Дин Кунц - Избранные произведения. V том [Компиляция]

Обрыв — это, конечно, громко сказано, но именно такое ощущение возникло у меня, когда правая нога шагнула в воздух, а потом не нашла опоры и левая.

Падая, я закричал от ужаса, пролетел примерно пятнадцать футов и приземлился на что-то колючее, но мягкое. При падении услышал шум бегущей воды, увидел её поток с шапкой фосфоресцирующей пены и понял, где нахожусь. Заодно мне вдруг стало ясно, что я должен делать.

Следующая очередь раздалась в тот самый момент, когда я ступил в пустоту, и стрелок, если слышал мой крик, наверняка подумал, что я ранен. Чтобы убедить его в этом, я вскрикнул ещё раз, слабее, показывая тем самым, что жизнь из меня уходит.

Тут же вскочил и, держась ближе к отвесной стене, прошёл футов десять вверх по течению.

Голдмайн-ран, побольше ручья, но поменьше реки, берет начало в вулканическом озере, куда из глубин земли поступает горячая вода. Озеро это находится в горах на востоке. Через Голдмайн-ран переброшен мост, по которому проходит Хоксбилл-роуд. К западу от шоссе вода в Голдмайн-ран уже не горячая, даже не тёплая, но скорость течения достаточно велика, и поток не покрывается льдом и в самые суровые зимы. Тонкая корочка льда появляется разве что в заводях, на поворотах русла.

Если человек, подстреленный из винтовки, падал в Голдмайн-ран, быстрое течение тут же подхватывало его и уносило в долину, по пути колошматя о торчащие из воды валуны.

Берега не сбегали к воде, а резко обрывались. От дальнейшего разрушения их удерживали переплетённые корни деревьев.

В десяти футах от того места, где я свалился с обрыва, я спрятался в естественной нише, стоя по колено в опавшей листве и иголках. И приземлился я на кучу тех же иголок, перемешанных с листвой. Теперь же прижался спиной к земляной стене, в полной уверенности, что сверху увидеть меня невозможно.

Даже в такую холодную ночь от листвы и иголок поднимался запах гниения, который наверняка усиливался весной и особенно летом.

Внезапно мне так захотелось оказаться на своей кухне, где царили ароматы выпечки.

Я не старался затаить дыхание. Плеск воды заглушал эти звуки.

Едва я успел укрыться в нише, вниз, в футе от моего лица, посыпались камешки, комочки земли, сосновые иголки. Должно быть, стрелок сбросил их ногами, подойдя к самому краю обрыва.

Я надеялся, что он увидит, какое тут сильное течение, и предположит, что я, раненный, свалился в Голдмайн-ран и меня унесло дальше, где мне оставалось только ослабеть от кровопотери и утонуть или, выбравшись из воды, умереть от переохлаждения.

А вот если бы он спустился вниз, чтобы исследовать берег, я бы оказался у него на виду, совсем как декоративная вишенка, украшающая шоколадный торт.

Я сомневался, что он спустится к воде. Стоя наверху, он не мог предположить, что под ним находится ниша, такая большая и глубокая, что в ней мог укрыться человек.

Откровенно говоря, я думал, что сейчас он достанет фонарь и пробежится лучом по берегу и воде, но секунды шли, а вокруг по-прежнему царила темнота. Даже из ниши, глядя на бегущую воду, я различал выступающие из неё камни, которые по форме напоминали раненого человека или труп. И мне казалось, что стрелок, который поставил целью разделаться со мной, захотел бы узнать наверняка, убита его жертва или только ранена.

Я потерял ощущение времени. Оно и понятно, ужас нарушает работу внутренних часов. Я не отсчитывал секунды, но чувствовал, что простоял в нише минуту, а то и больше.

Нетерпение нарастало. Может, меня не стоило считать человеком действия, но и стоять без дела я не привык.

Если бы я вышел из укрытия слишком рано и обнаружил, что он по-прежнему стоит на обрыве, то получил бы пулю в лицо.

С другой стороны, если бы я оставался в нише слишком долго, дал бы стрелку слишком большую фору, и он сумел бы добраться до «Эксплорера» гораздо раньше меня. Лорри со мной не было, поэтому если он знал, что она беременна, то мог не сомневаться, что найдёт её в кабине внедорожника.

Назовите это ясновидением или интуицией, но я подозревал, что интересую стрелка в очень малой степени, как надоедливая муха, которую нужно убить, а главная его цель — Лорри. Почему так, я не имел ни малейшего понятия. Но знал, что ему нужна именно она.

Выходя из укрытия, я ожидал, что в тот же момент вспыхнет свет, раздастся грубый смех, прогремит выстрел.

Журчала вода, в кронах деревьев шумел ветер, темнота окутывала лес.

И на обрыве никто меня не поджидал.

Осторожно, из опасения свалиться в воду, я двинулся по берегу, чтобы найти место, позволяющее без особых проблем подняться на обрыв. Более всего меня устроил бы эскалатор.

Левой ноге основательно досталось. И имплантированный металл давал о себе знать пульсирующей болью.

Вскоре я увидел выпирающие из отвесной земляной стены камни, окружённые болтающимися корнями растущих наверху деревьев. Даже с больной ногой я смог без труда подняться по такой лестнице, переступая с камня на камень и хватаясь за корни-верёвки.

Наверху я присел, оглядел лес. Ни сов, ни оленей, ни социопата-стрелка.

Интуиция подсказывала мне, что я в полном одиночестве. Интуиция служила мне очень даже хорошо, когда я придумывал новые рецепты. Я решил, что могу доверять ей и в этой, совершенно новой для меня ситуации.

Пусть и прихрамывая, идти я мог быстро. И тронулся в путь.

Некоторое время спустя вдруг подумал, что заблудился. Возникли сомнения, туда ли я иду.

Шоссе находилось выше по склону, то есть на востоке. Следовательно, склон понижался к западу. Голдмайн-ран был у меня за спиной, то есть на юге. «Эксплорер» ждал к западу от Хоксбилл-роуд и к северу от того места, где я сейчас стоял.

Вроде бы с этим всё было ясно.

И однако, обогнув очередное дерево и двинувшись ещё между двумя, я вновь вышел на обрыв и едва не свалился с него к самой воде. Зная, где находятся четыре стороны света, я тем не менее замкнул круг… а ведь на счету была каждая секунда.

Прожив в горах всю жизнь, в городе, со всех сторон окружённом лесами, я слышал истории о том, как опытные походники сбивались с пути белым днём и в отличную погоду. Спасателям регулярно приходилось прочёсывать леса и отыскивать этих бедолаг, недоумевающих, как такое могло случиться, злящихся на себя. И действительно, у них, казалось бы, не могло возникнуть никаких проблем.

Впрочем, некоторые из найденных спасателями не злились и не испытывали недоумения. Потому что находили их мёртвыми. Кто-то погибал от обезвоживания, кто-то от голода, кого-то загрызал медведь или кугуар, кто-то ломал шею при падении… Мать-природа располагает огромным арсеналом способов отъёма жизни.

Любые шесть акров леса могли превратиться в лабиринт, откуда не было выхода. Каждые год или два «Сноу каунти газетт» публиковала на первой полосе статью о человеке, который долгие дни бродил по лесу, постоянно находясь в полумиле от шоссе.