Дарья Андреева - Лазурь

В первый час после ее пробуждения в подвал наведался Борман, пытался задавать вопросы про Федьку, но у девушки настолько болела голова, что она едва понимала его речь. Несолоно хлебавши, светляк ушел, пообещав вернуться позже.

Когда квадратик над ее головой начал тускнеть, жуткий эффект похмелья от злополучного чая стал проходить. Конь поднялась, чтобы подвигаться, с трудом разминая руки, ноги и шею. Она не сомневалась, что все это – идея Бормана, но как ему удалось отравить ее чай? Подговорил Нифа? Угрожал ему? Мозги все еще соображали довольно туго, и упорно казалось, что она не понимает какой-то простой и совершенно очевидной вещи.

Как только снаружи окончательно стемнело, снова пришел Борман. Он словно почувствовал удобное время для разговора, когда девушка совсем пришла в себя и смогла оценить все прелести пребывания в темном сыром углу. Его появление осветила лампочка под потолком, тусклым мерцающим огоньком выделив крепкую фигуру и бесстрастное гладко выбритое лицо.

– Ну как, прояснилось в голове? – Сталкер подошел к решетчатой двери почти вплотную, проигнорировав старый деревянный стул поблизости.

Конь уже вполне уверенно стояла на ногах, во всяком случае, создавала видимость, и наиглавнейшим ее желанием было врезать лидеру «Света» по лицу, но, во-первых, мешала решетка, а во-вторых, это ни к чему бы не привело.

Не получив никакой ответной реакции, он заговорил снова:

– Девочка, я ведь все равно получу то, что мне нужно. Сегодня, или завтра, или через день, через неделю, если потребуется. У тебя было время убедиться в серьезности моих намерений. – Борман выдержал паузу. – Знаешь, я ведь все еще надеюсь, что ты согласишься остаться. Я даже вещи тебе верну. Правда, придется немного поднапрячься, чтобы заслужить мое доверие…

– Борман, зачем тебе мутант?

– Как зачем? – искренне удивился тот. – Это же уникум! Разумное порождение Зоны, способное на осознанный контакт! По сравнению с ним артефакты, даже самые редкие, – мусор!

Конь покачала головой.

– Ты и Нифа в это втянул. Угрожал ему, да?

– Угрожал? – На лице мужчины появилось недоумение, а затем он вдруг рассмеялся. – Ты до сих пор не поняла? Твой друг Ниф-Ниф с радостью согласился мне помочь. Боле того, напоить тебя было его идеей…

– Ты врешь! – прошипела пленница. – Ниф никогда бы не…

– Никогда бы не что? Никогда бы не воспользовался возможностью укрепить свой авторитет в родной группировке? Или улучшить свои жилищные условия? – Борман не мог сдержать улыбку. – Конь, как можно быть такой наивной? Неужели ты думала, что ваша с ним дружба может что-то значить? Вот уж не ожидал от тебя такого.

Девушка готова была осыпать его ругательствами, привести уйму аргументов в защиту своих убеждений, уличить во лжи, в конце концов, но так и застыла с открытым ртом.

– Ты сегодня пришла, завтра тебя уже нет, а ему тут жить, между прочим. – Сталкер тем временем продолжал, и пленница с ужасом понимала, что чем больше он говорит, тем более убедительны его слова. – Ну и если быть до конца откровенным, Ниф давно хотел привести свою новую квартиру в порядок. Ему надоели эти ужасные стены с бутафорскими картинками, а он у нас, как ты успела заметить, ценитель искусства.

Конь болезненно поморщилась. Как бы ей ни хотелось этого признавать, а Борман не лгал. Ниф был старым товарищем, но времена их дружбы давно прошли и, чего греха таить, она сама с готовностью использовала бы его желание помочь, не подумав, во что может обойтись ему эта помощь. Справедливый результат…

– Иди в жопу, Борман, – охрипшим голосом бросила девушка. – Ты и все твои прихлебалы. Мне с тобой не о чем разговаривать.

– Не расстраивайся. – Тот будто и не слышал ее слов, изображая искреннее сочувствие. – Уверен, после того, как ты мне все расскажешь, вы еще не раз посмеетесь над этим недоразумением.

«Единственное недоразумение здесь – это ты», – хотела ответить сталкерша, но промолчала.

– Ты говорила, мутант спас тебя по дороге сюда, значит ли это, что он где-то недалеко? Может быть, ждет в лесу?

Конь покачала головой. Она плохо помнила, что именно рассказала Нифу за чашкой чая, и лучшим выходом сейчас было бы не говорить вообще ничего.

– Что, если нам прогуляться за стены и поискать? – размышлял Борман. – Ты и я. Можем взять с собой еще кого-нибудь. Или твой мутант сам сюда придет на выручку?

Светляк издал легкий смешок, но через секунду снова был спокоен.

– Знаешь, я хотел вернуть тебе хотя бы обувь – тут довольно холодный пол, особенно ночью, но ты не хочешь идти мне навстречу, а это очень неприятно. Не люблю, когда не выходит договориться по-хорошему. Подумай еще. Времени много, а ждать я умею…

Сбоку послышались шаги, и глава «Света», подмигнув напоследок, ушел из зоны видимости, дабы встретить гостя.

Конь попробовала прикинуть свои шансы на спасение. Можно попытаться пролезть через решетку – выглядит она не слишком надежно, но снаружи явно ждет охрана, да и куда она пойдет без снаряжения и в одних носках? Допустим, налегке ей каким-то чудом удастся миновать охрану и в потемках выскочить за пределы поселка, но даже при помощи Федьки далеко она не уйдет – замерзнет первой же ночью. А пытаться добыть снаряжение – смерти подобно. Наверняка Борман прячет ее вещи где-то у себя. Он прав: времени предостаточно. Если потребуется, ее будут держать тут неделями, и в конце концов она сдастся. Интересно, что будет делать Федька?..

Где-то со стороны выхода сквозь размышления девушки доносились голоса. Слов было не разобрать, так как говорили довольно тихо, а хлам, заполнявший большую часть подвала, создавал дополнительные помехи, но оба голоса Конь знала: Борман и Лайма. По одним лишь интонациям можно было догадаться, что беседа ведется легко и непринужденно. Только вот что здесь забыла эта полоумная? Сталкерша попробовала прислушаться и сразу пожалела: слух различил шорох одежды и отчетливый томный вздох. Конь закатила глаза и ушла в противоположный угол своей камеры. Воображение тут же нарисовало этих двоих вместе, и девушка едва сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос, настолько абсурдно это выглядело. Конь никогда не имела привычки интересоваться чужими отношениями, но если ей придется наблюдать, да пусть даже слушать подобное изо дня в день, то стоит отдать Борману должное – он знает толк в психологическом насилии.

– Улыбаешься? – Лайма появилась внезапно, выплыв из-за угла без единого звука. – Это хорошо. Смех продлевает жизнь. В твоем положении это как никогда актуально.

Женщина прошлась мимо двери, позвякивая украшениями на комбинезоне (почему их не было слышно раньше?), подцепила стул; ловко развернув его, поставила перед собой и села напротив решетки, вальяжно забросив ногу на ногу. Стул жалобно скрипнул.