Николай Марчук - Курьер [litres]

– Нам с ними воевать не резон. Их много, а нас мало. Ты будешь похоронки на мужей и сыновей женам и матерям относить? Тебе надо, ты и воюй! – выкрикнул Волков.

Дубровский хотел было открыть рот, чтобы высказаться, но промолчал. Он минуту постоял с закрытыми глазами, а потом исчез. Вот только что стоял в центре небольшой комнаты, а спустя какое-то неуловимое мгновение исчез, как будто его вовсе не было.

– Твою ж мать! – ошалело прошептал Чернов, перекрестился и одним махом выпил стакан самогона. – Жень, ты хоть и предупреждал, что такое возможно, но, бля буду, обосраться можно, когда человек вот так, бац, и исчезает. Хорошенько ты его разозлил.

– Ромыч, сам в шоке! А по-другому он пока не может перемещаться, чтобы его способности активировались, он должен быть в состоянии стресса. Лишь бы этот уникум переместился в пределах этого мира и в радиусе действия маяков, а то хрен мы его отыщем, – Волков вытащил из кармана куртки рацию. – Рашик? Что там у нас? Есть засечка? Да-а?! Ни хрена себе! Сколько? Всего пятьдесят кэмэ? Отправляйте туда мобильный модуль и все ближайшие группы! Подключай группу Черпака, он ближе всех. Вертолет за мной, мигом!

– Жень, мне как – с вами? – спросил Чернов, снимая с вбитого в стену гвоздя СКС.

– Нет, оставайся здесь. Возможно, наш телепортун вернется сюда.

– Понял. Удачи!

– И тебе! – кивнул Волков и шагнул на улицу.

Слепая ярость на собственное бессилие разрывала Дубровского изнутри, он представлял себе лоснящуюся морду старшего Скворцова, который сидит где-то в безопасном месте и ему за этого ничего не будет, и хотел только одного – найти эту скотину и наказать. Вбить его керамические зубные импланты глубоко в глотку, так чтобы он захлебнулся кровью. Чтобы эта скотина сдохла! Умерла в мучениях за всех тех, кто по его приказу был убит на поживу темным тварям.

Глядя в серые, спокойные глаза Волкова, Дубровский до боли в костяшках сжал кулаки и мысленно произнес:

Мгновенная вспышка тьмы… и небольшая комнатенка в жарко натопленной бревенчатой избушке сменилась на залитую матовым светом лужайку с коротко подстриженной зеленой травой. Классический английский газон. Сергеич всегда любил по утрам походить босиком по коротко стриженной траве. Он говорил, что это для здоровья полезно.

Именно такой газон был перед загородным домом старшего Скворцова. Вот только дом был другой, побольше и побогаче. Видимо, в этом мире Андрею Сергеевичу Скворцову не надо было стесняться своих доходов.

Большой трехэтажный дом, построенный в викторианском стиле, по размерам сравнимый с дворянскими усадьбами девятнадцатого века. Перед домом широкий газон с фонтаном и уходящим вдаль парком.

Дубровский взял автомат в руки, вытащил из подсумка ВОГ, загнал гранату в подствольный гранатомет, сменил тридцатизарядный магазин на «сорокапятку», пара которых были в отдельном подсумке. Охлопал подсумки, открыл клапаны карманов – провел ревизию боеприпасов.

Владимир не понимал, что происходит, но каким-то звериным чувством глубоко внутри себя знал, что внутри большого дома скрывается старший Скворцов.

– Выходи, сова, медведь пришел! – зло процедил Дубровский, нажимая на спусковой крючок «костра».

Хлопок! Граната, вылетев из короткой трубы подствольника, клюнула входную дверь. Взрыв бухнул не сильно, без особого огня, но зато с дымной шапкой.

Дверь с петель не сорвало, вопреки киношным стереотипам, её не разнесло в щепы, она не влетела внутрь помещения. Но от взрыва входной замок сломался, и дверь гостеприимно распахнулась.

Полсотни метров, разделявших Дубровского от раскуроченной входной двери, Владимир пробежал за пару секунд.

Владимир Дубровский шел убивать, он горел жаждой мести!

Большой холл, по размерам сравнимый с небольшим спортивным залом. Обилие золота, мрамора и лепнины. Внутреннее убранство обставлено в помпезном стиле французских королей. Плавно изгибающаяся широкая лестница поднимается на второй этаж, ступени прикрыты красной дорожкой. Огромная хрустальная люстра свисает сверху.

Короткая очередь из автомата, мужчина в ливрее, спускавшийся по лестнице, валится ничком, забрызгивая кровью стену за своей спиной. Длинный коридор уходит вправо, хлопок гранатомета, и ВОГ улетает по коридору, где взрывается, ударившись о стену.

Перезарядка подствольника. Хлопок! Граната взлетает вверх, ударяет в потолок, взрывается, засыпая мелкими осколками свободное пространство второго этажа. Перепрыгнув на бегу через труп дворецкого, Владимир молнией взлетает на второй этаж.

Смазанное движение в одной из комнат, короткая очередь сквозь сизое облако дыма, движение прекратилось. Лестничная площадка расходится сквозным коридором. Справа слышен требовательный, барственный крик. Сергеич! Его начальственные нотки ни с чем не спутаешь. Уж сколько раз он орал на Владимира, и не счесть, причем чаще всего орал просто так, чтобы показать, что он – начальник, а ты – дурак! Граната в коридор налево, следом длинная очередь, прочесавшая входные двери, ведущие в комнаты.

Владимир сменил магазин в автомате на новый, вытащил из подсумка стальной мячик гранаты РГН. Дернул кольцо, метнул гранату к двери, из-за которой слышал голос старшего Скворцова. Укрылся за поворотом, внимательно наблюдая за левым рукавом коридора. Заметив движение одной из дверей, полоснул по ней короткой очередью, и как только эргээнка взорвалась, побежал к вынесенной взрывной волной двери.

Прыгнул в дверной проем сквозь дымный гриб, тут же отскочил в сторону, держа под прицелом автомата внутреннее убранство комнаты. Куда он попал, Владимир сразу не понял. Большая комната, стены оббиты мягкими на ощупь панелями, одна стена – сплошное зеркало от пола до потолка, сейчас, правда, разбитое вдребезги. Посреди комнаты прикрученная к полу деревянная дыба, обтянутая черной кожей, тут же большой Х-образный крест, на котором распята окровавленная молодая девушка. На третьей стене – длинная вешалка, где развешаны всякие приспособы для садомазо. Голый Андрей Сергеевич Скворцов стоит на коленях и держится руками за голову, из-под пальцев стекает кровь.

Ударом ноги Дубровский сбил старшего Скворцова на пол, потом пнул его еще раз, но уже не в голову, а по причинному месту. Пока Скворцов корячился и извивался на полу, держась за пах, Владимир оглянулся посмотреть, что с распятой девушкой.

Сперва он подумал, что девушка пострадала от осколков гранаты, но потом пригляделся и понял, что её зверски замучили, тело было покрыто сотней мелких порезов, кое-где глубокие царапины складывались в отдельные буквы и символы. Из груди, в районе сердца, торчала рукоять ножа.