Эдгар Грант - Сингулярность: Инкубатор счастья. (прода)

Надсадно всхлипнув, Адамс пришел в себя широко раскрыл глаза и тут же зажмурился от направленной на него с рабочего стола лампы. Он отвернулся и увидел на полу лежащее на спине тело одного из людей Вайнера. Глаза были широко открыты и, не моргая, смотрели в потолок, губы словно в немой молитве чуть заметно шевелились, из уголка рта стекала тонкая струйка слюны. Агент, судорожно сглотнул и посмотрел перед собой. Вайнер широко раскинув руки лежал на ковре лицом вниз, не подавая признаков жизни. Второй здоровяк из его команды что-то нечленораздельно мычал и, озираясь по сторонам округлившимися от ужаса глазами, безуспешно пытался встать на четвереньки.

- Твою мать... Твою мать... Твою мать... - тихо шепча ругательства, Адамс сполз с кресла на пол и подобрался к лежащему слева охраннику. Он быстрыми движениями прошелся по карманам его куртки и достал ключи от наручников. – Твою мать. Эта Линда... Она лишила их рассудка. Выжгла напрочь мозги. Дистанционно. Без предварительной стимуляции и прямого контакта. Это значит... Это значит... Она может... Твою мать!

Быстро освободившись от наручников, он на четвереньках, словно опасаясь, что кто-то заметит его через окно, подобрался к рабочему столу и достал из выдвижного ящика оставленный им там четверть часа назад модуль управления пси-установкой, открыл основное меню и несколько раз сильно нажал на иконку «отменить». Ничего не произошло. Он почувствовал нарастающее внутренне напряжение и усилием воли очистил сознание от посторонних мыслей. Связь модуля с центральным пультом была устойчивой, но команду он не принимал. Вместо отмены на экране появилось новое окошко, в котором светилась сообщение системы: «Синхронизация завершена. Исходные параметры введены. Запущена программа «Инкубатор счастья».

Китай.

Предместья Пекина.

Еще с вечера, после того как он узнал, что работающий с группой Гао ИСИН пытается самостоятельно изменить свои базовые программы, Монтини почувствовал нарастающее внутреннее напряжение и даже некоторую нервозность. Так бывало и раньше, когда предчувствие гениального открытия подсказывало, что осталось сделать всего один шаг. В такие моменты он почти физически ощущал, близость чего-то огромного и чрезвычайно важного, от чего может зависеть будущее развитие физики и его будущее как ученого. В этом состоянии легкого нервного возбуждения он чувствовал кристально чистое дыхание нового открытия, ему ясно представлялась его потрясающая своей новизной глубина. Оставалось только сделать последний шаг. Но этот шаг был самым сложным, ведь слишком часто он делал его в совершенно ином направлении.

Таковы были правила в темном, запутанном лабиринте квантовой механики, где большую часть времени приходилось тыкаться в стены и тратить месяцы, если не годы на бессмысленное топтание в тупиках, прежде чем удавалось найти нужный проход. Для Майка такое положение дел было вполне нормальным. Он давно уже привык к блужданию на ощупь в этом лабиринте и воспринимал это как часть своей работы, почти всегда полагаясь в таких случаях на свою врожденную интуицию. Однако на это раз к предчувствию близкого открытия добавилось и что-то новое.

Раздражение.

Обычно жизнерадостный и веселый Майк редко испытывал это чувство. В силу южного характера, в моменты кризиса он пропускал эту бесполезную эмоциональную фазу и сразу выходил на следующий уровень к злости и далее к гневу. Но такие выбросы бурного итальянского темперамента были короткими, и душевное спокойствие восстанавливалось довольно быстро. Теперь же раздражение было явным и на фоне предчувствия большого открытия, совсем неуместным.

Возможно, он немного нервничал, узнав про сердечный приступ Ника. В памяти всплыл один из разговоров с Гао и его замечание о том, что неплохо было бы уравнять шансы с русскими по количеству активных контактеров. Разбираться во всем этом и задавать лишние вопросы ему совсем не хотелось, чтобы не получить пугающий своей очевидностью ответ.

Утром Майк быстро обсудил с китайцами ситуацию с ненормально ведущим себя ИСИНом. Договорился собрать лучших программистов и внимательно проследить за процессом при следующем цикле стимуляций. Никаких других срочных дел не было. Работа над теорией струн интегрированной в концепцию Сингулярности «не шла». Мозги были заняты грядущим прорывом, и он решил немного расслабиться. Вызвонил свою новую подружку, пообедал с ней в дорогом ресторане, пригласил в свою шикарную студию в апартотеле. Вполсилы повалялся с ней в постели. Как обычно, выпил бокал конька и, отправив красотку домой, сам не заметил, как задремал.

Пробуждение было резким и неожиданным. Сознание Майка выдернуло его из сетей внезапно навалившегося на него кошмара. Спустив ноги с кровати, он потряс головой, разгоняя остатки пугающего видения. Сон в деталях отложился в его памяти. Он вдруг оказался в толще воды. Страха утонуть или задохнуться не было, но четко ощущалось присутствие чего-то большого и сильного. Его приятель, опытный дайвер, как-то рассказывал, про свои ощущения, когда он плавал вместе с китами, про то, как вода передает их мощь, величие и силу, и про то, что несмотря на их безразличие, человек чувствует себя беззащитным незваным гостем в их родной стихии. И вода... Она была какая-то неестественная. Теплая, как в тропиках и прозрачная, как в северных морях. Лучи яркого солнца практически без рассеивания пронзали ее правильными светящимися полосами. Картинка выглядела совершенной, словно тщательно выведенная художником-перфекционистом. Он повел руками перед собой, и вода рассыпалась на мириады светящихся радужных точек. Это была Сингулярность. Майк некоторое время наблюдал за тем, как перед его глазами растворяются ее бесчисленные светлячки, потом, почувствовав на себе чей-то изучающий взгляд, медленно обернулся. Перед ним в толще воды висел дельфин. Вернее, это существо выглядело как дельфин. Оно было так же совершенно в своей искусственности, как и пронизанная лучами солнца вода, в которой он находился. Хвост и плавники чуть заметно шевелились, похожие на крупные капли ртути глаза с любопытством рассматривали Майка. Страха не было. Наоборот, от этого необычного существа исходило какое-то по-домашнему родное тепло. Так бывало в раннем детстве, когда он после нескольких месяцев в душном пропахшем автомобильными выхлопами Риме, приезжал в деревню к, воспитавшей его, тетушке Сесилии и забирался к ней на колени.

Сделав легкое движение хвостом дельфин, медленно приблизился. Майк протянул руку, дотронулся до его гладкой кожи и ощутил ее упругость и странное тепло. А еще он увидел, как от места прикосновения по телу существа прошла едва заметная волна, как будто он коснулся чувствительного сенсорного экрана. Дельфин немного наклонил голову и добродушно улыбнулся.