Дин Кунц - Избранные произведения. IV том [Компиляция]

Снова нахмурив лоб, она быстро убрала руку с его лица, словно досадуя на себя за проявленную слабость.

— Даже если он и уязвим, с ним невозможно будет справиться, пока не найдем его. А как мы доберемся до этого Тик-така?

— Тик-така?

— Мы же не знаем его настоящего имени, — улыбнулась Конни. — Поэтому будем считать, что Тик-так — его кодовое название.

Тик-так. Вполне подходящее имя для какого-нибудь злодея из сказки. Румпельштилтскин, мамаша Гетель, Наклобун… теперь Тик-так.

— Ладно. — Гарри поднялся. Снова заходил кругами по комнате. — Тик-так, так Тик-так.

— Так как же мы его разыщем?

— Не знаю как. Зато знаю, с чего начнем. С городского морга Лагуна-Бич.

Ее всю передернуло от этих слов.

— Ордегард?

— Результаты вскрытия, если они уже есть, а если удастся, и переговорить с медэкспертом, производившим это вскрытие. Хочу выяснить, не обнаружили ли они у трупа каких-либо аномалий.

— Аномалий? В каком смысле?

— Понятия не имею. Любых отклонений от нормы.

— Но Ордегард мертв. Он не мог быть… психической проекцией. А был явно из мяса, костей и крови, и теперь его нет в живых. Какой он, к черту, Тик-так?

У Гарри, начитавшегося волшебных сказок, легенд, мифов и научной фантастики, был неистощимый резервуар, из которого его фантазия могла черпать самые невероятные идеи.

— А может быть, Тик-так обладает способностью проникать в сознание других людей, в их разум, подчиняя себе их действия и поступки, манипулируя ими, как марионетками, и покидать их, когда ему заблагорассудится или когда они умирают. Может быть, сначала он был в Ордегарде, а потом переселился в этого бродягу, и, очень может быть, бродяга этот тоже уже мертв, действительно мертв, и его обугленные останки покоятся в моей выгоревшей дотла гостиной, а Тик-так уже вновь перебрался в следующую из своих жертв.

— Манипуляция разумом?

— Что-то в этом роде.

— Я начинаю бояться, — призналась Конни.

— Только начинаешь? Ну ты даешь! Теперь самое главное, Конни. За несколько секунд до того, как Тик-так превратил мою квартиру в кучу пепла, он заявил примерно следующее: «Думаешь, можешь стрелять, в кого хочешь, и этим все кончится? Но только не в меня, можешь стрелять в меня сколько угодно, и этим ничего не кончится, со мной такие штуки не проходят». — Гарри похлопал по торчащей из-подмышки рукоятке револьвера. — А кого я сегодня застрелил? Ордегарда. А кто мне заявил, что застрелить его — не значит убить? Тик-так. Вот я и хочу выяснить, не нашли ли они там чего-нибудь странного у Ордегарда.

Изумлению ее не было границ, но недоверие исчезло. Как и он, она была полностью захвачена его идеей.

— Ты хочешь узнать, имеются ли какие-либо признаки манипулирования мозгом?

— Вот именно.

— А что это могут быть за признаки?

— Любые отклонения от нормы.

— Типа: полное отсутствие мозга в черепе, только горстка пепла? Или выжженное каленым железом на затылке число 666?

— Конечно, хотелось бы чего-нибудь в этом роде. Но, думаю, все гораздо сложнее.

Конни рассмеялась. Нервным, коротким смешком. Резко поднялась со стула.

— Ладно, в морг так в морг.

Гарри надеялся, что разговор со следователем или данные официального отчета о результатах вскрытия дадут ему искомую информацию и не будет надобности лично осматривать труп. Особым желанием вновь увидеть лунообразное лицо маньяка он не горел.

Огромная типовая кухня при частной лечебнице «Пэсифик Вью» в Лагуна-Бич сверкала белым кафелем и нержавеющей сталью, стерильно чистая, словно была не кухней, а операционной.

Забреди сюда случайно крысы или тараканы, думала Джанет Марко, и им придется довольствоваться только порошком для чистки керамических поверхностей, аммиачной водой и воском.

Но до блеска начищенная антисептическими средствами кухня вовсе не пахла больницей. Вкусные, густые запахи ветчины, жареной индейки, овощного фарша и нарезанного тонкими ломтиками картофеля смешивались с аппетитным ароматом сладких булочек с корицей, выпекаемых утром на завтрак. К тому же на кухне было жарко, и тепло это было очень кстати после резкого похолодания, наступившего вслед за пронесшимся над городом ураганным ливнем.

Джанет и Дэнни сидели в конце длиннющего стола в одном из укромных уголков кухни и обедали. Они никому не мешали и со своего места могли видеть все, что происходило в остальной части помещения.

Джанет, будто зачарованная, следила за четким, энергичным ритмом огромной кухни, функционировавшей, как заведенные часы. Каждый усердно занимался своим делом и выглядел вполне удовлетворенным собой и своей работой. Как она им всем завидовала! Ей тоже хотелось бы устроиться на работу в «Пасифик Вью» на кухне или в любом другом из отделений лечебницы. Но она не знала, какие им требовались специальности.

Сомнительно было, что владелец лечебницы — г-н Ишигура — каким бы добрым человеком он ни был, примет на работу особу, живущую в машине, умывающуюся в общественных туалетах и постоянно меняющую место жительства.

И, хотя ей нравилось наблюдать, как четко исполняют свои обязанности работники кухни, иногда их вид вызывал в ней дикое раздражение.

Но она ни в чем не винила г-на Ишигуру, владельца и директора «Пэсифик Вью», потому что он был ниспосланным ей свыше Божьим даром, особенно в ночи, подобные этой. Совмещая в себе бережливость и доброту, он приходил в ужас от расточительства и от мысли, что в такой процветающей стране кто-то мог быть голодным. Изо дня в день, после того как отобедали около ста пациентов лечебницы и все ее сотрудники, оставалось достаточно еды, чтобы накормить десять или двенадцать человек, так как невозможно было с абсолютной точностью вычислить количество закладываемых в порции продуктов. Г-н Ишигура бесплатно раздавал оставшуюся еду некоторым из бездомных.

И еда эта была высшего качества. Ведь «Пэсифик Вью» был не каким-нибудь заштатным благотворительным приютом, а лечебницей для избранных. Пациенты либо сами являлись очень состоятельными людьми, либо имели состоятельных родственников.

Г-н Ишигура не афишировал свою щедрость, и двери его кухни были распахнуты не всякому встречному. Когда он видел бездомных, которые, как он полагал, оказались на дне не по своей собственной воле, он сам предлагал им бесплатные обеды в «ПэсиФик Вью». Благодаря избирательности г-на Ишигуры за его столом нельзя было встретить вечно мрачных и опасных своей непредсказуемостью алкоголиков и наркоманов, составляющих подавляющее большинство в благотворительных церковных и миссионерских столовых.

Джанет старалась не злоупотреблять гостеприимством г-на Ишигуры. Из семи завтраков и обедов, которыми официально могла пользоваться в «Пэсифик Вью» еженедельно, она ограничивала себя максимум парой. В остальное время она обеспечивала едой и себя и Дэнни и гордилась каждым блюдом, которое приобретала за собственные деньги.