Михал Холева - Гамбит [litres]

Эта ситуация не могла тянуться вечно. Вежбовский прекрасно об этом знал. Или он сейчас застрелит янки, или придется придумывать другое решение. Тот тоже знал об этом.

Следующий ход был за поляком.

– Ок, а теперь медленно подойди. Киса, осмотри его. И никаких фокусов.

– Конечно.

– И как?

– Хреново оно выглядит, Рентон. – Киса скривилась, заглядывая под очередную повязку. Приподняла бровь, увидев знак Сто Первой. – Скверная рана. Я могу заново перевязать, обеззаразить – и все. У нас нет средств, к тому же у нас на руках наш, – кивнула на Шкафа, что так и лежал без сознания.

Американец кивнул.

– Понятно. Я принял четыре стима, чтобы идти. Скоро они отпустят, но я подумал, что, возможно, есть шанс удержать ослабление?.. – Он с надеждой глянул на девушку.

– Четыре?

– Угу.

Киса кивнула. Очень медленно.

– Рентон, у вас ведь тоже есть правила, запрещающие принимать столько стимов?

– Да-а… Но знаешь… Да Сильва. – Он глянул на грязную табличку на мундире. – Если бы я там упал, то подох бы на Болоте. А я не хотел. Думал, что найду людей.

Киса осторожно наложила новую повязку на рану, ополоснутую слишком малым количеством воды.

– Съешь что-нибудь теплое. Это будет тяжелая ночь, и от тебя, Рентон, зависит многое.

– Мартин.

– Как и ты. – Киса улыбнулась Вежбовскому. – Забавно, верно?

– До коликов. – Поляк тихонько засмеялся. – Спасибо Господу за фамилии, а не то меня приняли бы за янки.

– Ты, Вежбовский, слишком уродлив для американца. Только имя у тебя впору, – засмеялся Рентон. – Никто не сумеет так ошибиться.

– Что у вас в рационах? – Вежбовский еще раз глянул на пакет Рентона. Втянул запах, доносящийся из-под химически разогретого пакета. – Если бы я знал, что у вас такая классная еда…

– В определенном смысле. – Мужчина, опершийся о переднюю стену транспортного отсека, сунул пластиковую ложку в пакет и достал оттуда кусок мяса в соусе. Киса и Вежбовский с некоторым удивлением смотрели на его здоровый цвет. – Колониальный корпус Штатов пристально следит, чтобы жрачка была хорошей. Знаете, все эти: сытый солдат лучше сражается и прочая чушь. Пока что они проработали только цвет и запах, со дня на день ждем, что это станет еще и съедобным. Но все не настолько уж и плохо. Настоящая срань – в Империи. Серьезно, я не знаю, что должно случиться, чтобы имперские начали жаловаться на еду.

– Ты сражался против Империи? – заинтересовалась Киса.

Тот улыбнулся. Глотнул горячую питательную смесь. Удобней оперся о борт.

– Сражался… Я сражался уже всюду, Да Сильва. Против всех.

– И какие они? Имперские?

– Точно такие же. Совершенно такие же, как и мы, – прикрыл глаза американец.

Киса и Вежбовский переглянулись.

– Они точно так же боялись и точно так же радовались. – Рентон говорил тихим голосом. Киса придвинулась к нему и прикоснулась ко лбу.

– Начинается… – прошептала.

– Они точно так же умирали. Точно так же побеждали. Совсем как мы.

Санитарка вынула из ослабевших рук солдата рацион и ложку.

– Молчи. Попытайся еще что-нибудь поесть. Тебе это нужно. Подай одеяло, Марчин.

– Марчин?

– Да? – Вежбовский оглянулся на присевшую рядом с носилками пулеметчика девушку.

– Со Шкафом все хуже. У него жар, и я уже не могу сбить температуру. С Рентоном тоже все плохо. У меня заканчиваются лекарства. Скоро нам нужно будет идти дальше.

– Знаю. Постараемся выдвинуться утром. Киса?

– Хм?

– Не знаю, как ты, а я, пожалуй, не стану продолжать контракт.

Медик хихикнула:

– Я тоже. На кой ляд мне эти деньжищи?

– Можем сброситься и во что-нибудь инвестировать. Я за то, чтобы взять и Шкафа.

– Если он из этого всего выкарабкается. – Девушка провела ладонью по волосам лежащего без сознания мужчины. – Он сильный. Это сейчас главный его козырь.

Вежбовский глянул на приятеля. Шкаф был как скала. Всегда – в худших передрягах. И всегда без царапины.

Казалось, враг просто обходит место, где находится пулеметчик, будто боясь даже развернуть в его сторону оружие.

Теперь Шкаф получил за всю свою удачливость с процентами.

– Не беспокойся. Он справится. Если не он, то кто? – Он улыбнулся, хотя она не заметила этого в темноте. – Кстати сказать… Отчего – «Киса»?

Она фыркнула.

– Глупость, еще с учебки. Инструктор рукопашного боя как-то приказал мне сражаться так хорошо, как только смогу. А потом неделю носил на лице следы от ногтей.

– Ты поцарапала инструктора рукопашки?

– Ага…

Некоторое время они хихикали.

– Хотел бы я увидеть выражение его лица.

– А я бы вообще не хотела его видеть. Он потом гонял меня как не пойми кого.

– И что, ты этому удивляешься?

8 июля 2211 ESD, 05:30

Он сидел в сероватой темноте, крутя в пальцах пластиковую карту. Туз пик, как на эмблеме Второй роты Разведки. Тем он счастья не принес. Хотя и их ситуацию непросто было бы назвать счастливой.

– Эй, союзничек. – Рентон едва шептал.

– Эй, янки. – Вежбовский придвинулся к солдату.

– У меня все болит. Может, есть у тебя закурить?

– Есть. – Поляк порылся в карманах в поисках пачки. Правда, там не было настоящих фабричных сигарет, но было несколько самокруток, которые как-то соорудил ему Ковбой. Он подал одну Рентону, закурил и сам. – Прикурить?

– Нет, стану жевать. – Солдат почти выдавил ироничную ухмылку. – Конечно же прикурить.

Закашлялся от первой же затяжки.

– Что за говнище? Наверняка дурацкие… европейские сигареты. – Кашлянул снова.

– Самоделки. В следующий раз буду помнить, что ваши лучше. Это даст мне мотивацию, чтобы обыскивать трупы.

– Ага. Потому что на ваших нет ничего достойного внимания…

Некоторое время они молча курили.

– Знаешь, Марчин?

– Хм?

– Жаль, что все так вышло.

– Мне тоже жаль.

– Да-а.

Мартин Рентон умер тихо, без театральных стонов. Не докурив сигарету.

Вставал рассвет.

Она, конечно же, проснулась от первого же выстрела. Вылетела из «Королевы» и пошла по воде в сторону Вежбовского.

– Марчин, что ты делаешь?

Еще одна очередь ушла в небо.

– А не видно, что делаю?

Тарахтенье автомата заглушало шепотки тумана.

– Перестань! – Рука Кисы легла на ствол оружия. Тогда он прекратил стрелять.

– Да пусть же, сука, хоть кто-нибудь нас услышит. Все равно кто. Каждый час – это очередная проверка счастья для Шкафа. Мы можем хоть в лагерь для военнопленных отправиться, мне все равно.

– Ты связывался с нашими?

– Связывался. Сплошная статика. У нас охерительное оборудование РЭБ. К сожалению, у них – тоже! – Усталость как раз в этот момент довела его до взрыва. – Но в гробу я это видел, мне нужно было начать стрелять, уже когда сюда добрался этот проклятый янки!