Константин Калбазов - Сборник фантастический циклов-2. Компиляция. Книги 1-21

Однако тот слишком долго провозился с воплощением задуманного. Настолько долго, что ситуация кардинально изменилась. Великая княгиня [43] Ввиду того что Анна не коронована и не является престолонаследницей, ей пожалован титул великой княгини, с обращением «ваше высочество». Анна понесла. С того момента, как всенародно было объявлено о беременности супруги императора, нечего было и думать о том, что престол сможет занять Елизавета. Теперь наследником будет еще не рожденный ребенок, причем без разницы кто родится, мальчик или девочка.

Нет, при очень счастливом стечении обстоятельств шансы у Елизаветы были. К тому же даже в императорских семьях смерть в младенческом возрасте не была чем-то из ряда вон. К примеру, данная напасть не обошла Петра Великого, схоронившего умерших в младенчестве или малолетстве четырех сыновей и трех дочерей. Но только Шетарди не имел намерений влезать в это дело настолько глубоко. Он еще не лишился рассудка.

Разумеется, француз и не думал резко отворачиваться от Елизаветы. Боже упаси от подобной глупости. Женщины весьма мстительны. А уж по отношению к отвергшим их любовникам и подавно. Что с того, что она любила другого и была им любима? Это ничего не меняет.

Однако Шетарди постепенно начал дистанцироваться. К примеру, уделять меньше внимания общению с ней. В конце концов он французский посол, и вопросов, требующих его внимания, предостаточно. Правда, заводить очередную интрижку он не спешил, дабы лишний раз не провоцировать цесаревну.

– Здравствуйте, господин Лесток, – все же поднимаясь навстречу гостю, любезно улыбнулся и пожал его руку хозяин кабинета.

– Жаль, что дела не отпустили вас вчера с нами на охоту, – воспользовавшись приглашением и опускаясь на стул, заговорил Лесток. – Она оказалась просто великолепна. Или скорее дичь, изжаренная на вертеле, на берегу тихого потока под сенью вековых деревьев. Боже, как все же Россия богата изумительными пейзажами, в которых хочется буквально раствориться.

– Ну, смею надеяться, что Франция ничуть не уступит в этом России, и просторов у нее также хватает. Если же она слегка отстает от России по площади, то с лихвой перекрывает своими колониями, которые разрастаются с каждым годом.

– Признаться, сомнительное утверждение. Ну да бог с ним. Потому что я вижу, что вы попросту охладели к России и ее внутренним делам. И надо заметить, очень рано охладели.

– Я не могу этого себе позволить по определению, дорогой Иоганн. Вы не забыли, я все еще посол в этой стране?

– Нет, я это прекрасно помню. Как и то, какими были ваши интересы до появления вести о беременности супруги государя. Э-э-э… надеюсь, вы доверяете своим слугам?

– Тем, кто находится настолько близко, что может стать случайным свидетелем нашей беседы, да.

– А-а…

– Мы все тщательнейшим образом проверили, и никаких потайных комнат, двойных стен или чего-то иного, столь любимого рыцарями плаща и кинжала, не обнаружили. Так что говорите свободно.

– Итак. Едва только сообщили о скором появлении наследника, как вас словно подменили.

– Зачем же…

– Вот только не надо о несправедливости, – подняв руку в протестующем жесте и откидываясь на высокую спинку стула, оборвал посла Лесток. – Да, вы стараетесь поддерживать отношения со мною, так как я с моими связями могу быть вам полезен. Да, вы не рвете с цесаревной, так как опасаетесь элементарной мести с ее стороны. Но вы уже не верите в то, что я могу быть вам настолько полезен, а пользу от продолжения близкого общения с Елизаветой так и вовсе не наблюдаете.

В этот момент дверь открылась и в кабинет вошел слуга с подносом, на котором стояла бутылка шампанского и пара высоких бокалов. Надо заметить, что, узнав о тяге Елизаветы ко всему французскому, Шетарди привез с собой вина нескольких сортов и среди них более тысячи бутылок этого вина. Впрочем, по вкусу оно пришлось не только Елизавете. Вот, например, Лесток тоже очень даже его жаловал.

– Дорогой Иоганн, вы должны меня понять. Я ведь на службе. Мне, как частному лицу, очень приятно ваше общество, как и общество ее императорского высочества. Но у меня есть еще и долг, – разливая вино по бокалам, со вздохом сожаления произнес Шетарди.

– Жоакен, вы рискуете потерять благорасположение ее высочества, а оно дорогого стоит, поверьте. И потом, разве его преосвященство так просто смирится со столь обширными тратами, не принесшими никакого результата?

– Данный факт его несомненно расстроил, но он прекрасно понимает, что эти потери произошли вовсе не по моей вине. Политика – это игра, и риск неизменная ее составляющая. Эту партию мы проиграли, и выигрыш уходит нашему сопернику. Что же, будем разыгрывать следующую.

– А если не так? Если ставка все еще в игре? Что тогда, господин посол? – по привычке подпустив покровительственных интонаций, сыпал вопросами Лесток.

– Вы о чем, дорогой Иоганн? – подавшись вперед и делая стойку, словно гончая, поинтересовался Шетарди.

– Помнится, году эдак в двадцать втором Петр Великий был сильно расстроен, причем не только тем, что его первый поход против персов оказался не столь уж удачным.

– Вы о его любовнице Марии Кантемир и их умершем младенце?

– Скорее о выкидыше, любезный Жоакен.

– То есть…

– Так насколько это интересно его преосвященству? – бесцеремонно оборвал посла лейб-медик.

– Я думаю, что ему это будет интересно.

– Я такого же мнения. А если еще учесть и то, насколько посланник Франции стал близок к возможной императрице… Вам не кажется, что пора пересмотреть свое отношение к этому делу?

– Я думаю, триста тысяч рублей серебром – это та самая поддержка, которую могла бы оказать Франция претенденту на российский престол, – тут же взял быка за рога Шетарди. Однако Лесток, по-видимому, думал иначе, так как осчастливленным вовсе не выглядел. – Полноте, любезнейший Иоганн, не стоит оказывать такое давление, – с игривой улыбкой погрозил собеседнику пальцем Шетарди. – Это весьма крупная сумма и достойное вознаграждение. К тому же мы уже вложили в это дело двести тысяч. Вы конечно же можете утверждать, что эти деньги израсходованы на подкуп гвардии, но мне прекрасно известны настроения гвардейцев. Даже Александр Александрович Меншиков, капитан Лейб-гвардии Ингерманландского полка, и тот верой и правдой служит только государю. Разумеется, в случае его гибели гвардейцы предпочтут поддержать Елизавету. Но ведь именно в этом и состоит их долг. И именно этого требует порядок престолонаследия. Так что деньги благополучно осели в ваших карманах, и вы сейчас ими буквально сорите.

– Вы так убедительны, Жоакен, что я, право, обезоружен. Однако я все же найду в себе силы возразить вам, – с самой любезной улыбкой произнес Лесток, поднимаясь со стула и наполняя свой бокал шампанским. – Неужели вы думаете, что я влез во все это как какой-то наемник и рассчитываю получить плату от Франции? Пра-аво, хорошего же вы обо мне мнения. Ваше здоровье! – Лесток с явным позерством отпил вина, кивком одобрив напиток. – Нет, Жоакен, деньги для меня не цель, а только средство. Вы говорите, я сорю деньгами? Но на самом деле я обзавожусь сподвижниками. Вы говорите, гвардия не продается? А я говорю, что это чушь. Верность штыков нужно подкреплять звонкой монетой. Есть Елизавета, а есть законная супруга императора Анна. Кого поддержит гвардия, тот и воцарится на престоле. Причем вся гвардия, а не какая-то ее часть. Не забывайте, кого в случае чего поддержит Ушаков и его ближайший сподвижник Туманов, с их весьма авторитетной Канцелярией государственной безопасности. Так что выплата годового жалованья сверх положенного настроила бы гвардию на нужный лад и обеспечила бы нам неоспоримое преимущество. Поверьте, Жоакен, я знаю, о чем говорю. Учитывая повышенные оклады и двойную штатную численность гвардейских полков, содержание одного полка обходится в двести тысяч рублей. Три полка – шестьсот тысяч. И именно об этой сумме мы и будем говорить.