?

– Или как, – буркнула она.

Сталкер хихикнул и покачал головой.

– За старое взялся, значит. – Он немного помолчал, размышляя, и добавил: – А с другой стороны, вдруг оно не так плохо, как кажется?

Девушка метнула в него такой взгляд, что, обладай он силой, порвал бы коротышку на куски.

– Да шучу я, шучу! – замахал тот руками.

Конь отпила еще. Напиток успокаивал и слегка кружил голову.

– Зря только перлась сюда.

– Ну почему же? Вот, со мной повидалась, да и вообще…

Девушка задумчиво кивнула, а Ниф подался вперед и нарочито вполголоса произнес:

– А что за заказ такой, раз аж сюда пригнал? Много денег обещают?

– Не в деньгах дело, – ответила Конь, прежде чем успела подумать над самим ответом.

– А в чем тогда? – искренне удивился коротышка.

Куда ему, простому сталкеру, пускай и неглупому, сообразить, что в рейд можно пойти не только ради наживы, что есть вещи, которые не купишь за деньги, не обменяешь и не пропьешь, не зальешь… мысли в голове сталкерши шевелились медленно, словно сквозь вязкий кисель. Почему бы и не рассказать товарищу все как есть? Пусть тоже узнает, поймет.