Дин Кунц - Избранные произведения. V том [Компиляция]

На чердаке. Под половой доской. За котлом. У дальней стенки стенного шкафа. Под любым крыльцом, что передним, что задним. Может, и в гараже, в одном из ящиков, благо их хватало. То ли в банке с формальдегидом, то ли без неё.

Если кисть одной жертвы спрятали в его доме или на участке, почему не оставить там что-нибудь от второй? Что выродок отрезал у рыжеволосой и куда это положил?

У Билли возникло желание немедленно поехать домой, обыскать дом снизу доверху. Но чтобы найти эти ужасы, ему наверняка потребовался бы и остаток ночи, и часть утра.

А если бы не нашёл, продолжил поиски до второй половины дня? Наверняка продолжил бы.

Раз начав, он бы не остановился, одержимый желанием отыскать эти жуткие сувениры.

Его наручные часы показывали 1:26. До полуночи четверга оставалось чуть больше двадцати двух часов.

«Моё последнее убийство: в полночь четверга».

Уже столько часов Билли функционировал на кофеине и шоколаде, «Анацине» и «Викодине». Если бы он провёл день в поисках частей тела жертв, если бы к сумеркам не идентифицировал выродка и хоть немного не отдохнул, он измотался бы что душой, что телом и не смог бы надёжно охранять Барбару.

Короче, не мог он тратить время на поиски кисти Гизель Уинслоу.

А кроме того, читая статью второй раз, он вспомнил кое-что ещё, помимо записки на передней панели холодильника. Манекен с шестью кистями.

Две кисти, которыми оканчивались руки, держали воткнутые в шею ножи.

Две кисти, заменившие стопы, держали железный штырь, которым манекен трахал себя.

Третья пара кистей, взятая, как и вторая, у какого-то другого манекена, торчала из грудей. Так что манекен чем-то напоминал индуистскую богиню Кали.

Хотя у других манекенов число кистей не превышало положенного человеку, этот, с шестью кистями, предполагал, что женская кисть для Зиллиса — фетиш.

На фотографиях, которые украшали обложки порнокассет, женские руки присутствовали практически всегда. Или в наручниках, или крепко связанные верёвкой, или в кожаных перчатках.

Тот факт, что Гизель Уинслоу отрезали кисть, говорил о многом, возможно, доказывал вину Зиллиса.

Билли, конечно, притягивал факты за уши. У него не было оснований набросить петлю на шею Стива Зиллиса.

«Разве я не протянул тебе руку дружбы? Да, протянул».

Грубый, подростковый юмор. Билли буквально увидел, как Стив Зиллис, ухмыляясь, произносит эти слова. Насмешливым, хорошо поставленным барменским голосом.

Внезапно он вспомнил, какое активное участие в его выступлениях за стойкой бара принимали руки. Они у него были необычайно проворные. Он жонглировал оливками, и не только. Показывал карточные фокусы. Монетка «прогуливалась» у него между костяшками пальцев, а потом могла исчезнуть.

Но все это не помогало Билли покрепче завязать петлю.

Время приближалось к двум утра. Если он намерен встретиться с Зиллисом, сделать это следовало под покровом темноты.

Медицинскому клею на ранках досталось. «Заплатки» треснули по краям, обтрепались.

Билли открыл тюбик и поверх первого слоя наложил новый.

Если уж он и собирался взяться за Зиллиса, то сначала с ним следовало поговорить. Ничего больше. Просто серьёзно поговорить.

На случай, если Зиллис и есть выродок, ему придётся отвечать на поставленные вопросы под дулом пистолета.

Разумеется, если бы выяснилось, что Зиллис — не убийца, всего лишь изврашенец, он бы Билли не понял. Разозлился бы. Мог подать в суд.

И успокоить его Билли мог только одним способом: напугав. А напугать он его мог, лишь причинив сильную боль, чтобы Зиллис понял, что настроен Билли серьёзно, а если Зиллис попытается обратиться в полицию, то ему будет ещё хуже.

Прежде чем идти к Зиллису, Билли следовало убедиться, что сам он способен напасть даже на невинного человека и как следует врезать ему, чтобы заставить молчать.

Он сжал и разжал левую руку. Она сжималась и разжималась.

Вот этот выбор делать его не заставляли: он мог причинить боль и запугать невинного человека, а мог и выдержать паузу, подумать, посмотреть, как будут разворачиваться события, и таким образом, возможно, подвергнуть Барбару большей опасности.

«Выбор за тобой».

Так было всегда. И всегда будет. Действовать или бездействовать. Выжидать или идти. Закрыть дверь или открыть. Отгородиться от жизни или войти в неё.

У него не было часов и дней, необходимых для тщательного анализа. Более того, если бы у него и было время, он бы заблудился в лабиринте этого анализа.

Билли попытался найти ответ в личном опыте, приложив его к создавшейся ситуации, и не нашёл.

Он завёл двигатель. Выехал со стоянки дальнобойщиков.

Не сумел отыскать на небе месяц, этот тоненький серебряный серпик. Должно быть, он находился у него за спиной.

В 2:09 утра Билли припарковался на тихой улочке, застроенной жилыми домами, в двух с половиной кварталах от дома Стива Зиллиса.

Нижние ветви деревьев находились между уличными фонарями и землёй и отбрасывали тени на тротуары.

Шагал Билли неторопливо, всем своим видом показывая, что у него стойкая бессонница и прогулки в столь поздний час для него — привычка.

В домах свет не горел ни в окнах, ни на крыльце. Мимо не проезжали автомобили.

К этому времени земля уже отдала большую часть тепла, запасённого за день. Так что ночь не была ни жаркой, ни прохладной. Мешок из-под хлеба, закреплённый на ремне, болтался у левого бока. В нём, прикрытые кухонным полотенцем, лежали наручники, баллончик с «мейсом» и «тазер».

На правом боку висела кобура «Уилсон комбат». С табельным заряженным пистолетом Лэнни Олсена.

Низ футболки Билли вытащил из джинсов, так что кобуру с пистолетом она скрывала. Даже с нескольких футов никто бы не понял, что это кобура.

Подойдя к дому Зиллиса, он свернул с тротуара на подъездную дорожку, последовал вдоль стены из эвкалиптов мимо гаража. На фасаде окна были тёмными, но мягко светились в спальне Зиллиса и в ванной.

Билли постоял во дворе, оглядываясь, вслушиваясь в ночь. Подождал, пока глаза забудут свет уличных фонарей и привыкнут к темноте.

Вновь засунул низ футболки в джинсы, чтобы облегчить доступ к пистолету.

Из кармана достал латексные перчатки, натянул на руки.

Район был тихий. Дома стояли неподалёку друг от друга. Так что шуметь не следовало. Соседи услышали бы крики, не говоря уже о выстрелах, если не заглушить их подушкой.

Билли шагнул в маленький крытый внутренний дворик, где стоял один алюминиевый стул. Ни стола, ни мангала, ни растений в горшках.

Через стеклянные панели двери чёрного хода оглядел кухню, освещённую зелёными цифрами часов, духовки и микроволновки.