Михаил Лысенко - Гробовщик

– Вали отсюда, Немой, – говорит. – Денег, что за тебя сулят, мне всё равно не обломится. Начальнички да посредники распилят. А вот коли прознают про тебя, и бычьё сюда съедется по твою душу… Мне этот геморрой ни разу не нужен. Так что сутки даю тебе.

Ну, долго уговаривать меня не пришлось. Тем же вечером и свинтил с города. Так и жил: от станции до станции. Когда меня в Вологде на «хазе» полиция замела, я думал: все, отбегался. Достал меня все-таки «генеральный» папаша. Поэтому несказанно удивился, когда в числе таких же, как я бедолаг, был этапирован куда-то на запад сначала в в спецвагоне, а позднее на машине, в кунге которой были такие узкие скамейки.

И снова во сне я выпрыгнул на асфальт, осматриваясь, и снова майор Дятлов приказал нам построится. Потом ухватил меня за ворот и ну давай трясти. Приговаривая:

– Просыпайся! Просыпайся, тебе говорят…

Я открыл глаза. В хате стоял полумрак. Надо мной склонился Жора.

– Вставай. Умывайся. Завтракай. – коротко приказал он. – Через час выходим.

Пока я умывался и завтракал в избе-кашеварне, Жора успел побывать у Ломтя и утвердить маршрут, который они с Комаром вчера все-таки выработали. Как мне потом рассказал Жора, был негласный закон, по которому тройки не должны были вести поиск близко друг от друга. Или совместно, или, чтоб расстояние между ними было не менее трех километров. Во избежание. Хоть с оружием здесь было и туго: по одному «Макарову» и 2 обоймы на тройку, плюс каждому бригадиру по «помповухе», ну и Ломтю, в знак статуса – «Калаш», бережёного Бог бережёт. А-то, бывало, и палить друг в друга с перепуга начинали.

До последнего дома шли в разнобой, обходя лужи. Дождь, зарядивший с ночи, моросил и моросил, поэтому мы все трое надели легкие накидки с капюшонами. Меня, кроме накидки, одарили еще большим рюкзаком, в котором хранился наш сухпай на двое суток. Отдельно, в специальных карманах были упакованы четыре, похожие на термосы, керамических контейнера с пружинными крышками. Жора гордо светил пистолетной кобурой на левом боку, Комар был спокоен. На сгибе локтя он нес за ремни три армейские каски. В другой руке – двухметровую ветку.

На околице возвышался деревянный крест, рядом скромно ютилась небольшая деревянная лавочка. Под лавочкой виднелась вскрытая консервная банка, полная окурков.

- Присядем на дорожку, – скомандовал Жора. И специально для меня пояснил: – Обычай.

- Крест этот, – сказал Комар, садясь первым и закуривая. – Поставил еще Пахом Таймырский. Настоящий батюшка, не чета нынешним. Все бродяги, что в поиск идут всегда под ним отдыхают. На удачу.

- Это тот, что церковь строить в Ильинцах пытался? – спросил Жора. – На исповедь еще зазывал, службы служил какие-то. Как он сгинул?

- Ну почему сразу сгинул, – невесело усмехнулся Комар, протягивая ему каску. – Там, в Ильинцах его и нашли. Повесился бедолага…

Следующая каска досталась мне.

- Твоё дело, – сказал Комар. – Хочешь – надень, хочешь в рюкзаке носи. Хочешь, тут оставь, решать тебе. Тут советы не помогут. Каждый по-своему приноравливается. Одно запомни крепко: в Зоне смерть на каждом шагу. Сдохнуть тут легче, чем на свободе мимо урны плюнуть. Так что слушай внимательно, что будем говорить.

- И ещё, – добавил Жора. – Никто с тобой здесь особо возиться не будет. Но и на смерть специально, – он как-то криво усмехнулся и глянул на Комара, – посылать тоже не станет. А кому какая судьба – Зона сама разберёт.

Я надел каску на голову и застегнул ремешок под подбородком. Комар сплюнул, потушил чинарик и бросил его в консервную банку.

– Двинули, – сказал Жора. – Идем по дороге. Направление во-он то дерево с двойной кроной. Видишь?

Я кивнул.

- Дойдешь – остановишься. Теперь про хворостину: увидишь что она себя неправильно ведёт: ну, там, качается не так или не в ту сторону, или к земле её пригнуло, или еще что – тут же останавливаешься и подзываешь меня. Даже если покажется что, что-то не так – сразу останавливайся. Все понял?

Я снова кивнул.

– Ну, тогда топчи дорогу, комбикорм!

Я зашагал первым, метрах в пяти за мной, наш старший, Жора. Былой асфальт раскололся на острова, между которыми расплылись лужи. Он хрустел и ломался по краям. Кое-где торчали набухшие почками ветки кустов и кустики зелени.

– Только не вздумай впереди себя камешки бросать или еще чего, – добавил Комар, который двинулся замыкающим. – А-то был тут у нас до тебя один. Он, видишь ты, в книжке читал, что аномалии с помощью железных гаек искать нужно. Ну и получил этой же гайкой да себе по лбу… Хорошо, хоть свой лоб подставил, а не чужой…

И тут меня на меня накатило такой волной беспричинной паники, что я еле устоял на ногах. И озноб такой, что в глазах потемнело.

- Что, пробрало? – услышал я сзади Жорин голос. – Это Зона с тобой поздоровалась. Не переживай, по первому разу все пугаются. Привыкнешь со временем…

- Ша, – перебил его Комар. – Зона. Отставить разговоры не по существу. Идем, смотрим, слушаем. Немой, со щупа глаз чтоб не спускал!

Я кивнул, и мы снова двинулись по когда-то асфальтовой дороге.

Метров через двести хворостину вдруг повело в сторону и вниз. Я тут же остановился, поднял руку вверх, а потом указал на выгнутый дугой щуп.

- Ну вот, – сказал Жора, подходя ко мне. – «Плешь комариная» обыкновенная. Что в нее не попади, все в лепёшку. Слева она, в кювете расположилась.

Он взял у меня хворостину и провел ей над правой стороной дороги. Там кончик щупа вел себя нормально. Жора прошёл несколько шагов вперёд и чиркнул ботинком по дороге отметку.

- Правее отметки, – сказал он.

- Понял, – ответил Комар.

- Всё ясно? – спросил Жора. Я кивнул, забрал у него хворостину и снова двинулся в путь.

За следующий час у нас на пути попались еще четыре аномалии. Три «плеши», одна из них такая большая, что пришлось сходить с дороги, и «жарка», опалившая мне щуп сантиметров на тридцать.

У съезда вправо под указателем «посёлок Новый мир» мы остановились передохнуть. Закурили.

- Деревня Павловичи, – объявил Жора. – Сейчас всё пойдёт по-взрослому.

- Аномалии в лесу быстро выдыхаются, – пояснил Комар. – А вот на открытом месте лежат от Выброса до Выброса – намертво. Еще и силу напитывают. Так что теперь особо внимательным будь.

Деревня Павловичи, как оказалось, была группкой в десяток развалюх, заросших дикой малиной по заколоченные окна. В центре небольшой площади торчал перекосившийся журавель колодца. Я было обрадовался. Что сейчас напьемся колодежной водицы, но на подходе нам дорогу преградила сплошная стена аномалий. Чего тут только не было: и «Электра», и «Ребус», и «Карусель», и «Возвратка». Я два щупа в труху извёл, прежде чем дорогу в обход выискал. Причем обломок от второго прута «Возвратка» как-то хитро выплюнула. Мимо меня и прямо Жоре под самую каску да по лбу. И так сильно, что тот упал на пятую точку. На месте удара немедленно вскочила шишка. А когда протискивались между «Ребусом» и «Жаркой», последняя нас с Жорой пропустила, а вот в Комара то ли брызнула, то ли плюнула… Короче, прожгло и штаны на его заднице, и само седалище пострадало. Правда, Комар не запаниковал. Несколькими точными движениями потушил горящую ткань. Потом снял штаны, умело смазал наливающийся багрянцем ожог и заклеил его пластырем. Один за другим закурили, переводя дух.