Дин Кунц - Избранные произведения. IV том [Компиляция]

А может быть, и не глупо, если ты, к примеру, Конни Галливер. Когда Гарри, низко пригнувшись и выставив перед собой револьвер, уже подбегал к двери, то услышал за собой ее частые, дробные, шлепающие-хрустящие-хлюпающие шаги. Он знал, что, если оглянется, увидит на ее лице улыбку, весьма схожую с той, что прилипла к лицу маньяка, затеявшего стрельбу в ресторане, и, хотя понимал, что правое дело на ее стороне, улыбка эта всегда бесила его.

Резко затормозив у двери, Лайон пнул ее ногой и тотчас отскочил в сторону, ожидая встречного града пуль.

Дверь медленно обернулась вокруг своей оси, но никаких выстрелов не последовало. И поэтому, когда дверь пошла на следующий круг, Конни, опередив его, первой влетела на кухню. Он последовал за ней, бормоча под нос проклятия, так как никогда не позволял себе ругаться вслух.

В наполненном паром, влажном, тесном пространстве кухни шипели на рашперах гамбургеры и булькало масло в обжарочных аппаратах. В огромных кастрюлях на кухонной плите кипела вода. От жары потрескивали и пощелкивали газовые духовки, и мягко гудели ряды микроволновых печей.

Среди разнообразного кухонного оборудования, одетые в белые брюки и футболки, с завязанными на тесемки белыми шапочками, полностью скрывавшими их волосы, стояли с полдюжины перепуганных, мертвенно-бледных поваров и служащих ресторана. Со всех сторон их окутывали поднимавшиеся вверх витые спирали пара и дыма от пригоравшего мяса, и они больше походили на привидения, чем на живых людей. Словно по команде, все они разом повернулись к Конни и Гарри.

— Где? — шепотом спросил Гарри.

Один из служащих кивнул в сторону приоткрытой двери в дальнем конце кухни.

Гарри первым пошел по узкому проходу, вдоль левой стены которого висели полки с кастрюлями и другой кухонной утварью. А справа стояли в ряд чурбаны для рубки мяса, машина для нарезки очищенного картофеля и еще одна — для измельчения листьев салата.

Проход в конце расширялся, образуя довольно обширное пространство, по левую сторону которого размещались глубокие раковины и мощные посудомоечные комбайны. Полуотворенная дверь находилась примерно в двадцати футах от последней раковины.

Конни, когда Гарри стал приближаться к двери, догнала его, но пошла не рядом, а на достаточно большом расстоянии, чтобы избежать одновременного попадания, если их встретят выстрелами.

Темнота за дверью не сулила ничего хорошего. Скорее всего, за нею находилась кладовая, из которой обратно вела только эта полуоткрытая дверь. Загнанный в угол, улыбчивый, с круглым как блин, лицом преступник был вдвойне опасен.

Встав по обе стороны двери, они на мгновение замерли каждый на своем месте, размышляя, что предпринять. Гарри готов был так стоять хоть целый день и взять преступника измором, но от него ждали другого. Полицейские призваны действовать, а не бездействовать. К тому же, если из кладовки есть другой выход, то промедление с их стороны даст возможность этому подонку скрыться с места преступления.

Но, даже если бы хода и не было вовсе, с таким партнером как Конни Галливер, все равно долго не застоишься.

Это не значит, что она была бесшабашной, напротив — всегда профессионально четкой и осторожной, но настолько быстрой и решительной, что временами казалось, будто она пришла в следственный отдел из спецназа.

Оглядевшись, Конни схватила прислоненную к стене метлу. Держа ее у основания, ручкой легонько толкнула дверь, которая с протяжным скрипом подалась внутрь. Когда дверь распахнулась полностью, она отшвырнула метлу прочь. Та с грохотом, напоминавшим дробный стук костей упавшего скелета, скользнула по выложенному плиткой полу.

В напряженной тишине, не двигаясь, они выжидательно посмотрели друг на друга.

Из кладовой — ни звука.

Со своего места, не подвергая себя опасности быть застреленным, Гарри мог видеть только небольшой клин темноты, начинавшейся сразу же за порогом.

Тишину нарушали лишь булькающие звуки кастрюль, шипение обжарочных аппаратов да доносившийся сверху монотонный гул вытяжных вентиляторов.

Когда глаза Гарри немного привыкли к темноте за дверью, он стал различать на полу геометрические фигуры, темно-серые на фоне грозной черноты. Внезапно его осенило, что за дверью была не кладовая, а нижняя площадка лестничного колодца.

Он негромко выругался.

— Что? — не расслышав, спросила Конни.

— Лестница.

Не заботясь более о безопасности, как ранее это сделала Конни, ибо ничего другого тут нельзя было предпринять, он шагнул за порог. Лестничный колодец — это узкая западня, где от пули уже никак не увернуться, а темные лестничные марши и того хуже. Темень наверху была такой густой, что он никак не мог видеть, прячется ли там преступник, тогда как сам освещенный со спины светом из кухни, был полностью на виду, представляя собой превосходную мишень. Лучше бы конечно, запереть дверь лестничного колодца на ключ и отыскать обходной путь на второй этаж, но к тому времени преступник либо уже давно сбежит, либо так забаррикадируется наверху, что придется выкуривать его оттуда ценой нескольких жизней полицейских.

И поэтому, сделав первый шаг, он решительно стал подниматься вверх по лестнице, стараясь держаться ближе к стене, где доски ступенек были более жесткими, не прогибались и предательски не скрипели под ногами. Почти касаясь спиной стены и двигаясь вслепую, он добрался до второй узкой лестничной площадки.

Вглядываясь в непроницаемый мрак наверху, Гарри подивился, каким образом второй этаж мог быть таким же темным, как и первый.

Сверху донесся приглушенный смешок.

Гарри буквально вмерз в пол лестничной площадки. Теперь, во всяком случае, он был не на виду. Еще теснее прижался к стене. Конни, наскочив на него в темноте, тоже застыла.

Гарри ждал, когда сверху снова раздастся какой-нибудь звук, надеясь, прежде чем выстрелить и тем самым обнаружить себя, точно определить, куда стрелять.

Сверху — ни звука.

Гарри затаил дыхание.

Вдруг раздался глухой стук. Вслед за ним странное дробное перекатывание. Снова стук. Снова перекатывание.

Стук. Перекатывание.

Он сообразил, что сверху катится и падает со ступеньки на ступеньку какой-то предмет. Но что именно? Непонятно. Воображение напрочь покинуло его.

Стук. Перекатывание. Стук.

Интуиция, однако, подсказывала, что скатывавшийся вниз по ступенькам предмет не предвещал ничего хорошего. Потому-то, видимо, преступник и смеялся. Судя по звуку, предмет был небольшим по размерам, но, видимо, смертельно опасным. Его бесило, что он не в состоянии понять, в чем дело, представить его себе зримо. И оттого чувствовал себя глупым и беспомощным. И весь покрылся мерзким липким потом.