Константин Калбазов - Кентарх [litres]

Михаил переместился вправо и присел у очередного дерева, практически укрывшись за его стволом, прикинувшись кустиком. Кажется, эта штука называется гилли. Его знакомые охотники называли лохматкой. Делали из капроновой рыболовной сети и навязанных на нее пучков нитей. Романов остановился на пеньке, которую хорошенько пропитали соком травы. Получилось нечто серо-буро-пошкрябанное, но с поставленной задачей вполне справлялось.

Первый экземпляр изготовил сам Михаил. Испытал, продемонстрировав эффективность маскировки. А потом обязал всех пограничников изготовить такую же и иметь в стандартном комплекте. Причем в форме штанов и рубахи. Никаких накидок. При стрельбе из лука или арбалета костюм доставляет определенные неудобства. Это ведь не винтовка, поэтому есть вариант зацепа тетивой. А уж если это накидка, так неудобства только возрастают. И тем более если придется рубиться.

До часового метров пятнадцать. Далеко. В смысле снять из арбалета без проблем. Только хлопок будет слышен в лагере, что полусотней метров ниже, на берегу ручья. И пусть он живет своей жизнью, там смогут расслышать даже треньканье тетивы лука.

Это только кажется, что он совершенно бесшумен. Вот если с расстояния в сотню метров, тогда еще да. Хороших лучников у пограничников больше половины. Остальные вооружаются арбалетами, из которых научиться стрелять в разы проще. Но из-за деревьев дальность стрельбы серьезно ограничена. Поэтому приходится подкрадываться на рубеж атаки всей толпой и брать часовых в ножи.

Ну кто же так-то делает? Уставы, они ведь кровью пишутся. В данном случае они будут написаны и твоей. Потому что часовому запрещается и ржать, как лошадь Пржевальского, в том числе.

Уловив момент, Михаил очередной перебежкой оказался в десятке шагов от цели. Причем на этот раз не за стволом дерева, а прикрывшись кустом подлеска. Вздумай кто здесь помочиться, так и не заметит.

Молодец. Хорошо отсмеялся. А теперь вспоминай, что ты на посту, и хватит привлекать к себе внимание товарищей в лагере. А то случится с тобой несчастье, они и всполошатся сразу.

Ага. Как же. Так он и услышал. Сиськи какой-то шлюхи в караван-сарае ему все покоя не дают. А вот теперь он готов поиметь всех ромеек скопом, потому как все они без исключения падшие женщины. Прямо половой гигант.

Михаил турецкий знал уже в совершенстве. Акцент, конечно, присутствует, но и только. Ему язык выучить было нетрудно. А вот пограничникам приходилось несладко. Мало им несчастий, так еще и греческий с турецким обязательны к изучению. Впрочем, сегодня того упора уже нет. Сугубо по желанию. Надобность отпала.

Ну наконец-то. Появился старший и вставил фитиль. Как нерадивому часовому, так и тем, кто его отвлекает. Поутихли, сразу же нашли сто одно наиважнейшее дело и в сторону товарища даже не смотрят. Вот и ладушки.

Михаил примерился и бросил метательный нож. Тяжелый, с граненым наконечником. От такого при должной силе и точности броска ни кожа, ни кольчуга не спасают. Турок вздрогнул и замер, как человек, которому защемило нерв в позвоночнике. Потом, не проронив ни звука, завалился на спину. Михаил бросился к нему и, схватив за шиворот, затащил за куст, отмечая по ходу, что тот облачен в плохонькую стеганку.

Признаться, он и сам поражался своей наглости. Как и тому, что ему все это еще и сходило с рук. Едва исчез часовой, как пограничники начали приближаться на дистанцию уверенного выстрела.

Все. Дальше тянуть нельзя. Охранников в караване под стать числу пограничников. Плюс караванщики. Поэтому основная их ставка на внезапность. Романов вскинул арбалет. Глянул, чтобы тетива не подцепила нити костюма. Прицелился в воина в чешуйчатом доспехе и нажал на спуск.

Хлоп-п!

Без выгибаний или иных каких-либо эффектов турок завалился на бок, да так и замер в неподвижности с торчащим меж лопаток болтом. И тут же лес и поляна взорвались шумом. Треньканье и хлопки тетив. Тревожные, испуганные, панические, болезненные крики и стенания. Вой на одной протяжной ноте, кому-то уж очень крепко прилетело или у него просто низкий болевой порог. Громкие команды, призывающие к бою. Хватающиеся за оружие воины и разбегающиеся караванщики.

Михаил отбросил в сторону арбалет и сорвался с места, извлекая меч из специальных ножен на спине. При этом он и остальные пограничники двигались, не издавая ни звука. Благодаря мягкой обуви из сыромятной кожи шагов практически не слышно.

– Шайтанлар! [43] Шайтанлар – демоны (турецк.).

Ну а за кого они еще должны были принять эдаких лохматых чудищ без лиц? Воин, на которого нацелился Михаил, с диким воем бросился наутек, и не думая о том, чтобы воспользоваться своим мечом. Зато второй налетел на парня с отчаянной решимостью, диким криком и животным страхом в глазах. Храбрец, однозначно. Ведь он сейчас не просто сражается, а уверен, что сошелся со злым духом. При уровне суеверия местных это более чем достойно уважения.

Михаил выставил клинок под углом, встречая атаку вражеского меча и уводя его влево. Оборот вокруг оси, и нож в левой руке с треском прорвался сквозь кожу доспеха, войдя в почку.

Благодаря метаморфозам с сознанием Романов, как это бывало всегда в таких ситуациях, начинал воспринимать происходящее как бы стороны. При этом управляя телом словно в какой-то игрушке. Четко, выверено, расчетливо.

Противник сражен. Тут не может быть сомнений. Воин уже оседал, не в состоянии издать ни звука, что характерно для ранений в почку. Михаил же шагнул вперед, выдергивая свое оружие и нацеливаясь на следующего. Теперь это упавший на колени бородатый мужчина с чалмой на голове, взывающий к аллаху. Но это он сейчас молится. А уже через секунду может и в спину ударить. Лучше бы бежал. Шансов немного, но они все же были. Меч с ходу обрушился на голову, раскроив ее надвое, как арбуз.

При виде столь стремительной расправы с двоими, один из которых был воином, не выдержала психика еще одного охранника каравана. Парень с жидкой бородкой развернулся и бросился бежать, позабыв об оружии в своих руках. Еще немного, и ему удалось бы скрыться за повозками. Но не судьба. Михаил в равной степени владел обеими руками. Граненое лезвие ножа-стилета вошло беглецу меж лопаток, а в руке Романова появился третий, и последний, клинок.

Справа рубится один из пограничников. Кто именно, из-за лохматки не понять, но точно не из крестьян, уж больно ловок. Да и турок не лыком шит. Мало того что не потерял присутствие духа, так еще и клинком орудует мастерски. Об этом свидетельствует уже хотя бы то, что Михаил был свидетелем трех скрещиваний мечей. Не так чтобы звон и искры. Это только в кино. В реале атаку встречают под углом плоской стороной, уводя вражескую сталь в сторону. Так вот, поединок обычно куда скоротечней и затянуться может только в случае встречи равнозначных противников.