Дин Кунц - Избранные произведения. V том [Компиляция]

Митч проехал по Тихоокеанской автостраде лишь квартал, когда позади завизжала сирена: в зеркало заднего обзора он увидел патрульную машину. Только идиоты убегали от копов. Они могли вызвать и вертолет, не говоря уж о том, что были при оружии.

Признавая свое поражение, Митч свернул к тротуару. Когда освободил полосу, патрульная машина проехала мимо.

Стоя у тротуара, Митч наблюдал, как патрульная машина проехала по автостраде еще два квартала, а потом свернула с нее в северном конце Деревни.

Вероятно, Таггарт еще не полностью пришел в себя и не смог достаточно точно описать «Хонду».

Митч глубоко вздохнул. Потом еще раз. Одной рукой вытер шею. Потом обе ладони вытер о джинсы.

Он же совершил нападение на сотрудника полиции.

Продолжив путь на север, Митч задался вопросом, а не сошел ли он с ума. Да, он совершал какие-то противозаконные действия, но не просто же так, а для достижения цели и только когда другого выхода не оставалось. С другой стороны, сумасшедший никогда и не признает, что он безумен.

Вытащив гвоздь, Холли вертит его в непослушных, ноющих пальцах, пытаясь понять, может ли он стать тем смертоносным орудием, каким она его себе представляла, когда он сидел в доске.

Прямой, длиной чуть больше трех, но явно меньше четырех дюймов, с толстым стержнем, гвоздь можно квалифицировать как пику. Конец стержня не такой острый, как хотелось бы, не игла, конечно, но все-таки острый.

И пока ветер поет о насилии, она проводит время, представляя себе, как можно использовать добытое ею оружие против этого выродка. Воображение у нее настолько богатое, что начинает ее пугать.

Отчитав себя, она меняет тему. Теперь для нее главное не то, как использовать гвоздь, а где его спрятать. Потому что ценность ее оружия, возможно, только в одном: им можно удивить похитителя, застать его врасплох.

Хотя гвоздь, скорее всего, останется незаметным, если сунуть его в карман джинсов, Холли тревожится, что в критический момент его не удастся достать из кармана достаточно быстро. Когда ее перевозили сюда из дома, ей очень крепко связали руки шарфом. Если похититель сделает то же самое, когда будет увозить ее отсюда, она не сможет развести кисти. Не сможет просунуть пальцы в карман.

В поясе тайников для гвоздя определенно нет, но в темноте она ощупывает кроссовки. Внутрь она гвоздь положить не может, он только натрет и поранит ногу. Возможно, удастся найти другое местечко?

Она распускает шнурки левой кроссовки, закладывает гвоздь между языком и одной из накладок с петлями для шнурков, затягивает последние.

Встает и делает круг вокруг кольца в полу, к которому прикована. Быстро выясняет, что жесткий гвоздь не дает гнуться стопе. Она не может шагать, не прихрамывая.

Наконец, она задирает свитер и прячет гвоздь в бюстгальтер. Грудь у нее не такая огромная, как у тех женщин, что борются в грязи, но все-таки природа ее не обидела. Чтобы гвоздь не выскользнул между чашечек, она протыкает острием эластик и таким образом фиксирует его.

Итак, она вооружилась.

Теперь, когда задача выполнена, результат кажется очень уж жалким.

Не находя себе места, она обращает свое внимание на кольцо, прикрепленное к полу, задается вопросом: сможет она освободиться или, по крайней мере, добыть себе более серьезное оружие?

Еще раньше она выяснила, что кольцо приварено к стальной пластине толщиной в полдюйма, квадрату со стороной в восемь дюймов. Пластина крепится к полу четырьмя винтами с утопленными шляпками.

Она не может с определенностью сказать, что это винты, потому что каждую головку залили какой-то жидкостью, которая потом затвердела. Поэтому она не может добраться до поперечной канавки на шляпке, если это действительно винты.

Расстроенная, она ложится на надувной матрас, головой на более толстую секцию-подушку.

Раньше она уже успела поспать. Эмоциональное истощение на пару с физической усталостью обещают, что она вновь может заснуть, но Холли себе этого не позволяет.

Боится, что проснется, только когда он уляжется на нее.

Она лежит с открытыми глазами, хотя темнота вокруг чернее той, что у нее под веками, слушает ветер, хотя его завывания ее не успокаивают.

Сколько проходит времени, она не знает, но, когда просыпается в такой же чернильной тьме, чувствует, что она не одна. Какой-то чуть ощутимый запах настораживает ее, а может быть, интуитивное чувство опасности.

Она резко садится, матрас жалобно скрипит, звякает цепь, соединяющая наручник и кольцо в полу.

— Это всего лишь я, — успокаивает он ее.

Холли напрягает глаза, вглядываясь в темноту, но, возможно, его безумие конденсирует тьму вокруг него во что-то еще более темное, и он остается невидимым.

— Я наблюдал, как ты спишь, — говорит он, — а потом подумал, что свет моего фонаря может тебя разбудить.

Судя по звуку его голоса, он не так близко, как могла она ожидать.

— Это так приятно, быть с тобой в кромешной тьме.

Справа. Футах в трех. Может, на коленях, может, стоит.

— Ты боишься? — спрашивает он.

— Нет. — Она лжет без малейшей запинки.

— Ты бы разочаровала меня, если б боялась. Я верю, что ты превращаешься в полноценную душу, а тот, кто превращается, должен быть выше страха.

Произнося эти слова, он вроде бы смещается ей за спину. Она поворачивает голову, вслушиваясь в каждый звук.

— В Эль-Валле, штат Нью-Мексико, как-то ночью выпал такой сильный снег, что им завалило все.

Если она не ошибается, раньше он стоял справа, а теперь встал у нее за спиной, и завывания ветра растворили в себе все издаваемые им звуки.

— За четыре часа выпало шесть дюймов снега, и вся земля стала белая.

Волосы встают у нее дыбом при мысли о том, что он так уверенно передвигается в темноте. И даже не выдает себя сверканием глаз, как выдал бы кот.

— Равнины и низкие холмы вдруг превратились в поля и стены тумана, стали трехмерной иллюзией, из реальности превратились в грезу.

Мягкий голос теперь звучит где-то перед ее лицом, и Холли предпочитает верить, что он вообще не двигался, а все это время находился перед ней.

Она только что проснулась, будто от толчка, и, возможно, поначалу ей не следовало доверять органам чувств. Опять же, кромешная тьма не позволяет точно определить местоположение источника звука, дезориентирует.

— На уровне земли ветра не было, но на большой высоте он дул со страшной силой, потому что после того, как выпал снег, облака быстро разорвало в клочья и унесло. А в разрывах между облаками небо было черное, подсвеченное только ожерельями звезд.

Она чувствует гвоздь между грудями, согретый теплом ее тела, и пытается почерпнуть в нем уверенность.

— У стеклодува с прошлого июля оставались фейерверки, и женщина, которой снились мертвые лошади, предложила установить их, прежде чем запустить.