Анатолий Подшивалов - Господин изобретатель [≈ Господин Изобретатель. Часть I (СИ) + 1-я глава книги Господин Изобретатель. Часть II (СИ)] [litres]

– Хорошо, Александр Павлович, так и сделаем, договорились. А журнальная публикация после выйдет – это уже целая диссертация [112] Требования к диссертациям тогда были скромные: написал что-то о солях висмута, доложил на Совете – и ты магистр, а еще добавил о их применении, пользе и вреде – и ты уже доктор наук. будет.

Вернувшись в гостиницу, я пообедал без особого аппетита и решил вздремнуть. Только заснул – как разбудил стук в дверь. «Кого еще принесло», – подумал я. Ба! Господин полковник Агеев собственной персоной.

– Здравствуйте, Александр Павлович, а я уж думал, вы тут рыдаете после неудачного Совета, – пошутил полковник, – а вы, как всегда, молодцом, на боковую, и это правильно!

– Что вы, Сергей Семенович, все хорошо, просто старички из Совета неправильно меня поняли, да еще их взъярило, что я юрист, а влез в их дела, – так же, в шуточном тоне, объяснил я Агееву. – Вот их новоиспеченный начальник, действительный статский советник Пашутин, все понял и рекомендовал продолжить исследования, так что жизнь продолжается: «The show must go on» [113] Представление должно продолжаться ( англ .). «Культовая песня» группы Queen. .

– Это вроде из Шекспира? – полуутвердительно-полувопросительно спросил Агеев.

– Вроде того, – ответил я, – просто подходит по смыслу к ситуации. А откуда вы узнали о моем провале? Ах да, я и забыл… (Еще бы ответил словами купца Мокия Парфеныча: «Для меня невозможного – мало».)

– Да, вы все правильно понимаете, теперь везде вас незаметно сопровождают мои люди, – подтвердил Агеев мою догадку, – после ваших публичных выступлений и полигонных демонстраций не исключены еще какие-либо попытки со стороны иностранных разведывательных служб выйти на вас с целью склонения к сотрудничеству как минимум.

Я подумал – а как максимум опять в бочку с дерьмом? И вообще, не был ли тот человек, который, неразборчиво произнеся свою фамилию, практически спровоцировал меня на провал, сотрудником полковника? А для чего – для того, чтобы загнать меня в свой отдел, поскольку я ему нужен как технический специалист. Нет, это уже паранойя, я и сам для себя решил, что статус госчиновника защитит меня в Российской империи лучше, чем наган в кобуре, что от своих чинуш, что от шпионов. Связываться с асессором Главного штаба – себе дороже выйдет, чем какого-то купчика или выпускника-юриста прищучить.

Агеев тем временем продолжал:

– Мне доложили, что генерал Софиано, фактически исполняющий сейчас обязанности генерал-фельдцейхмейстера, перед докладом на Государственном Совете о перевооружении армии намеревается завтра посетить Главный артиллерийский полигон «Ржевка». Я вам говорил, что хотел бы сам посмотреть на применение ручных бомб, не составите ли мне компанию завтра утром, скажем в девять часов утра? Вы как ездите верхом, уверенно?

– Как в той шутке, когда одного господина спросили, умеет ли он плавать, а он ответил, что не знает, так как никогда не пробовал, – ответил я, впечатлившись предстоящей поездкой в седле.

– Понятно, – сообразил Агеев, что всадник из меня еще тот, – тогда буду ждать вас в коляске у входа в гостиницу в десять утра.

Утром мы были на полигоне. Погода была так себе, накрапывал обычный питерский дождичек, глинистая земля набухла от воды, и солдаты суетились, посыпая песком проложенные дорожки, дабы их высокоблагородия и превосходительства свои начищенные сапожки не замарали и не поскользнулись. Я был в своих «берцах девятадцатого века», то есть высоких английских шнурованных ботинках на толстой рифленой подошве, поэтому по грязи не скользил. Панпушко метался, отдавая распоряжения и все самолично проверяя, в то время как полигонные командиры роты и батареи прятались от дождя под навесом для гостей. Но к двенадцати небо прояснилось и дождь прекратился, как по заказу, послышался крик наблюдателя с вышки: «Едут!»

Тут же появились, как чертики из табакерки, полигонные командиры в сухой и чистой парадной форме, построили свои команды и встали для «встречи справа». Выгвазданных в грязи солдат прогнали в казарму и вперед выставили чистых и сытых на физиономию солдат и унтеров.

Показались, блестя эполетами, генералы и их многочисленная свита, раздалось «здрав-жлам-ваше вы-со-ко-пре-вос-ходи-тель-ство.

После приветствия и прохождения частей полигона торжественным маршем, генералы заняли место на трибуне под навесом и стали наблюдать за подготовкой к артиллерийским стрельбам, в которых по «полевым укреплениям врага», слепленным из бревен и обвалованным землей, должны были стрелять три 87-мм крупповских полевых орудия. Я, Агеев и Панпушко, так же как и командир полигонной роты, стояли поодаль, у Агеева и Панпушко были бинокли. Первое орудие должно было стрелять обычным шрапнельным снарядом с трубкой, поставленной на удар, второе – снарядом с пироксилином, третье – с ТНТ. Расчеты уже были выстроены у орудий, командир батареи ждал приказа о начале стрельбы. Наконец, генералы разместились в плетеных креслах, последовала команда – и залп разорвал тишину полигона. Были поражены все три цели, но на первой лишь взметнулась земля, а на второй и третьей вверх полетели бревна и ошметки дерева. «Отменно», – сказал Панпушко. Потом были еще залпы, пока стрелять не стало не по чему. Поскакавшие к целям наблюдатели после возвращения доложили, что вторая и третья цели уничтожены начисто.

После этого генералы пошли подкрепиться, а к нам на красивой гнедой лошади подскакал адъютант.

– Господин штабс-капитан, – не слезая с седла, прокричал он Панпушко, – вам приказано через полчаса быть готовым к показу ваших бомб.

– Что же, пойдемте, господа, – сказал Семен Васильевич, и мы с Агеевым проследовали за ним.

Окопчик с бруствером был тот же самый, на том же расстоянии в чистых новых мешках стояли чучела, как какие-то зомби, окружающие магический меловой круг, сзади был дощатый помост, за ним еще один, подальше. За помостами были выкопаны траншеи, видимо, чтобы прятаться в них при непредвиденном случае. Унтера-метатели были знакомые, я и Панпушко поздоровались с ними, унтера покосились на стоявшего поодаль Агеева, который был в мундире Главного штаба, с аксельбантом. Но мы их успокоили, сказав, что полковник свой и чтобы они не робели перед генералами и спокойно делали свою работу, как будто их, генералов, здесь вовсе нет.

Панпушко и унтера заняли место у стола, где были разложены образцы гранат без ТНТ и с учебными запалами. Стол находился за сто саженей перед позицией для метания, мы с Агеевым заняли место возле второго дощатого настила (штабс-капитан сказал, что руководством было решено начать показ с более мощных боеприпасов). Из-за расстояния я не слышал, что штабс-капитан вещал генералам, но они внимательно слушали, тогда как свита вертела головами по сторонам и о чем-то шушукалась позади начальства. Потом унтера побежали к окопчику, из которого они должны бросать «ананаски» в меловой круг. Генералы и свита пришли к нам на помост, причем один из них, видимо Демьяненко, покосился на мой «прикид», но ничего не сказал.