Дин Кунц - Избранные произведения. V том [Компиляция]

— Главный вопрос — что произойдет, если дождь будет продолжаться неделю, две, месяц? Наши дома не рассчитаны на такой потоп. В моем уже течет крыша, а починить ее, пока льет с такой силой, нет никакой возможности. Возможно, они думают что смогут утопить нашу волю к сопротивлению, вымыть из нас желание сражаться.

— Если дождь, почему не ветер? — спросил молодой мужчина с вьющимися светлыми волосами, с пухлыми алыми женскими губами, с золотой серьгой в левом ухе и татуировкой на шее. — Торнадо, ураганы.

— Направленные молнии, — добавила загорелая женщина. — Такое возможно? Могут они это сделать?

Молли подумала об огромных и, судя по всему, искусственно созданных водяных смерчах в Тихом океане, ежеминутно засасывающих в себя сотни тысяч галлонов воды. В таком ракурсе направленные молнии уже не казались фантастикой.

— Может, даже землетрясения, — расширил список Винс Хойт. — Прежде чем это произойдет, мы должны определиться с местоположением нашей штаб-квартиры, где мы сможем создать запасы оружия, продовольствия, лекарств, средств оказания первой помощи…

— В нашем магазине уже полно еды, — напомнил Норман Линг, — но он расположен слишком близко от озера. Если дождь будет продолжаться, к вечеру завтрашнего дня его может затопить.

— А кроме того, — Такер Мэдисон вспомнил свой боевой опыт, — магазин — не оборонительное сооружение, со всеми егo большущими витринами. Не хотелось бы об этом упоминать, но тревожиться мы должны не только из-за инопланетян. С коммуникационным коллапсом рушится и гражданская власть. Возможно, ее уже нет. Я не смог связаться с управлением шерифа в административном центре нашего округа. Полиции нет. Возможно, нет и Национальной гвардии, нет и командной структуры, которая, может обеспечить использование армии…

— Хаос, анархия, — прошептала Ли Линг.

А Такер продолжил, более чем спокойно, хотя обсуждалось, как ни крути, крушение человеческой цивилизации:

— Поверьте мне, есть множество плохих людей, которые воспользуются возникшим хаосом. И я говорю не о тех, кто может приехать в наш город издалека. У нас хватает своих грабителей и подонков, воров, насильников и наркоманов, которые подумают, что анархия — это рай. Они будут брать то, что хотят, делать с любым то, что хотят, и чем глубже они станут погружаться в свои фантазии, тем сильнее будет проявляться их жестокость. Если мы не подготовимся к встрече с ними, они убьют нас и наших близких задолго до того, как нам удастся встретиться лицом к лицу с пришельцами с другого конца галактики.

Над столами повисло тяжелое молчание, а Ли Линг выглядела так, словно вновь мечтала о падении Луны.

Молли подумала о Рендере, убийце пятерых детей и отце одного, о маньяке, которого она недавно видела шагающим по горной дороге.

Он не мог быть единственным монстром, освободившимся из заключения этой ночью. Когда сотрудники тюрем и закрытых психиатрических лечебниц покидали свои посты, они, возможно, сами открыли все двери, то ли из-за безалаберности, то ли из жалости к заключенным. А может, воспользовавшись хаосом, заключенные, установили контроль над этими заведениями и освободились сами.

Это был Хэллоуин Хэллоуинов, наступивший шестью неделями раньше календарного срока, и в эту жуткую ночь не было никакой необходимости ни в фонарях из тыкв, ни в маскарадных костюмах привидений, сшитых из простыней.

— Банк, — предложил Нейл.

Все взгляды сошлись на нем, словно его слова вырвали всех из кошмарного сна наяву, вернули к действительности.

— Банк, — повторил Нейл, — это здание из монолитного железобетона, облицованное известняком, построенное в 1936 или 37-м году, когда в строительные нормы, действующие в штате, впервые ввели требования по сейсмоустойчивости.

— И в последующие годы они много чего сделали для повышения защиты здания от внешних воздействий, — добавила Молли.

Такеру идея понравилась.

— При проектировании банка вопросы безопасности имеют едва ли не первоочередное значение. Один или два входа. Не слишком много окон, и все они узкие.

— И забраны решетками, — напомнил Нейл.

Такер кивнул.

— Опять же достаточно места и для людей, и для припасов.

— Я ни разу не выводил команду на игру, думая, что поражение неизбежно, — сказал Винс Хойт, — даже на последнюю четверть, когда соперник опережал нас на четыре заноса в «город». Так что и теперь у меня нет никакого желания заранее признавать свое поражение. Не будет этого. А у банка есть еще одно преимущество. Хранилище. Бронированные стены, толстая стальная дверь. Отличное место, чтобы дать им последний бой. Если они попытаются взорвать дверь и добраться до нас, мы расстреляем их, как в тире, и заберем с собой предостаточно этих мерзавцев.

С расчетливостью бывалого матроса, пытающегося пройти по палубе кренящегося с борта на борт корабля и не опозориться, Дерек Сотель, покинувший лагерь пьяниц, добрался-таки, устояв на ногах, до стула Молли, которая сидела среди тех, кто настраивался на борьбу. Наклонился к ее уху.

— Дорогая леди, даже при сложившихся обстоятельствах ты выглядишь восхитительно.

— А ты даже в сложившихся обстоятельствах битком набит дерьмом, — с теплой улыбкой ответила она.

— Могу я перекинуться с тобой и Нейлом парой слов? — спросил Дерек. — Конфиденциально.

Он был тихим пьяницей. С каждым стаканом джина, сдобренного тоником, галантности у него только прибавлялось.

Профессор литературы в университете штата в Сан-Бернардино, которому оставалось совсем ничего до шестидесятипятилетия и выхода на пенсию, Дерек специализировался на американских писателях двадцатого столетия.

Его любимыми героями были сильно пьющие задиры-мачо, от Эрнеста Хемингуэя до Нормана Мейлера. Он не только восхищался их литературным талантом. Его отношение к ним чем-то напоминало тайную любовь школьницы — серой мышки к звезде школьной футбольной команды.

Не наделенный природой физической мощью, слишком, добрый, чтобы бить людей в пьяной драке, наслаждаться кровавой корридой или «вывешивать» жену за окно, держа за лодыжки, Дерек мог представлять себя в образе своих героев, лишь погружаясь в литературу и в джин. Так и проходила вся его жизнь, в компании книг и бутылок.

Из некоторых профессоров могут получаться отличные актеры, поскольку чтение и процесс обучения они воспринимают как один большой спектакль. Дерек был из таких.

По его просьбе Молли несколько раз выступала перед студентами Дерека и видела, как он ведет себя на избранной им сцене. Педагогом он был прекрасным, не говоря уж о том, что его лекции и семинары студентам не были в тягость.

И вот теперь, когда барабаны Армагеддона барабанили по крыше, Дерек был одет так, словно в самом скором времени ему предстояло войти в набитую студентами аудиторию или поприсутствовать на торжественном заседании кафедры. Возможно, писатели-классики середины двадцатого столетия никогда не жаловали, брюки из шерстяной ткани, твидовые пиджаки, вязаные жилетки, фуляровые носовые платки и связанные вручную галстуки-бабочки, но Дерек не только написал себе роль в жизни, но и подобрал к ней соответствующий костюм, который с достоинством и носил.