Владимир Поселягин - Управленец [litres]

Работая с написанием программ, я не отвлекался. Но всё же быстро прокрутил в голове всё, что было с момента нашего покидания Лемура. Да в принципе ничего такого и не было. Мы в несколько прыжков покинули обжитые миры и ушли на девять дней полёта в гипер уже по Дикому космосу, но, судя по времени на нейросети, пробыли в гипере всего семь дней, после чего произошла диверсия. Не знаю, кто это всё устроил, но шансов у нас действительно было катастрофически мало. Практически не было, но говорить об этом жёнам я не хотел.

Найти в Диком космосе планету, где можно выжить, или обломки корабля практически нереально. Вполне возможно, мы вернём контроль над кораблём, да что возможно, вернём, но скорость движения корабля без гипердвигателя упадёт на 0,0001 процента. Сейчас мы находились в неисследованном космосе по размерам как две – две с половиной тысячи империй Лемур или три тысячи империй Люмер. Чуете, чем дело пахнет? Уверен, в этом секторе и корабля-то ни одного не было с момента её возникновения. Чтобы нас найти, поисковикам понадобится тысяч сто кораблей-разведчиков и лет пятьсот, да и то не факт, что повезёт. Таких систем, как эта, им нужно исследовать даже не миллионы, а гораздо больше. Для примера: за эти девять дней в гипере такой корабль, как «Хамелеон», пролетал от семидесяти пяти до восьмидесяти тысяч подобных систем. Так что спасение было только в наших руках. Со мной жёны и новорождённый ребёнок, так что нужно постараться.

Женя стоял рядом со мной и, держась за штанину, то смотрел на меня, то переводил взгляд на монитор пилотского экрана, где было изображение звезды типа земного Солнца.

– Ты думаешь, рядом есть планета? – спросила Малия, которая занимала место пилота.

Я стоял за её спиной, опершись руками о спинку кресла, а сын рядом. Кианы не было, она вот уже шесть дней находилась в капсуле обучения.

– Возможно, – ответил я.

– Надеюсь, в этот раз нам повезёт, – с надеждой сказала старшая жена.

– Я тоже надеюсь, – вздохнул я.

С момента диверсии прошло тринадцать месяцев. Сын полтора месяца назад начал ходить, а мы занимались нашим спасением. Надежда ещё не угасла, но тревога всё же присутствовала. За это время я смог заделать пробоину, частично с помощью ЗИПа восстановить коммуникации на корме, установить на станину один из реакторов, что более или менее уцелел после взрыва, используя как источник запчастей второй, и запустил его. Правда, он тянул всего на шестьдесят процентов мощности от первоначального, но хоть работал совместно с резервным. Киана к тому времени подучила технические базы знаний, и я, как инженер, подтвердил ей сертификат корабельного техника-универсала, после чего она стала активно мне помогать. Но всё же больше всего моё время заняло написание программ для искинов. Я их писал три месяца. Сперва для одного искина, чтобы он поддерживал все системы корабля, потом за два с половиной месяца неимоверными усилиями по сокращению времени работ сделал основу и, проверив её, установил на два искина, запустив тестирование. Всё, те стали ИИ с зачатками интеллекта, главное, они уже могли работать и управлять. Чуть позже я занялся третьим, на котором до этого была вся нагрузка по управлению кораблём и поддержанию жизни на его борту. Были, конечно, сбои, но я успевал их устранять без вреда для нашего здоровья. Потом я установил им программы, что писал до этого, немного их доработав, и всё, корабль стал полностью под нашим контролем.

Ах да. Кручение удалось остановить, когда мы взяли под контроль движки, тогда же заработала и гравитация. Саму яхту мы тоже остановили, стабилизировав в пространстве. А когда корабль перешёл под наше управление, мы направились искать хоть что-то, что поможет нашему спасению, тщательно прощупывая системы, которые проходили, сканерами и радарами. За это время мы обнаружили три светила, но, к сожалению, планет земного типа у них не нашли. Встретилась одна, где была какая-никакая атмосфера, но ходить там можно только в скафандре, вот и искали дальше.

Эта звезда была четвёртой, и все мы возлагали на неё некоторые надежды. Может, хоть тут будет планета с нормальной атмосферой? Ведь всё же это не такое и редкое явление.

Надо сказать, надежда на находку была неслабая. Была причина для этого. И заключалась она в том, что автономия нашего корабля подходила к концу, ещё полгода – и всё. Дело тут не в системе жизнеобеспечения, в продовольствии или топливе, последнее вообще отсутствовало как факт из-за ненадобности, а в том, что подходили к концу топливные стержни для реакторов. Запас был уничтожен, а тех, что находились в реакторах, хватало на год, мы экономили их, как могли, но бесконечно это продолжаться не могло. Реакторы, конечно, биологические, но прожорливые и без подпитки работать не могли, а специальных стержней у нас практически не оставалось. Месяц назад я сунул в рабочий тот, что вытащил из повреждённого, наш последний запас. Вот так вот. Именно поэтому мы смотрели на светило с вполне понятной надеждой.

В это время Женька агукнул, протянув ко мне ручки, и я, наклонившись, подхватил его, привычно пристроив на сгибе руки. Теперь он смотрел, как и я, на экран визора.

– Начинаю сканирование системы. К сожалению, нам из-за недостатка энергии видно не всё, – сообщила Малия.

– Отключи второстепенное оборудование, включая медбокс с Кианой, у её капсулы своё питание, переключится автоматически, – посоветовал я.

Малия сидела неподвижно, но активно работала с помощью нейросети. Судя по тому, что в рубке свет перешёл из яркого в тусклый, она отключила всё, что могла, даже двигатели, и дальше мы летели по инерции.

Покачивая на руке сына, я на миг замер.

– Похоже, Женя снова испачкал памперс. Пойду заменю. Держи меня в курсе, если что.

– Хорошо, – не отрываясь от работы, кивнула старшая жена.

Пройдя через спальню, я вошёл в санузел и положил сына на специальный столик. Раздел и вымыл его, поменял памперс и надел чистый детский костюм, у нас с собой их было два малых контейнера в трюме. Когда я всё сделал, пришло сообщение от Малии и файл с картинкой. Открыв его, я увидел не очень чёткое, видимо снятое на пределе дальности наших сканеров, фото планеты с зелёными континентами и голубыми морями. Мы нашли то, что искали. Это был наш шанс.

– Ну вот, – обратился я к сыну, который уцепился за мой палец, – наша мама нашла нам дом.

Подхватив сына на руки, я вернулся с ним в рубку и склонился над экранами.

– Сколько нам лететь? – спросил я у Малии.

– На пределе возможности – неделю, если экономичным ходом – недели три, может, даже месяц.

– У нас есть время, тем более оборудование корабля нам пригодится, когда мы сядем на поверхность планеты.