Семён Афанасьев - Алекс и Алекс 5

– Знаете, я ведь тоже долго думал перед тем, как решиться. Мне кажется, люди собственную слабость, особенно достигнув определённого возраста, склонны представлять общей тенденцией, свойственной всем без исключения. – Не думал, что Стоун склонен к абстрактным размышлениям. Но по его глазам четко вижу, как надо отвечать. – Если что-то невозможно для конкретного человека или для группы людей, это вовсе не значит, что оно же невозможно и для других.

– Революции – неблагодарная вещь, – неопределённо пожимает плечами преподаватель в ответ. – Даже если это всего лишь революции в сознании.

Удивительно. Стоун – философ.

– Это если не накоплена критичная масса, – не спешу соглашаться. – Если в мире достаточно тех, прямо противоположных, которые физически способны на большее – то это уже эволюция, не революция. Мне кажется, мы искусственно топчемся на месте, сдерживая собственный потенциал. Я сейчас даже не про кафедру методики, а про нас в общем смысле.

– Ближе к теме.

– Парализатор, в качестве замены пистолета, для дальней дистанции. Пока с разных сторон зашли в манеж и сближаемся. Говорят, их разрешено брать с собой, только одарённые ними не пользуются, потому что им без надобности… Ноги и манёвр – средняя дистанция. Но я считал: если в стандартном манеже будем биться, это менее трёх секунд в сумме.

– А через три секунды что? – лично мне кажется, Стоун всё чудесно и сам понимает, просто выступает в роли того самого научного оппонента.

– За три секунды я вплотную войду, по-любому. Или не войду – но тогда и обсуждать дальше смысла нет. Ближняя дистанция – сверхжёсткий ближний бой, всё по учебнику. Или одним удар наповал; или, если какой-то кабан попадётся, ну мало ли… на приём возьму. Но это на тот случай, если у меня ударные части рук повреждены будут. – Подумав, добавляю. – Я, с высоты опыта тут , ваши приёмы исключительно как запасной вариант в голове держу. Я пока не представляю того, кто мой удар словит – и его выдержит. Это просто против физики. Так не бывает.

– Где-то солидарен с мнением, – прикрыв глаза, затягивается ещё раз Стоун. – Пока что рёбер крепче, чем силикатные кирпичи, лично я тоже в природе не встречал. И да, любой запасной вариант ровно на сто процентов лучше его отсутствия, тут тоже согласен… А чего ты мнёшься? Что не так?

– Мне кажется, тот учебник был рассчитан с нулевого уровня занимающегося. И доводить до приемлемого уровня надо было в очень сжатые сроки, плюс упор скорее на широкие массы, в масштабах крайне низкого индивидуального среднего уровня занимающихся. Там не м а стера целью было сделать в итоге, а поскорее хоть какой-то работоспособный человеческий материал получить.

– Ты смотри, до чего отрадно видеть такое рвение теоретиков на чужой стезе, – удивлённо бормочет Стоун и даже приоткрывает глаза на мгновение. – Да, так и есть. Считаешь, твой уровень изначально был выше?

– Да. Потому кое-что для себя адаптировал. И не считаю, а знаю: есть же вполне измеряемые методы проверки потенциала. Хоть и сколько кирпичей за пятнадцать секунд какими ударными поверхностями ты разбиваешь в полёте.

– Пробовал? – мгновенно загорается интересом майор, вскидываясь и даже поворачивая голову.

– Конечно. Хаас и двое с третьего курса кирпичи бросали.

– Сколько?

– Двадцать четыре.

– Это удара или кирпича? – чуть напрягаясь, уточняет Стоун.

– И, и. Один удар – один кирпич. Я по-серьёзному выкладывался: надо было провериться.

– Сколько ударных поверхностей?

– Все тринадцать. По учебнику.

– Откуда две лишние? – хмурится преподаватель, уходя в себя, но тут сам себе и отвечает. – А-а, тыльная сторона ладони… Уважаю, чо!. М-м-м, знаешь, совет я тебе дам по статье. Но не такой, какой ты думаешь.

– Интригуете.

– Ты, видимо, собирался с содержанием поиграться? Тут чуть акценты сместить, там о чём-то недосказать? Так, чтоб всё было правдой – но реальная картинка не моделировалась? – не обращает внимания на моё замечание майор.

– Ну да.

– Предлагаю с точностью до наоборот. М-м-м, а ты кроме того учебника, что-то ещё методическое по теме читал? Вообще, в принципе? Видал, как написано?

– Да. На кафедре было, – перечисляю по памяти полдесятка методичек. – Но там, во-первых, муть. Во-вторых, даже одно рациональное зерно на полкниги надо долго высеивать.

– Вот! Искажать надо не содержание, а форму. Мой тебе совет, а я этих материалов знаешь, сколько перечитал?.. Пиши именно так, как думаешь, и не вздумай ломать содержание. Понимаешь, если тема заинтересует, а она заинтересует, из твоей статьи так и так всё вытряхнут! А вот если форма будет занудной и муторной, это оттолкнёт намного сильнее. – Стоун уверенно смотрит на меня. – То есть, рано или поздно и это прочтут, но далеко не сразу. И не так внимательно. А потом уже и турнир твой пронесётся.

– Занятно. У вас, видимо, мозги иначе устроены и не так работают. – Делаю вывод через пару секунд, на основании заботливо подсунутых Алексом диаграмм во внутреннем пространстве.

– Да. И именно потому, что я лучше тебя представляю, как работают мозги таких, как я, тебе сейчас и советую. Не пытайся от профи на его же площадке спрятать то, в чём он тоже неплохо разбирается. Сделай так, чтоб у него отпало желание продираться сквозь твою муть в первый момент! Даже если она ему нужна по работе. Сделай ему скучно!

– Хм. Я не знал, что вы и по эмоциональным барьерам можете, – смотрю на здоровяка совсем иными глазами. – Извините. Искренне считал, что вы – типичный силовик.

– «Когда мне было четырнадцать лет, мой отец был большой дурак», – явно цитирует кого-то Стоун, гогоча.

Алекс внутри тоже отчего-то смеётся.

– «Но за последние семь лет он значительно поумнел», – завершает майор мысль. – Не ты первый. Если хочешь, дай мне почитать эскиз того, что наваяешь. Я тебе сразу скажу – можно ли это читать или неудобоваримая блевотина получится. Я своих хорошо знаю, мы все примерно одинаково мыслим и воспринимаем.

По пути от Стоуна обратно на кафедру, по инерции продолжаю удивляться.

Я был весьма далёк от того, чтоб считать майора примитивным идиотом. Но и совета в таком стиле от него тоже не ожидал. Есть над чем задуматься.

Что интересно, искренне удивляюсь не только я, а и Алекс.

Питаться последнее время я почему-то привык где угодно, но не в местной столовой (хотя и могу). На ровном месте приходит в голову мысль, что именно сейчас есть вариант сэкономить как минимум время (на приготовлении у себя) и попытаться успеть на окончание завтрака: по идее, все уже разошлись и тишина со спокойствием гарантированы.

Заняв свой любимый козырный стол у окна (с которого в своё время всё и началось), отдаю должное курице, рису и салату. На кухне в номере всё равно сейчас было бы местами не до конца комфортно, по причинам эмоционального характера.