Николай Романов - Экспансия (тетралогия)

Тем не менее Кирилл наморщил нос:

— Опять сухомятка?

Сандра, от чистого сердца проявлявшая заботу о нем, тут же обозлилась:

— Так ведь здесь не «Ледовый рай»! Да и кашевар из меня никудышный! Вот по горбу съездить — это запросто! А готовить, извини, не умею…

— Да уж ладно, — проворчал Кирилл. — Лучше уж бутербродами давиться, чем по горбу получать.

Он принялся жевать, запивая сухомятку минералкой.

Сандра принесла бутербродов и себе, села на стул и тоже принялась завтракать. Судя по количеству еды на ее тарелке, голод метелку не донимал. Впрочем, увеличенное количество энергии требуется женщинам, только когда их организм занимается строительством нового организма…

— И что дальше? — спросил Кирилл, прожевав. — Сколько мы тут будем сидеть?

— Я не в теме, — сказала Сандра. — Это капрал Гмыря решает. Мое дело — выполнять приказы.

— Ты чего, на башню тронутая? — не выдержал Кирилл. — Эти приказы преступные. Когда вас арестуют, ни один суд не примет во внимание, что ты подчинялась старшему по званию.

— Я должна выполнять приказы.

Кирилл фыркнул:

— Даже если они приведут тебя в штрафроту? Чего ты за Дога так держишься? Неужели у него такой уникальный кол, что ради него ты готова на все?

Сандра ни капли не обиделась:

— Кол у него — полный порядок!

— Да уж, — снова фыркнул Кирилл. — Слышал я, как он тебя этим порядком драил!

Сандра пожала плечами:

— Ты не поймешь, Кир. Я должна исполнять приказы.

«Заладила… А может, она все-таки киборг? — мелькнула у Кирилла шальная мысль. — Тогда ее поведение приобретает хоть какой-то смысл…»

— Ты — киборг? Тогда приказываю: сними с моих ног оковы!

— Сам ты киборг! Мне твои приказы до фомальгаута! И вообще ты меня достал своими вопросами. — Сандра забрала тарелку и двинулась к двери. — Захочешь в гальюн, свистнешь. — Она исчезла.

Кирилл вспомнил, как еще совсем недавно она просила его свистеть совсем при ином хотении, и покачал головой.

Как быстро у метелок все меняется! Сегодня ты для нее «мой сладкий», а завтра — «захочешь в гальюн». Вот и Светлана, должно быть, такая же. Да и Ксанка, если влюбится в другого, станет такой. Нет, непостоянные они существа!

А жаль, что разговор не сложился. Может быть, и удалось бы что-нибудь узнать о Гмыриных делах. Попробовать, что ли еще раз?

Он сделал несколько глотков, доел бутерброды и постучал.

— Чего надо? — послышался недовольный голос Сандры.

— Это я свищу. Насчет гальюна.

Через пару мгновений дверь открылась. Сандра вошла, наклонилась и схватила Кирилла в охапку.

Тут же на него обрушилась боль.

— Ой! — взвыл Кирилл.

Сандра вернула его на койку

— Извини! Мне надо было проверить твое самочувствие. Вижу теперь, что ты не очень-то разбежишься. Бояться тебя нечего.

Кирилл с трудом перевел дух:

— Какие-то… ты… двусмысленные… фразы… произносишь.

— У кого что болит, тот о том и говорит! Эта поговорка сейчас к тебе как нельзя лучше подходит. — Сандра опустилась на колено и сняла с ног Кирилла оковы. — Шагай, герой-любовник!

Кирилл с трудом дошел до туалета. Однако сегодня все успокаивалось гораздо быстрее чем вчера. Тем не менее, когда он вернулся в комнату, было не до разговоров.

Сандра даже не стала сковывать ему ноги.

Но прежде чем она закрыла дверь, он взял стул и выставил его вон. Пусть знает, посиделки тут ему не нужны.

Она пожала плечами и удалилась.

Он скорчил двери козью морду, взял тюбик и провел очередной сеанс лечения. А потом улегся на кровать и вырубился.

Ему все-таки довелось увидеть Ритку Поспелову — уже после приюта, когда началась взрослая жизнь. Встретил на улице, возле одного из питерских ночных клубов, на Садовой улице. Собственно, он бы ее и не узнал — так она изменилась. Просто кто-то окликнул его со спины:

— Эй, Кент! Это ведь ты?

Он обернулся.

В трех шагах от него, под фонарем, стояла размалеванная девица из тех, кого уже не один век зовут «ночными бабочками».

— Чё, нос задрал? Или не узнал?

Кирилл и вправду не узнавал эту рыжеволосую девицу. Полупрозрачный топик, привлекающий внимание к весьма аппетитным буферам, к которым сразу тянутся мужские руки; сиреневая юбка-мини, обтягивающая круглую задницу — так бы и шлепнул, да не просто, а спригладкой; в черных чулках-сеточках красивые ноги, место которым только в обхват мужской талии… В общем, проститутка, знающая себе цену и снимающая эту цену с клиентов без особых проблем, поскольку на такую не среагирует разве лишь столетний старец.

Кирилл глянул девице в лицо и остолбенел. Девица улыбалась, но не этой их профессиональной улыбкой, цена которой полсотни кредитов за час — она улыбалась старому приятелю, а не клиенту.

И тут он увидел знакомые глаза и знакомые, пусть и сине-фиолетовые губы, которые когда-то целовал:

— Ритка? Поспелова? Ты?

— Конечно, я, Кирик!

В приюте она его так не называла.

Ну не мог же он уйти, задав пару дежурных вопросов типа «что да как»!

— Как ты посмотришь, если я приглашу тебя в кафе? Твой… э-э… бизнес не слишком пострадает?

— Ой да х…й-то с ним, с этим бизнесом! Не последний день живем!

Она очень изменилась. И не в грубости выражений дело. Нет, в ней появилось что-то незнакомое, взрослое, да не просто взрослое, а будто она стала лет на десять старше Кирилла. И лет на сто опытнее. Этот опыт проглядывал во всем — в оценивающих взглядах, которые она бросала на встречных мужчин; в посадке головы, не гордой, но и не стыдливой; в уверенности, с какой она взяла Кирилла под руку…

Он привел ее в знакомый подвальчик рядом с Манежной площадью. Там его с некоторых пор знали, поскольку именно в подвальчике он встречался пару раз с Массой, а тот был тут известен. Насчет «дамы» официантам все сразу стало ясно, но ведь клиент всегда прав.

Заказали водочки, запивки, закуски. Деньги в тот день были, так что Кирилл не мелочился. И не то чтобы хотел произвести на «даму» впечатление, просто открылись в душе какие-то уголки, которые проветривало сквознячком неожиданной щедрости. В конце концов, деньги зарабатываешь, чтобы жить, а не живешь, чтобы зарабатывать — истина, известная не одну тысячу лет, и которую, однако, каждое следующее поколение открывает заново. Как и тьмы иных вечных истин…

Ритка, посмеиваясь, болтала всякую чушь, то и дело проходясь острым язычком по привычкам своего сутенера. Кирилла она нисколько не стеснялась, а может, даже хотела его вогнать в краску своими откровениями. Порой он ловил на себе бесстыдно оценивающие взгляды и задумывался на секунду, с кем она его сравнивает — то ли со своим сутенером, то ли с ним же самим из приютских времен…

Вечер, надо сказать, удался.