Михаил Баковец - Лорд 3

Машины оказались очень кстати. Немцы даже не поняли, что случилось. Взяв под контроль нескольких водителей, я приказал им вести всю колонну в нужное место. Конечно, пришлось потесниться, чтобы раненые из первой группы могли более-менее комфортно — с учётом ситуации — разместиться. Спустя полчаса с момента выезда с территории аэродрома пленные обрели свободу и транспорт. Оружие и одежда тридцати семи гитлеровцев также стала их.

— Меня зовут Киррлис, я командир партизанского отряда, действующего там, — я махнул рукой на юго-восток. — Сейчас мои бойцы с красноармейцами удерживают Витебск… стоп, капитан, вопросы потом, время дорого. Вам нужно сейчас двигаться на север, вот куда-то сюда, — я вывел карандашом маленький круг на карте, которую расстелил перед разговором на крыле грузовика. — Отсюда повернёте на восток. В этих местах сил у немцев мало и действуют партизанские отряды. Правда, в данный момент они с регулярными частями пытаются пробить немецкую оборону, чтобы выйти к Витебску…

Один из бывших военнопленных, слушавших меня в данный момент, в этот момент сумел вклиниться в разговор, воспользовавшись тем, что я на мгновение решил перевести дух.

— Так Витебск освобождён?

— Не совсем. Командование, кхм, выбросило там десант. Сам город очищен от захватчиков, но находится в полном окружении. С тех аэродромов, которые вы строили, должны были подняться лёгкие бомбардировщики, которые ударили бы по нам в городе. Другой авиации у немцев для этого сейчас нет.

Мои слова вызвали гул голосов. Мне пришлось замолчать, так как не хотелось рвать горло и перекрикивать собравшихся у машины. Пару минут спустя капитан Лопатин, старший среди пленных, сумел навести порядок, что позволило мне продолжить речь. В конце её пообещал, что утром найду их и помогу с продуктами, одеждой и оружием. Их я планировал забрать у лётчиков, которые в ближайшие часы должны были прилететь на аэродромы. Ещё четверть часа пришлось отвечать на вопросы, рассказывать о ситуации на фронте, то, что я знал. Тут спасибо Озерову и Шелехову, которые держали меня в курсе подобного. Уверен, правда, что доводили они до меня не всё и сильно приукрашивали действительность, но и этого было достаточно. Спасённые мной готовы были удержать меня силой, лишь бы узнать побольше новостей. Но напоминание о том, что мне и моим бойцам ещё предстоит атаковать аэродромы, а перед этим подготовить позиции, остудили их.

— Удачи вам, товарищ Киррлис, — обнял меня Лопатин, переодевшийся в трофейную шинель, на которой уже успел сам или кто-то другой спороть вражеские знаки различия. — Ни пуха, ни пера.

— К чёрту, капитан.

— Красные точно продали души дьяволу, раз имеют такое оружие, — в сердцах произнёс капитан Херман, смотря со смесью страха и злости на огромное свежее пепелище, на котором торчали чёрные остовы нескольких десятков тяжёлых истребителей.

— Я был бы рад, если лишь за оружие. Но только нечистая сила могла им рассказать, где находятся секретные аэродромы, и когда прилетят наши лётчики, — угрюмо произнёс обер-лейтенант Блюментрост.

Офицеры на несколько минут замолчали, наблюдая за тем, как солдаты из пепла вытаскивают кости и сильно обгорелые тела. От каждого пилота и ремонтника осталось столько, что каждого можно было уместить в обычный таз. А кое-кого и в котелок. От двух рот охраны, лётного состава трёх эскадрилий и тыловиков-механиков осталось только это. Вместе с людьми сгорели и самолёты.

— Геринг будет в бешенстве, — тихо сказал Херман.

— Это мягко сказано. Нас коснётся?

— Будем надеяться, что нет. Аэродромами занимался Фоллке со своими прихлебателями. Вот пусть они и получат по заслугам, — с нескрываемым злорадством и одновременно облегчением ответил ему капитан. Всё-таки, сам рейхминистр авиации спланировал операцию по подготовки секретных аэродромов и переброске на них двух авиагрупп новейшей модификации лучшего истребителя — FW-190. Хотя, многие не согласятся и отдадут пальму первенства «Мессершмитту-109». Тяжёлые истребители получили новшества с помощью которых могли взять две стокилограммовых бомбы. На Западном театре «фоккевульфы» были настоящим кошмаром для английской авиации. И по мнению Геринга, как и его сторонников, эти истребители смогут отлично показать себя и на Восточном фронте, особенно в период распутицы, когда ни бомбардировщики, ни тяжёлые штурмовики не могут подняться с аэродромов без твёрдого покрытия. А таких, увы, было очень мало. Мало того, из-за утечки секретных сведений и гибели в Минске сразу нескольких высокопоставленных офицеров, русская авиация и советские диверсанты серьёзно повредили несколько таких аэродромов, с которых «юнкерсы» и «хенкели» взлетали для ударов по советским городам и позициям РККА. Досталось и бомбардировщикам. Одновременно с этим нанесли несколько ударов, чем связали остатки авиации в этой части Белорусии. Из-за этого русских десантников из Витебска приходится выбивать только силами пехоты, лёгких танков и артиллерии. Истребители-бомбардировщики могли переломить ход боёв за город в пользу вермахта… увы, враг нанёс упреждающий удар.

В первую очередь — уже завтра бы — «фокке-вульфы» нанесли несколько ударов по Витебску, где уже которой день сражался русский десант, неизвестным способом сумевший попасть в город. Мало того, русские незаметно протащили танки и артиллерию. Вообще, до капитана доходили слухи, что в Витебске творится то, что он со своим товарищем только что назвал происками дьявола. СД и гестапо всячески борются с этими слухами, которые сильно подрывают боевой дух вплоть до самоубийств. Некоторые солдаты считают, что лучше такой грех, который отмолят их родные, чем гарантированное попадание души в руки дьявола и его слуг, что помогают безбожникам большевикам.

Что совсем плохо, так то, что русские уничтожили и второй аэродром, расположенный менее чем в десяти километрах от первого. Там картина бала такая же: сильнейший огонь спалил людей и технику.

— Господин капитан, посмотрите туда, — погрузившегося в свои мысли Хермана привёл в себя лейтенант. — У нас гости.

«И гости непростые», — добавил про себя капитан, увидев номера на «stoewer» с брезентовой крышей, направляющимся прямо к ним. Следом показался колесной броневик с крупнокалиберным пулемётом.

— Хайль Гитлер! — вытянулись капитан с лейтенантом и вскинули правые руки в приветствии при виде эсэсовца со знаками различия штурмбанфюрера.

— Хайль, — ответил им тот. — Я штурмбанфюрер Герц, вот мои документы. Мне нужны все документы по данному происшествию, — и кивнул в сторону пожарища, на котором копошились солдаты.