Михал Холева - Гамбит [litres]

Время от времени туман приносил весточки. Далекий гул артиллерии или приглушенный свист турбин прямоточников. Вежбовский не знал, что туман хотел этим сказать. И хотел ли сказать хоть что-то.

Эвакуационный лагерь «Дюнкерк»

13 июля 2211 ESD, 02:11

Сон не приходил. Некогда Вежбовский полагал, что сон – это просто функция усталости, но оказалось, что здесь можно одновременно быть ужасно изможденным – и абсолютно бодрствующим. Болото все ставило с ног на голову.

Он неохотно натянул мокрые носки и сунул ноги в берцы. И только потом встал с полевой койки в воду. И не то чтобы была какая-то разница – он и так был уже мокрым, – но рефлексы остались. Тихо покинул палатку и, стараясь не хлюпать, двинулся между палатками «Дюнкерка». В седой темноте туманной ночи тут и там поблескивали красные огоньки абсолютно неуставных – и наверняка свернутых самостоятельно, из остатков бумаги – папирос. Похоже, не только у него были проблемы со сном.

Марчин потянулся и двинулся дальше, бредя по воде. У него не было никаких конкретных планов, но все было лучше, чем пытаться заснуть. Он прошел мимо палатки командования и прикрытых CSS-полотнищами прямоточников. Миновал как минимум нескольких людей – одиноких и стоящих парами, – но никто не разговаривал, не напевал, не насвистывал. Было почти тихо – только туман выплетал свои привычные рассказы, то и дело позволяя им услышать отзвуки далеких взрывов. Кто-то где-то далеко, на Болоте, переживал непростую ночь. С другой стороны, приятно было понимать, что бои все еще продолжаются.

Медленным шагом он добрался до пункта противоартиллерийской защиты. Единственная рабочая «рапира» светилась зеленой контролькой готовности, ее четыре боевых звена застыли в базовой позиции, целясь вертикально в небо. С того момента как Вежбовский оказался в «Дюнкерке», лазер не выстрелил ни разу, и солдат порой задумывался, сработает ли тот вообще. С другой стороны, если уж что-то начнется, то одной «рапиры» все равно ни на что не хватит. Он машинально взглянул в сторону устроенной неподалеку ремонтной мастерской, где Малой работал над вторым комплектом. Как почти каждую ночь, под не слишком хорошо прилаженным куском CSS-ткани горел свет. Солдат ухмыльнулся сам себе: неповоротливый техник, похоже, не спал. Малой вкладывал слишком много энергии в попытки возродить почти уничтоженную систему, которую командование уже списало в потери. Вежбовский полагал, что в случае с коллегой это скорее метод занять руки, чем реальная надежда на реанимацию.

Некоторое время Марчин присматривался к полоске света у самой поверхности воды. Время от времени светлую полоску заслоняла тень: наверняка когда техник двигался внутри миниатюрной мастерской. Поляк как раз собирался отправиться дальше, когда свет погас окончательно – похоже, Малой на сегодня закончил.

Через миг ткань завернулась и из-под нее вышли двое. Ни один из них не был Ириамом Трашичем. Щенок, шедший первым, как раз надевал шлем, подавая идущей следом Исакссон сумку с инструментами. Вежбовский нахмурился.

– Щенок?

Двоица замерла.

– Это ты, Верба? – наконец произнес ван Ройтерс, почесывая заросшую щеку. – Что ты тут делаешь? Решил проверить, не на свиданке ли мы?

– В мастерской Малого – такое было бы странно. – Солдат пожал плечами. – Даже если не принимать во внимание твоей мордашки.

– Меня притягивают характер и интеллект, – фыркнула мелкая связистка.

– Именно это я и имел в виду. – Марчин иронично скривился. – Ван Ройтерс – счастливчик, но это последнее из списка его притягательных черт. Что вы тут делали?

– Сложное дело. – Исакссон потерла кончик носа. – Мы помогали Малому. Ну, типа. В некотором роде.

– Я так понимаю, что это ваше дело и мне стоит отвалить?

– Слухи о твоем интеллекте нисколько не преувеличивают, монсеньор. – Щенок ткнул в него указательным пальцем. Но сразу же сделался серьезным. – Этот лазер невозможно исправить. Мы заботимся о том, чтобы у Малого было достаточно мелкой работы с ним, прежде чем он упрется в стену. Ему нужно это занятие. У него проблемы.

– …в то время как остальные просто развлекаются. – Вежбовский саркастично ухмыльнулся. – Но – это ваше дело.

Щенок и Исакссон обменялись взглядами. Наконец заговорил ван Ройтерс. Его голос был абсолютно лишенным привычной позы крутого парня.

– Мы вернулись в лагерь из последнего котла. Прежде чем мы отступили сюда, пришел приказ ликвидировать оборудование, которым могут воспользоваться янки.

Вежбовский замер. Ну да, он должен был об этом подумать.

– «Суслик»?

Исакссон и Щенок кивнули, как куклы, которых одновременно потянули за ниточки.

– Сука.

Он не расспрашивал дальше, а они больше ничего не объясняли. Молча двинулись каждый в свою сторону.

Весь взвод знал об одержимости Малого патрульной машиной, но никто особо не подавал виду. Малой мало что любил так, как копаться в «Суслике». Необходимость уничтожить «подушку» могла оказаться для техника подобной приказу убить младших братьев.

Вежбовский сделал еще пару кругов вокруг лагеря, прежде чем решился вернуться в палатку. Как давно они здесь высадились? Неполных три месяца тому они были еще все живы-здоровы. Прежде чем случилась Дельта Два Ноль. Прежде чем случилась Двенадцатка. Прежде чем произошли битвы. А теперь еще и это… они и правда могли Малому позволить забрать «Суслика». Все равно никто не смог бы поддерживать тот на ходу, кроме него самого. Здесь и правда было Болото. Во всех смыслах этого слова.

Когда он возвращался в палатку, часы показывали пятый час утра по локальному времени, хотя на глаз это могла оказаться и полночь – на Болоте даже середина ночи не слишком отличалась от полудня. Он все еще не хотел спать, но бродить по лагерю – это было нисколько не лучше. Он пытался подумать о доме, но в последнее время эти воспоминания становились слишком размытыми. А ведь он не пробыл тут слишком долго. Операция на Нью-Квебеке не была первой, в которой он принимал участие, и не была даже самой длинной – и тем не менее каждая подробность, которую он вылавливал в памяти, моментально оказывалась завернута в молочно-серый саван и в запах гнилой воды.

Он заснул, когда начало светать. Снился ему марш среди черных, выкрученных стволов торчащих из Болота кустов, снилась ему влажность в берцах и песня тумана вокруг.

И, что самое странное, это не был такой уж дурной сон.

13 июля 2211 ESD, 07:00

– Подъем! – Сильный пинок зашатал койку Марчина. – Жизнь проспишь, белый мальчик!

Поляк сел и увидел радостное лицо Бьюллер, которая опиралась берцем о край койки и поправляла ремешки.

– Я что-то пропустил? – Он протер глаза грязными ладонями и осмотрелся. Кроме него и Бьюллер, тут был только Вайсс. Немец трудолюбиво брился старомодной бритвой у небольшого зеркальца. Когда Вежбовский глянул в его сторону, тот на миг прервал свое занятие и кивнул приветственно. – Где все?